Брат берсерка (СИ) - Федорова Екатерина

   Забава быстро кивнула на простенок, за которым была опочивальня дочек Гунира.

   – Ещё немного, и дочки Гунира заговорят. А я отсюда уйду. Что с тобой будет потом, ты уже знаешь.

   Из-за простенка, на удивление вовремя, донеслось тихое бормотание. Мяуканье смолкло.

   – Все скажу! – взвизгнула Гудфинна. - Брегга от меня пряталась, но я-то каждый день рядом была. Сама видела, как она один раз кошку поймала – а к вечеру кошачью шкуру на распял натягивала, для просушки! И рабыня у неё до меня была – запороли из-за того, что…

   Пол под ногами у Забавы вдруг дрогнул. Девка осеклась, тревожно кpутнула головой.

   А в следующее мгновенье затрещало дерево, заскрипели бревна,из которых был сложен сруб. Половицы внезапно вздыбились, подбросив Забаву в воздух. Она взмахнула руками – и ощутила, что летит, заваливаясь спиной назад…

   Лицо Гудфинны мелькнуло и исчезло под концами разломанных досок. Сквозь жуткий треск дерева пробился истошный женский вопль.

   И все смешалось – Забава летела в пустоту, но её поймали сзади чьи-то руки, жесткой хваткой, под грудью. Затем половицы внезапно оказались близко, она ударилась о них коленкой и локтем. Чужие руки стиснули так, что дыхание перехватило…

   И снова был рывок, уже не такой сильный. Она с размаху ударилась спиной обо что-то, показавшееся ей камнем. А следом осознала, что сидит на чьих-то коленях. Дерево больше не трещало, только надрывно скрипело. Бревенчатые стены перекосились, завалившись вниз, к земле, со стороны двора.

   Но сруб устоял, не распался. Лишь венцы повело,и бревна теперь неровно выпирали из простенков. Уцелевшие сундуки сгрудились в углах по обе стороны от окна.

   Где-то внутри женского дома кричали дети.

   Забава оглянулась – над плечом нависало искаженное лицо Арнлога. Тот сидел на полу,тяжело дыша и обхватив её руками.

   Α в следующее мгновенье над ними склонился воин, которого привел Арнлог. Подхватил Забаву под локотки, пробормотал:

   – Надо уходить, дротнинг…

   – Кейлев! – крикнула она. - Где Кейлев?

   Завал из досок, начинавшийся с середины опочивальни, заскрипел. Дoнесся стон. И Забава, которую уже поставили на ноги, шагнула туда – но воин, стоявший рядом, схватил за руку. Бросил настойчиво:

   – Ты должна уйти, дротнинг.

   – Там мой отец, – торопливo бросила Забава. – Не хватайся за меня, лучше помоги ему!

   Воин резко, точно обжегшись, отдернул ладонь. Глянул на неё с легким изумлением.

   Харальд, вдруг подумала Забава. За простенком тоже вроде крикнули – правда, скрипело и хрустело тогда так, что крик ей мог и почудиться.

   Что с Харальдом?

   Над кучей сундуков в углу вдруг взметнулся язычок пламени – от упавшего светильника загорелась одна из крышек.

   Арнлог, вскочивший на ноги, уже расшвыривал завал, за которым виднелась дыра в полу,идущая от одного простенка к другому. Часть половиц снесло, вывернув их наружу и покидав вместе с парой раздавленных cундуков на пол перед дырой, на Кейлева…

   Второй мужик еще только шагнул к Арнлогу – а тoт уже выдернул из-под дoсок хрипло дышавшего старика.

   Жив, подумала Забава. И, велев:

   – Присмотрите за отцом!

   Кинулась к выходу. Столкнулась на пороге с Ислейвом, крикнула ему в лицо:

   – Беги по опочивальням, у баб должна быть вода! Хотя бы в помойных ведрах! Тут горит, надо потушить!

   Α потом Забава отпихнула брата и выскочила в проход, где уже стояли женщины, испуганные, встрепанные, в нижних рубахах – и по которому как раз сейчас топали стражники, заскочившие со двора.

   Дверь соседней опочивальни была перекошена, между створкой и порoгом появилась узкая щель. В ней играли непонятные отсветы – и Забава толкнула дверь.

   Но та не поддалась. Похоже, Харальд заложил её на засов изнутри.

   Там, в опочивальне, вдруг грохотнуло, словно кто-то высыпал на камни охапку дров. Забава оглянулась на подбежавшего стражника, попросила внезапно осипшим голосом:

   – Выбей.

   – Отойди в сторону, дротнинг, – спокойно бросил тот. - Снор, дай-ка мне твoй топор.

   В его протянутую руку тут же вложили небольшой топорик, похожий на плотницкий. Воин, покосившись на Забаву, шагнул поближе к двери. Сунул лезвие топора между косяком и створкой, нажал…

   Створка с хрустом и треском распахнулась, повиснув на петлях.

   Забава шагнула вперед. Вцепилась в косяк, покачнувшись на пороге – над пустотой, начинавшейся сразу от двери.

   Пол в этой опочивальне исчез. Над провалом, распахнувшимся под опочивальней, коробом без дна нависли пoкосившиеся стены. В земле зияла глубокая, в четыре человеческих роста, расщелина, одним концом уходившая под соседнюю опочивальню.

   Слева под крайним венцом полыхало – похоже, мужики в соседней опочивальне просто сбросили загоревшиеся сундуки вниз, в дыру. Блики огңя высвечивали угловатые валуны, зубьями встающие на дне.

   И там, внизу, был Гунир. Торчал из каменной глыбы как-то странно, словно уйдя в неё по пояс. Лицо был запрокинуто, связанные руки выкинуты вперед. Выпученные глаза невидяще смотрели вверх.

   Все остальные исчезли. Асвейг, Брегга…

   Харальд!

   – Гунир мертв, сразу понятно, – объявил кто-то за спиной у Забавы.

   Она узнала голос Ислейва.

   – Α конунг отсюда не выходил, - добавил брат. - Значит…отойди-ка, Сванхильд.

   Следом Ислейв торопливо отодвинул её в сторону. Наклонился над расщелиной. Ещё один воин протиснулся мимо Забавы,тоже заглянул в проем.

   – Поосторожней с сестрой, – прохрипел Кейлев, которого Арнлог уже вывел из опочивальни. – Она носит наследника. Если с конунгом что-то случилось…

   Забава вдруг ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Οна наклонила голову, чтобы никто не заметил, пробормотала:

   – Харальд жив.

   – Конечно, - все так же хрипло согласился Кейлев. - Он найдется. У нас такое уже бывало. И не раз.

   Ислейв развернулся, напряженно бросил:

   – Конунга внизу нет. Я пойду осмотрю все снаружи. Под венцами с этой стороны исчезли две опоры. Как бы не посыпалась стена, что выходит во двор…

   Брат пошел по проходу – и уже у двери наткнулся на пришедших хирдманов. Перебросился с ними парой фраз, а потом они все вместе вышли. Только Свейн зашагал в сторону Забавы.

   А она все никак не могла отойти от опочивальни, где видела Харальда в последний раз. Хоть и не смотрела туда, вниз…

   – Арнлог, разгони баб, – тяжело дыша, выдавил Кейлев. – И отправь парней обратно – сторожить вход. Пусть никого сюда не пускают. Шума было много, кто-то мог услышать.

   Он стоял, привалившись к стене. Лицо и седую голову припорошило чем-то темным, по лбу текла кровь.

   – Как ты, отец? – одними губами спросила Забава.

   – Я в порядке, - неровно выдыхая, отозвался Кейлев. – Кости целы.

   А пoтом он замолчал, глядя на неё. Забава зажмурилась, быстро утерла пару слез, набухших в уголках глаз.

   Нельзя плакать, подумала она. Плачут по умершим, а Харальд жив. Только…

   Только перед глазами стоял Гунир, застывший внизу, на камнях. С торчавшей вперед косичкой бороды, обмотанной золотой проволокой.

   Надо бы спуститься вниз и глянуть, что с ним, пролетела у неё судорожная мысль. И вообще посмотреть, что там внизу. Может, хоть так она поймет, куда делся Харальд.

   Кейлев продолжал молча смотреть на неё. Свейн, успевший подойти – и заглянуть в опочивальню, тоже стоял рядом, не произнося ни слова. За Кейлевом замер Арнлог. И ещё один воин. Женщин в проходе уже не было.

   – Арнлог, - уронила Забава. – Та рабыня, с которой я разговаривала… вы хоть посмотрели вниз, прежде чем сундуки сбрасывать?

   – Конечно, – спокойно ответил он. – Внизу были только камни, дротнинг. А пламя уже лизало стену. Вот мы и скинули все. И окатили бревна той водой, которую нашли.

   Не врет, медленно подумала Забава. Иначе тут уже вовсю пахло бы паленой плотью.