Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Нет, — коротко велела я гвардейцу, а затем обратилась к матросу: — Теперь, когда у моей доброты появились границы, а про красоту уже всё сказано, возможно, вы готовы перейти к делу, господин Утткер? Как видите, мой телохранитель ретив в исполнении своих обязанностей, в отличие от вас. Ни шутить, ни выжидать он не станет. Потому вернитесь на месте и воспользуйтесь последним шансом. Вы меня услышали?

— Да, ваша светлость, — хрипловато ответил арестант.

Гвардеец вернул нож в ножны, рывком поставил Утткера на ноги и оттащил на прежнее место. Теперь он не спешил отойти. Мой верный телохранитель остался за спиной матроса молчаливой, но опасной тенью. Кивнув ему, я обвела взглядом присутствующих.

Граф Нестдер едва заметно улыбнулся и отсалютовал мне, показав, что оценил маневр. Судя по всему, его любопытство было удовлетворено, я не вкусила мёда, лившегося с языка матроса Утткера. А вот Стиренд, едва выдохнув, вновь напрягся. Он метнул в меня взгляд из-под бровей, но пока сдержал восклицание, которое я угадала и без слов: «Зачем?!». Поджав губы, я несколько мгновений взирала на капитана, пытаясь понять, что он скрывает, а после вернула свое внимание приговоренному.

— Говорите, — велела я матросу.

— Я невиновен, — уверено произнес Утткер. — Я не делал ничего из того, в чем меня обвинили. Да, я пил вместе с теми четырьмя матросами, которые потом избили офицеров. Да, говорил, хотел бы жить не в кубрике, а в каюте. Но я никого не подговаривал нападать на офицеров. Те четверо матросов, с которыми я пил, сами высказали недовольство. Однако никто не собирался драться. Мы вернулись на корабль, и вахтенный офицер, сказал, что мы перепились, как свиньи и велел убираться в кубрик. С этого всё и началось. Матрос Рухс нагрубил в ответ, офицер его ударил. За Рухса заступился его приятель. Это он первым нанес удар вахтенному. Потом прибежал второй офицер, он ударил приятеля Рухса, тогда взвились остальные. Я не участвовал в этой драке, даже призывал успокоиться.

— Сама добродетель! — не выдержав, язвительно воскликнул Стиренд.

Утткер не обратил на него внимания, я тоже, лишь бросила короткий взгляд на наместника. Тот уже сжал плечо Стиренда, призывая его к молчанию.

— Продолжайте, — благожелательно произнесла я.

— После того, как завязалась драка, прибежала вся вахтенная смена. Нас скрутили и бросили в трюм.

— Взяли всех, кто участвовал в драке? — уточнила я.

— Да, — кивнул Утткер. — Всех, кто участвовал в драке. Потом бросили в трюм, и там мы находились до утра, а утром…

— Минуту, господин Утткер, — мягко остановила я. — Как вы попали в трюм?

Он в недоумении посмотрел на меня.

— Я же говорю, нас скрутили…

— Но ведь вы сказали, что взяли всех, кто участвовал в драке, так?

— Так, ваша светлость.

— Но вы в ней участвовали и даже призывали одуматься. Тогда почему вы оказались в трюме?

Матрос на миг нахмурился, а после расправил плечи и ответил:

— Я пытался оттащить одного из буянов. Парни просто не разобрались и схватили меня вместе со всеми.

— Это так, господин капитан? — я перевела взгляд на Стиренда.

— Нет, — ответил тот. — Он никого не оттаскивал. Стоял неподалеку и смеялся, глядя на происходящее.

— Но если матрос Утткер не участвовал в драке, то почему его схватили вместе с остальными? — задала я новый вопрос.

— Потому что он продолжал подстрекать, — сказал капитан. — Мне докладывали, что он смеялся и кричал что-то вроде: «Не сдавайтесь, парни, покажите, кто здесь настоящая сила».

— Это ложь, — уверенно произнес приговоренный. — Ничего подобного я не кричал. И не подстрекал.

— Тогда отчего четверо ваших товарищей указали на вас, как на зачинщика и подстрекателя?

— Ответ прост, ваша светлость. — Утткер усмехнулся и бросил взгляд на Стиренда: — Они хотели выслужиться перед капитаном, зная, что тот терпеть меня не может и только и ждет момента, чтобы разделаться со мной.

Я в задумчивости постучала кончиками пальцев по столу. Если опираться на слова матроса, то выходило, что он стал жертвой. В его изложении всё было вполне логично, да и свою неприязнь капитан уже показал. Могло быть и такое, что четыре драчуна и вправду могли пожелать загладить свою вину за счет человека, который был Стиренду неприятен. Они знали, что тот примет эту версию. Так могло быть, но…

Но. Было это «но», и я не стала от него отмахиваться – сведения Нестдера и рассказ капитана совпадали. Их оценка Утткера была схожа, как и мое впечатление. Начни он не с обильного потока комплиментов, а сразу с призыва разобраться и защитить, я бы могла допустить, что виной приговора является только личная неприязнь Стиренда, но матрос, сам того не осознавая, подтвердил то, что о нем говорили. Этот человек мог лгать и изворачиваться, не задумываясь и не теряясь. И от того, хоть его версия мне и казалась стройной и логичной, недоверие присутствовало.

— Какая книга произвела на вас самое сильное впечатление, господин Утткер? — спросила я с улыбкой.

— К-книга? — с запинкой переспросил арестант.

— Да, книга, — кивнула я.

С недоумением на меня посмотрел даже гвардеец. Вопрос был совершенно неуместен, и его смысл оставался ясен мне одной, однако я желала получить на него ответ.

— Какой неожиданный вопрос, ваша светлость, — Утткер нервно хмыкнул. — Книга… — Он нахмурился, потер подбородок, но вдруг расслабился и учтиво ответил: — «Средь горных пик», моя госпожа.

Теперь недоумение испытала я, но вида не показала, лишь с улыбкой кивнула:

— Книга недурна. А какое самое яркое ваше воспоминание?

— Право слово, ваша светлость, — матрос покачал головой, — ваши вопросы ставят меня в тупик. Так сразу и не скажешь. Разное было… — Он некоторое время стоял, подняв глаза к потолку, однако вскоре признался: — Я не могу ответить.

— Ну, хорошо, — кивнула я. — Оставим воспоминания. Расскажите, где вы родились, кто были ваши родители. Без утайки. Мне уже немного известна ваша история, внесите ясность.

Мои вопросы и вправду имели смысл, пусть и понимала его по-прежнему я одна. И пока Утткер отвечал, я наблюдала за тем, как он ведет себя. Сейчас он снова расслабился, и я удовлетворенно улыбнулась.

— Я родился в Лаворейском герцогстве, в местечке под названием Хэйм. Там находится имение баронов Хэйм-Утвид. Покойный барон Хэйм – мой отец. Мать работала в его доме горничной. После того, как матушка забеременела, его милость купил ей дом в предместье Нирхэйма. Там мы прожили до смерти моего отца. Он собирался признать меня, но не успел. Хотел сделать меня своим наследником, барон это сказал незадолго до того, как скончался…

— Как любопытно, — я подалась вперед. — Стало быть, вы получили благородное воспитание, верно?

— Да, ваша светлость, — кивнул арестант. — Отец нанял мне учителей еще в пору моего отрочества, хотел, чтобы я стал достойным своего имени. Но судьба распорядилась иначе, — он развел руками и попытался улыбнуться.

Сочувственно вздохнув, я снова откинулась на спинку кресла и спросила:

— Вы считаете себя честным человеком, господин Утткер?

— Вне всякого сомнения, моя госпожа, — с готовностью ответил тот, и я укоризненно покачала головой:

— Тогда почему вы лжете? — и, не дав ему возмутиться, продолжила: — Вы солгали о своем воспитании, и о прошлой жизни тоже. Видите ли, господин Утткер, юношам из благородных семейств, не дают читать книги, написанные для женщин. В мужчине принято взращивать мужественность, а не чувства. Вы вообще не любитель чтения, верно? Вы замялись. И дело не в том, что вам пришлось выбирать одну среди нескольких книг, которые вам полюбились. Вы вспоминали название хотя бы одной. И вам пришел на ум любовный роман. Прискорбно, но если вам и дали образование, то поверхностное. Вряд ли барон Хэйм желал, чтобы его место занял малообразованный человек. И я делаю вывод, что вы меня обманываете. Или барон не был заинтересован в вас, как в своем приемнике, или он совсем не принимал участия в вашем воспитании, или же… вы попросту выдумали эту историю.