Наследие предков (СИ) - Зеа Рэй Даниэль

- Мы не знаем, что это был за яд. И с каких пор ты доносишь Федору обо всем, что подслушаешь в больнице?

- Вы не знаете ее, учитель. Вы понятия не имеете, что она за человек.

Радомир молчал. Он почему-то сразу догадался, о ком ведет речь Митрофан. Догадался и застыл, чувствуя, как леденеют стопы в сапогах.

- Она не достойна всего этого. Нельзя вам с дурою дел иметь, нельзя детей от нее плодить.

Радомир зажмурился и стал сжимать пальцы в кулаки.

- Мы учились с ней вместе, - продолжал Митрофан. - В один класс ходили. Тогда она другой была. Всегда в стороне держалась да помалкивала. Волосы такие длинные у ней всегда были. Медные, блестящие. Она их в косу заплетала и через плечо перекидывала. Все в школе знали, что с головой у нее непорядок. Конечно, они подтрунивали над ней, обзывали. А мне ее жалко было. На уроках ее не спрашивали, работы письменные она не сдавала. Учителя у нее контрольные устно принимали, когда не видел никто. Оставят после уроков и ждут, когда телега с провиантом приедет. В том и заключалась «контрольная». Однажды, я подошел к Авроре на перемене. Хотел ее печеньем угостить, которое мать моя ко дню рождения моего испекла. Так она смеяться надо мной стала, что мол не съели все, а выкинуть мне жалко, так я решил ее подкормить. Но она ведь не свинья, чтобы объедки подъедать? Она гоготала так громко, что вокруг нас все собрались. Остальные подумали, что дышу як ней неровно. И чем громче она смеялась, тем больше они подначивали меня. Тогда я понял, что кроме дурости в ней еще и злоба живет. Она ненавидит нас. Ненавидит тех, кто нормальный.

- Ты ей последней печенье съесть предложил? – внезапно спросил Радомир.

- Не в том суть.

- Значит, жалко тебе ее было. Потому ты объедки ей принес?

- Я не был виноват в том, что все целые печенья разобрали. Но какая разница? Я единственный к ней подошел за долгие годы!

- Над тобой смеялись всего раз. А над ней – каждый день по многу раз. Она сказала тебе правду. В глаза. Не таясь. И рассмеялась тебе в лицо в знак презрения к поступку твоему. А ты не ожидал. Даже не подумал о том, что будь она не дурой, никогда бы не понес ей предлагать объедки.

- Вы защищаете ее, потому что влюблены.

- А ты пожалел ее, потому что влюблен был.

Митрофан молчал.

- И предложи ты ей одной из первых угощение, она бы с радостью его приняла. Но ты не стал этого делать, боясь прослыть болваном, в дуру влюбленным. Потому ты сначала других накормил, а потом к ней, как к свинье, подошел.

- Она была красивой. И мне было ее жаль.

- Ты хоть сейчас не ври себе, ладно? Ты был влюблен, а она над тобой посмеялась. И ты обиду затаил. Думаю, после того случая ты подтрунивал над ней пуще остальных. И обзывал, наверное, не за углом, а в глаза, да так, чтобы остальные видели, чтобы никогда не подумали, что ты можешь любить Аврору-дуру.

Два шага. Митрофан приблизился к Радомиру.

- Я правду Федору сказал. Катерину отравили мышьяком. Франя тоже правду сказала. Она видела, как Аврора ночью из больницы выходила. Ромик вспомнил, как Аврора за ядом к нему приходила. Это она убила Катьку. Вы любите ее, потому поверить в это не можете.

- Да, я люблю ее. И знаешь, даже если бы это сделала она, я бы все равно ее защитил. Потому что люблю. Но ты, в отличие от меня, поклеп на нее возвел, чтобы в убийстве обвинить. Ты знал о мышьяке. Ты знал, за что госпожа Анна уволила Аврору. В тот день ты возле палаты Терры крутился. И все подслушал. Ты сдал ее, потому что до сих пор любишь. Потому что она в меня влюблена. Потому что интерес мой к ней заметил. И понял, что я на досужие разговоры внимания не обращаю. Что мне все равно. А ты струсил. Побоялся чувства ей открыть, потому что не хотел быть осмеянным. Ты трус, Митрофан. И теперь она моя жена. И мне принадлежит. И ночи со мной проводит. И нравится ей это. И понесет она от меня. И родит она детей мне. Здоровых детей. Потому что «дислексия» и «дебилизм» разные понятия, хоть и пишутся с одной буквы. А ты, мой бывший ученик, никогда не займешь мое место. Потому что, в отличие от меня, ты трус.

- А-а-а!!! – закричал Митрофан и сделал то, на что Радомир его спровоцировал.

Подсечка, удар в живот, другой в грудь – и Митрофан лежал на полу.

- Если из поселения не свалишь, я найду и убью тебя. Все понял?

- Д-д-да…

Шум в стороне. Радомир бросился в сторону и врезался в стену.

- Сюда! – закричал Митрофан. – Сюда! Он здесь!!!

Луч света ослепил Радомира. В помещение ворвались двое. Он бросился на одного и сбил его с ног. Другой ударил его по спине.

- Сволочь! – закричал Радомир и с разворота всадил ногой в живот противнику.

Потасовка длилась недолго. Не зря Август обучал охранников и детей главного дома отдельно от других. Они знали приемы ближнего и дальнего боя. Они владели техникой ударов в болевые точки. Они умели ломать кости и вывихивать суставы ловкими движениями рук. Радомир никогда не был выдающимся учеником. Но и среди отсталых он тоже не значился.

Разоружив двоих людей Федора, Радомир приставил к горлу одного из них нож и стал задавать вопросы:

- Куда вы меня приволокли?

- Этот дом пустует. Мы на самой окраине поселка.

- Кто приказ отдал меня здесь держать?

- Федор.

- Кто обвинил мою жену в убийстве Катерины?

- Федор.

- Что он собирается делать?

- Я не знаю. Нам велено вас до утра тут держать. Там толпа к больнице идет. Она-то все и сделает.

- Толпа? – переспросил Радомир.

- Да. По поселку слух пошел, что жена ваша – убийца. Вот люди и собрались все сами решить.

- А Федор где?

- Почем нам знать? Пощадите, господин. Не убивайте! Мы всего лишь приказ исполняем.

- С каких пор Федор может приказать вам на меня и жену мою руку поднять?

- Ему господин Савелий приказ отдал. Господин Савелий так поступить велел.

Удар в лицо заставил его заткнуться.

Радомир вышел на улицу и осмотрелся. Блудный дом недалеко. Аврора сказала, что там у нее есть комната. Если Аврора в беде, она может прийти за помощью к Антонине. Значит, ему стоит идти туда же.

Глава 22

Аврора тихо приоткрыла дверь, прислушиваясь к происходящему. Сквозь визг девочек, она отчетливо разобрала ор Федора:

- Выходи, сволочь, иначе она не жилец!

Аврора прижалась головой к стене.

- Ее здесь нет! – кричала Антонина. – Никто не знает, где она!

- Аврора, если ты не выйдешь к нам в течение минуты, для начала я перережу горло твоей покровительнице! А потом примусь за девок! По одной потаскушке за каждую минуту ожидания! Ты же понимаешь, что мы все равно тебя найдем! Ты просто потратишь наше время на обыск всех подвальных туннелей в этом гадюшнике.

Аврора зажмурилась. Нужно выходить. Господи, помоги…

- Ты идешь или я могу начинать резать?

Аврора вышла на ступеньки, подняв обе руки вверх.

- Н-н-нет!!! – закричала Тоня, пытаясь вырваться из крепкого хвата Федора.

Движение рукой и глаза Антонины неестественно расширились. Аврора закричала и бросилась вперед. Тоня упала на колени, сжимая горло, из которого лилась кровь. Их взгляды пересеклись. Она попыталась вдохнуть и кровь вспенилась на ее горле. Глаза закатились, и Антонина рухнула лицом вниз.

- Н-н-нет!!! – голосила Аврора, пытаясь оторвать окровавленное тело от пола. – Н-н-нет!!! – кричала она, пока ноги ее скользили по полу, измазанному кровью. Тело Тони удалялось от нее. Аврора попыталась вырваться из хвата рук, волочивших ее под плечи в сторону выхода. И вдруг она замерла. Оцепенела, увидев лица людей, склонившихся рядом.

- Вот ты и допрыгалась, - улыбнулась старуха и наотмашь ударила ее палкой по виску.

***

Услышав вопли, доносящиеся из блудного дома, Анна притормозила.

- Плохо дело, - прошептала она. – Люди Федора там.

Терра молчала. Она не представляла, что им дальше делать.

- Приближаться к дому нельзя. Ладно. Подождем здесь. Долго громить бордель они не будут. Порыскают да уйдут.