Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Прости, — выдохнул он, но извинений не требовалось. Я жадно приняла ощущение, как буду принимать его всегда — всё, без остатка. И сладость, и боль; ярость нужды, бездонной, как ночное небо. Этого никогда не будет достаточно.

— Ты меня портишь, — выдавил он сквозь зубы.

Тени поползли по моей коже, холодные на обнажённом теле. А я горела — опьянённая торжеством, что удаётся сломать его так же, как он ломал меня. Под ладонью он налился ещё туже; его стоны стали громче, и я задвигалась быстрее.

— Сейчас… — он оборвал фразу, крикнул; спина выгнулась дугой, пальцы в волосах сжались почти больно. Его оргазм плеснул мне в рот, и я приняла каждую каплю, упиваясь вкусом. Продолжала сосать, пока его тело не перестало вздрагивать, пока из груди не вырвался хрип — и он, задыхаясь, мягко оттолкнул меня.

Он подтянул меня вверх, прижал к себе, обхватил руками и коснулся губами макушки. Я устроилась щекой на его грохочущем сердце, растворяясь в тихом, глубоком блаженстве. Когда я подняла голову, то, к своему изумлению, увидела в его глазах блеск слёз.

— Спасибо, — сказал он и посмотрел так, словно я — весь его мир.

Я улыбнулась — и во мне распустилось чудесное чувство, как цветок.

— И тебе спасибо.

Я переплела пальцы на его груди, положила на них подбородок. Мы молчали, просто смотрели друг на друга.

— Больше не бежишь? — прошептала я наконец.

Он покачал головой; тёмные ресницы опустились.

— Больше не бегу.

— Хорошо, — я поцеловала шрам у его ключицы ещё раз. — Хотела бы остаться здесь на всю ночь.

Но мы не могли. Теперь я отвечала не только за себя. Бал уже шёл, и мне пора было появиться, чтобы Торин и Ровена не заподозрили неладное. Потом — совет, на котором я, наконец, выведу нас на курс, к которому слишком долго не решалась. Наши желания не могли перевесить всё остальное.

Жаль. Как же сладко было бы остаться.

Та же тоска отразилась в его глазах.

— У нас обязательства. Но потом… ты придёшь в Дом Пустоты? Ко мне?

Я улыбнулась, понимая, что он имеет в виду. Дом Каллена… и его постель.

— С огромным удовольствием.

Глава 37

После короткого захода, чтобы привести в порядок волосы и макияж, я направилась на маскарад. Огромная пещера была битком набита фейри и выглядела ещё великолепнее, чем тогда, когда мы с Калленом наблюдали за подготовкой: сталагмиты опоясывали фиолетовыми шелками, а между ними стояли гримвельдские ледяные скульптуры — драконы, фениксы, огромные медведи. Над головами плыли фейские огни, пикси кружились в парящих радужных пузырях, а где-то играл невидимый оркестр.

Впервые Дом Крови был представлен не двумя людьми. Лара осталась в доме с Гвенейрой, но меня сопровождали два десятка фейри в красном и серебре: несколько Благородных, что ушли из Домов Земли, Света и Иллюзий, теперь открыто заявляли о новой верности. По пути на нас раскрывались рты, и грудь переполняла гордость. Дом Крови строился тихо, но вот мы — выходим на свет.

Тонкая мелодия флейты дрожью прошла в паузах между нот, и к ней пристал первобытный бой барабана — тот же размер, что и мои шаги. Это была песня для меня, осознала я с чувством нереальности. Как у Имоджен есть мотив, возвещающий её появление, так и кому-то пришло в голову сочинить мелодию Принцессе Крови. Такое бывает с мифическими героями и злодейками, а не с бедной девчонкой из Тамблдауна… хотя кем счёл меня композитор?

Моя свита разошлась по веселью, а я остановилась, прикидывая, как устроено пространство. В центре — площадка для танцев, по периметру — столики для тех, кто предпочитает есть и разговаривать. Вдоль стен тянулись столы с угощением: горы винограда, сыры, шпажки с поблёскивающим соком мясом, тонкие ленты овощей, выточенные в цветы. Крупные деревянные головы единорогов закрывали служебные входы — из дверей в их шеях беспрерывной струёй выходили Низшие с кувшинами вина.

Слуги и стража были из Домов Света и Иллюзий, и я задумалась, каково светлым фейри здесь после случившегося. Скорее всего, выбора у них не было: куда шло руководство дома, туда шли и они.

На всех были маски, но чаще всего — тонкие лоскутки ткани, скрывающие понарошку: слишком уж тщеславны фейри, чтобы прятать красоту. Я оглядела главных игроков. Имоджен, разумеется, восседала на возвышении, обозревая танцпол. Как и у Осрика, у неё был трон на любой случай, и этот вырезали из цельного дымчатого кварца. Друстан кружил Рианнон по площадке, а Торин с Ровеной переговаривались с Ульриком у угощений. При виде их ненависть взметнулась, и я едва не представила, как позволяю Кайдо соскользнуть в ладонь и вонзаю клинок в обоих. Но я улыбнулась — такова природа нашей войны ещё на семнадцать дней.

Ровена заметила меня и толкнула Торина. Все трое обернулись, и я вежливо кивнула, надеясь, что на лице не отразилось ничего лишнего.

Я поискала Гектора — и вместо него увидела Ориану, к несчастью, движущуюся ко мне. На её каштановом платье золотыми нитями вились виноградные плети, маска — металлически-зелёная. Спокойная, безупречная — как всегда, но рядом со мной она показалась иной: как будто натянутой до тонкости.

— Посмотри, какие они жадные, — сказала она. — Обжоры, которым наплевать, что голод уже на пороге.

Смех и болтовня действительно звучали слишком громко, танцы — слишком лихо. Фейри жадно лили в себя алкоголь и отрывали зубами жирные утиные ножки, точно изголодавшись. В ночи чувствовалась хищная нотка: Аккорд подходил к концу, и фейри вонзали зубы в любое удовольствие.

Я глянула на Ориану с отвращением:

— Пришла злорадствовать?

— Из-за катакомб? Я выше этого.

Я рассмеялась.

— Нет, не выше. Ты не лучше всего этого. — Я кивнула на пляшущих. — И кто ты такая, чтобы судить, как им веселиться? От тебя всё равно ничего не зависит.

Она метнула в меня ледяной взгляд:

— Думаешь, мне безразличен Мистей?

— Не имеет значения, безразличен он тебе или нет. Проводишь ты время всё равно одинаково: за стеной терний, уверяя себя, что это мудрость.

— Мудрость — это смотреть вдаль, а не тонуть в сиюминутных страстях. Может, проживёшь достаточно долго, чтобы понять эту истину.

Как же ей нравилось читать мне проповеди с пьедестала.

— Эта твоя «мудрость» лишила тебя всех, кого ты называла любимыми.

Она покачала головой:

— Мои сыновья были бы живы, последуй они моему примеру.

Она вообще не подумала о Ларе. Или не захотела признать, что могла бы принять другие решения и спасти её. Лара расцветала в Доме Крови, потому что я ставила её выше жестоких придворных традиций. Благодаря моему влиянию она оставалась частью мира, к которому так рвалась, — и моё влияние ничтожно в сравнении с властью Орианы.

В голове роились способы ранить её — я выбрала тот, что, казалось, резанёт глубже.

— Будь Селвин и Лео живы, они бы тобой тяготились.

Ориана дёрнулась.

— Не смей говорить о них, будто знала их.

— Я знаю, они умерли за свои идеалы.

— Они всё равно умерли. — Слово сорвалось у неё с гортанным разрывом; Ориана прижала пальцы к губам, будто испугавшись собственной вспышки.

С меня хватит. Это чувство пришло резко, словно опустился клинок. Из всех, на кого мне стоило тратить время сегодня, наши разговоры были самыми бессмысленными. Как договариваться с той, кто не честна даже с собой? Ей никогда не стать ни матерью, какую заслуживает Лара, ни принцессой, какую заслуживает Мистей.

— Удачи жить с этим, — сказала я и ушла.

Я ещё несколько секунд усмиряла злость. Кайдо лёгким укусом впился в запястье, и я использовала лёгкую боль — и то удовольствие, что кинжал всасывал вместе со вкусом, — чтобы заземлиться.

Мы можем её уничтожить, — прошептал он.

Она не стоит усилий.

Голодно, — пожаловался.

Ты уже ужинал.

Хочу ещё. Кайдо швырнул в сознание картинку: мёртвые тела вокруг столов, кровь, размазанная по танцполу. Ты тоже могла бы пить, — мечтательно шепнул он. — Вкусить месть — и пролить больше.