В доме зловеще тихо, но в тишине я расслабляюсь, зная, что теперь, когда Сатия мертва, угрозы больше нет.
Что-то влечет меня на кухню, и не успев это осознать, я уже сижу за столом с блокнотом и ручкой в руках.
Как будто я выдернула сдерживающую пробку, и теперь все хлынуло из меня на бумагу.
1. Научиться готовить торрихас.
2. Перестать мечтать о завтраке Анхелы Тостада Кубана.
3. Не бояться ходить в лес.
4. Поставить елку и украсить ее ко Дню рождения Abuela.
5. Наконец-то забыть о Бронсоне Кортесе и о том, как сильно он меня обидел.
6. Завести собаку (это должна быть собака из приюта).
7. Как только в мае закончится моя стажировка и доктор Дженсен официально уйдет на пенсию, нанять кого-нибудь надежного себе на подмену, чтобы я могла взять свой первый отпуск. Может, поехать на Бали.
8. Принимать себя такой, какая я есть, и помнить, что я хороший человек.
Тяжело вздохнув, я откладываю ручку и перечитываю написанное. Когда мой взгляд падает на последнюю страницу, я с гордостью осознаю, что мне это удалось.
Наконец-то.
Я снова беру ручку и ставлю галочку напротив номера восемь.
На меня снисходит внезапное спокойствие, и я понимаю, что если вернусь в постель, то на этот раз смогу крепко заснуть.
И засыпаю.
«Но, дорогая, после дождя всегда светит солнце, боль сменяет любовь».
— ВЕНТУМ
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ
БРОНСОН
Две недели спустя
— У нее все в порядке?
Я умираю от желания узнать, как прошла ее первая неделя после возвращения на работу. И у Стива есть информация, потому что он всегда питал слабость к Джорджии.
— Дела идут отлично. Слышал, она даже подумывает о том, чтобы в конечном итоге нанять кого-нибудь, кто согласится взять побольше часов, чтобы ей помогать.
— Это отличная новость. — Горько осознавать, что у нее все так хорошо, и не иметь возможности услышать это от нее самой. — Спасибо за информацию.
— Конечно, босс.
Дэниел ловит мой взгляд и поднимает брови.
— Снова проверяешь, как там твоя женщина?
Я пожимаю плечами, уже не пытаясь в миллионный раз его поправить. Она не моя женщина. И не хочет ею быть. Но я не собираюсь прекращать за ней следить и проверять, все ли с ней хорошо.
У нее появилась подруга — судебный медик из университета. Джилл Макколи. Не буду отрицать, я покопался в ее прошлом, потому что хотел убедиться, что она достаточно хороша для моей Джорджии.
И она хороша. Она, наверное, подходит ей намного больше, чем я, это уж точно.
Но это не мешает мне по-прежнему хотеть Джорджию или меньше ее любить.
Нисколько.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ
ДЖОРДЖИЯ
Придя с работы, направляюсь на кухню, ставлю сумку на кухонный стул и останавливаюсь как вкопанная.
Рядом со списком, который я составила в ту ночь, когда проснулась от кошмара, лежит лист бумаги. Вверху надпись: «Торрихас», а под ней — подробный рецепт, написанный аккуратными печатными буквами мужским подчерком.
Я хмуро смотрю на бумагу, прежде чем крикнуть в пустой дом:
— Неужели больше нет ничего святого?!
Сминаю рецепт в плотный комок и выкидываю в мусорное ведро на кухне и топаю в долгий горячий душ.
Я едва успеваю дойти до двери спальни, как разворачиваюсь и мчусь обратно на кухню, чтобы лихорадочно выудить рецепт из мусорного ведра.
Нехотя я пытаюсь разгладить помятости и перечитываю написанное, уже планируя завтра купить необходимые ингредиенты.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ
ДЖОРДЖИЯ
На следующий день
Я мою руки, готовясь к обеденному перерыву, когда в моем кабинете звонит телефон. Когда я отвечаю, это Лесли с главного участка.
— Привет, Джорджия. Я хотела сообщить тебе, что у тебя есть посылка, и пахнет она божественно.
Меня охватывает замешательство, потому что я ничего не заказывала. Она добавляет:
— Офицер Хендерсон вызвался отнести это тебе, так что он скоро будет.
Я благодарю ее и, повесив трубку, бегу к двери морга. Остается надеяться, что он оставит меня в покое и быстро передаст посылку. Я действительно не настроена на разговор и уж точно не хочу повторять ничего, связанного с Бронсоном.
Я приоткрываю дверь как раз в тот момент, когда появляется Уэйд, и прижимаю ее к себе. Потянувшись за пакетом с едой, я говорю: «Спасибо», но он отодвигает его подальше от меня.
— Впусти меня, чтобы мы могли поговорить.
Я вздыхаю.
— Уэйд, я действительно не в настроении.
— Джорджия, — смягчает тон Уэйд. — Пожалуйста?
Я испускаю долгий вздох.
— Хорошо.
Распахнув дверь пошире, завожу его внутрь, в свой кабинет, где плюхаюсь в кресло за рабочим столом.
Он ставит пакет передо мной на небольшой свободный участок стола.
— Это доставили с указаниями передать тебе.
Нерешительно достаю из пакета контейнер и горсть салфеток. Как только вижу, что написано черным маркером на крышке пенопласта, замираю.
#2
Мой список. Он работает над моим списком, и под номером два значилось, что он жаждет на завтрак мамину Тостада Кубана.
Не могу точно определить, что именно заставляет меня рассматривать салфетки, но мои пальцы перебирают их. Когда я нахожу маленькую записку с отчетливым мужским подчерком, мое сердце подпрыгивает в груди.
«ТЕБЯ ЛЮБЯТ ТАКОЙ, КАКАЯ ТЫ ЕСТЬ».
Сжимаю салфетку в ладони, салфетка плотно прилегает к ладони, мягкая бумага покалывает мою кожу. Я как будто физически впитываю эти чувства.
Я могла бы легко пропустить записку на салфетке. Тот факт, что он хотел выразить это, зная, что нет никакой гарантии, что я вообще увижу его послание, деликатно разрушает мою защиту.
Уэйд пристально смотрит на меня, и я чувствую его любопытство, но он молчит. Я благодарна ему за молчание, потому что мне невыносимо говорить обо всем этом.
У меня все еще болит душа, когда речь заходит о Бронсоне Кортесе.
— Знаешь, я ходил к нему повидаться, — наконец говорит он.
Я не пытаюсь прикинуться дурочкой и спросить, кого он имеет в виду. Я молчу, чувствуя, что ему нужно выговориться.
Его губы сжимаются в тонкую сердитую линию.
— Я сказал ему, что он никчемный ублюдок, раз втянул тебя в свои дела.
Резкий смешок вырывается из моего горла.
— Я удивлена, что ты все еще жив и можешь говорить об этом.
Уэйд удерживает мой взгляд.
— Он согласился со мной.
Я откидываюсь на спинку стула, колесики скрипят, и поднимаюсь.
— Ладно, мне нужно работать, так что…
— Он любит тебя, Джорджия.
Я с болезненным шипением втягиваю воздух и отвожу глаза.
— Прекрати. Пожалуйста.
— Он не стал защищаться. Он даже позволил мне нанести несколько хороших ударов.
Что? Перевожу взгляд на руки Уэйда, костяшки его пальцев теперь разбиты и покрыты синяками.
— Почему? — Я не утруждаю себя уточнениями, и он отвечает на мой вопрос за обоих.
— Из-за того, через что он заставил тебя пройти — из-за того, что ты чуть не умерла по его вине. И потому что… он чувствует, что заслуживает этого.
Я кладу руки на стол, ноги подкашиваются, и невидящим взглядом смотрю на стопки папок.
Уэйд тихо произносит.
