Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

Силла вырвалась из его хватки, запыхавшись.

— Джонас… — начала она, но он прошёл мимо неё, забрался в палатку и потянул её за собой, на мягкие меха внутри.

Внутри было темно, лишь отблески пламени костра снаружи плясали по стенкам, когда Джонас устроился над ней.

— Я ждал этого много дней, — пробормотал он и впился в её губы, ощущая, как жадное желание поглощает его, пока он неуклюже возился с застёжками её платья.

Прошло два дня без нее, два долгих дня беспокойства и страданий. Ему нужны были мир и спокойствие ее прикосновений. Когда он потянул платье вверх, Силла повернула голову, чтобы прервать поцелуй.

— Подожди, — прошептала она. — Мы не можем.

— Почему? — тихо спросил Джонас, усмехаясь.

— Потому что отряд… — она сделала паузу. — Они просто здесь, всего в десяти шагах.

Этот сценарий возбудил его больше, чем он хотел признать.

— Я могу быть тихим, — пробормотал он, прокладывая горячую дорожку из поцелуев на её шее. — А ты?

Он сосредоточил поцелуи и покусывания на области чуть ниже ее уха, каждый её вздох, каждый стон под его губами сводил его с ума. Когда она выгнулась к нему навстречу, он понял — она сдалась.

— Это «да»? — прошептал он.

— Да, — выдохнула она.

Огонь вспыхнул внизу живота. Джонас дёрнул её за платье с такой силой, что она ахнула. А потом была только безумная потребность заполучить ее.

— На тебе слишком много слоев одежды, — проворчал он, торопливо срывая с неё рубашку и нижнюю сорочку. Что-то порвалось, но он даже не обратил на это внимания, потому что, наконец, взглянул на ее обнаженное тело.

Силла, в свою очередь, стянула с него тунику, скользнув ладонями под её край, пока он возился с пряжкой. Наконец он накрыл её своим телом, и их кожа слилась в долгожданном прикосновении. Он провёл зубами по её горлу, вдыхая её аромат глубокими, резкими вдохами. В палатке царила тишина, если не считать шороха постели и их хрипловатых вздохов. Где-то у костра смеялся Гуннар, голос Геклы отвечал ему приглушённо. Джонас тихо выдохнул — осознание, что они так близко, пускало по его спине горячие волны.

Он провел пальцами по ее центру, едва сдерживая стон.

— Боги. Ты скучала по мне, женщина, признай. Ты готова принять меня сразу.

Силла потянулась к нему медленными, восхитительными прикосновениями.

— Кажется, ты тоже скучал по мне.

— Как бы я ни наслаждался ощущением твоей руки, — выдохнул он, — сейчас мне нужно только одно. — Он скользнул внутрь неё пальцами, улыбаясь, когда она сжалась вокруг него.

— Ещё… — прошептала она. — Нужно…

Слабая неуверенность в её голосе подсказывала Джонасу, что её желание ничуть не уступает его.

— Я скучал, — признался он, устраиваясь у её входа. — По твоему дерзкому язычку и по твоему жару. — Он замер. — Я волновался за тебя. — Это изменило всё, — не смог он произнести— когда я подумал, что ты можешь не проснуться. Это заставило меня хотеть того, чего не следовало бы. Но одна только эта мысль заставляла его чувствовать себя открытым и уязвимым, и он не смог произнести эти слова вслух. Вместо этого он показал ей свое тело.

Позже Джонас лежал, распластавшись на мехах, тяжело дыша, а Силла прижималась к его боку — мягкая, расслабленная, почти «расплавленная». Он знал, что если бы мог сейчас видеть её лицо, то там была бы та самая растерянная, немного изумлённая улыбка. Та, что всегда появлялась у неё после, будто она никак не могла понять, как они здесь оказались.

Он и сам не вполне понимал.

Силлу затрясло от сдерживаемого смеха, и Джонас прикрыл её рот рукой, не давая хихиканью вырваться наружу. Её тело дрожало от смеха, и он не смог сдержать улыбку. Она сделала это с ним. Заставила его улыбнуться. Сделала его… счастливым. Она была светом, теплом и всем хорошим. Всем тем, чего такой, как он, не заслуживал.

Но он всё равно это принимал.

Как только Силла взяла себя в руки, то подняла голову и улыбнулась.

— Я была уверена, что они нас услышат, — прошептала она. В палатке было темно, но огонь снаружи освещал уголок её глаза, изящную линию скулы, изгиб челюсти.

— Идеальна, — пробормотал Джонас, переплетая пальцы с ее. На мгновение он мог поклясться, что ее губы тронула хмурая гримаса, но она исчезла так быстро, что он не мог быть в этом уверен. — Ты идеальна, — повторил он, всматриваясь в неё.

Какие бы сомнения ни таились у неё внутри, для него она была совершенством. Тем, чего он не знал, что ему не хватало. Сложностью, которую он не ожидал.

Силла провела костяшками пальцев по шраму на его щеке, теперь уже явно нахмурившись. Джонас прочёл в её молчании: Что с тобой случилось? Он выдохнул, чувствуя внезапную потребность рассказать — потому что если кто и поймёт, то это она. Он глубоко вдохнул, готовясь озвучить свой самый величайший позор.

— Ты знаешь, каково это когда у тебя отбирают землю, которая по праву принадлежит тебе, Кудрявая. Я хочу рассказать тебе всю правду. О том, что случилось со мной. С нами.

Силла нежно сжала его руку. Конечно, она это сделала. Она была идеальна, эта женщина. Его Силла.

— Я убил своего отца, — произнёс он. Тело бросало то в жар, то в холод, но он продолжил. — Он был жестоким человеком, избивал мою мать. А я был тогда ещё слишком мал, слишком слаб, чтобы защитить её. Она сказала мне отвести Илиаса к вязам на окраине нашего участка. Мы забирались туда, прятались от отца, смотрели на облака и мечтали, какой будет наша жизнь, когда мы вырастем. Это было наше безопасное место. Место, где мы мечтали о лучшей жизни.

Джонас глубоко вздохнул.

— Чем старше я становился, тем больше пытался защищать мать, но это только всё усугубляло. Он вышибал из меня весь здравый смысл, а потом возвращался к ней с новым рвением. Мы жили в постоянном страхе перед его гневом. Он называл это «тёмным наваждением». Говорил, это не его вина. Никогда не было его виной. В тот день он наконец зашёл слишком далеко. Он убил её. — Джонас остановился, сжав кулаки. Рука Силлы провела по его руке, ее прикосновение успокаивало. — Я отправил Илиаса к вязу, а сам вернулся в дом. Отец рыдал над её телом. Я сорвался. Сбросил его с неё и заставил заплатить за каждый удар, что он когда-либо ей нанёс.

Между ними повисло молчание. Джонас зажмурился. Неужели он совершил ошибку, рассказав это ей? Он никогда раньше никому не говорил об этом. Даже Рей не знал. А если она больше никогда не посмотрит на него так, как раньше?

Его глупый рот продолжал говорить:

— Мы пошли на Собрание и я встал перед ними, прося суда. У нас были свидетели, хорошие друзья и соседи, которые подтвердили, каким жестоким был мой отец. Его убийство признали справедливым. Но смерть моей матери… её смерть от его рук сочли убийством.

Ее горло пересохло.

— За это Законоговоритель лишил его земли и конфисковал всё золото в пользу Короны. Мы с Илиасом остались без наследства. Не имея ничего, кроме черной метки на нашем имени, мы решили покинуть общину. Лишь доброта нескольких друзей и соседей позволила собрать достаточно монет, чтобы добраться до Суннавика. Именно там мы встретили Рея и присоединились к «Кровавой Секире». Постепенно заработали себе имя в этом королевстве.

Вечное пламя… Он проглотил комок размером с валун, застрявший в горле. Он чувствовал себя опустошённым, но в то же время ему стало легче. Быть услышанным значило больше, чем он ожидал. А если кто и мог понять, так это она — женщина, которую тоже лишили всего, что по праву ей принадлежало.

Он наблюдал, как она подбирает слова. И когда Силла наконец заговорила, он приготовился к худшему. Но, как всегда, она его удивила.

— Я тоже убила свою мать… в каком-то смысле.

Брови Джонаса взлетели вверх, и он быстро заморгал. Через мгновение он потер большим пальцем тыльную сторону ее руки, что, как он надеялся, было ободряющим жестом. Он был неуклюж в таких вещах. Но старался ради неё.