Невеста смерти (СИ) - Скрипник Людмила

Он проверил прочность кандалов — оружейник и кузнец в лудусе работали на совесть.

Его обвинили в убийстве трех человек — и выглядело это логично, так как камера его, а Гайя все же на положении больной была, и поверили скорее, что это он один раскидал трех насильников, чем израненная девушка. Он не стал спорить и все подтвердил — так лучше для Гайи.

Он коротал время, раздумывая о Юлии, вспоминая ее губы, кожу, запах шелковых волос, нежный тихий смех. Забываясь коротким сном, он чувствовал на своей груди прикосновения ее пальчиков, и это было сладкой пыткой для мужчины.

Единственное, что его угнетало — подходил к концу второй день его заключения, а это означало, что бои были сегодня утром. И его тревожила судьба Тараниса и Вариния — вывели ли их на арену. Насчет Гайи он даже не беспокоился — только безумец погнал бы ее на арену ближайший месяц. А вот опасения, что Таранис все же исполнит свою мечту и встретится на арене с Вульфриком, его терзали.

Дверь карцера заскрипела и пустила луч света:

— Еще жив? — раздался насмешливый голос.

Двое парней-ретиариев, поссорившихся с Рагнаром еще несколько месяцев назад, каким-то образом проникли в карцер и теперь, застав своего недруга в безопасном для них состоянии, принялись от души глумиться:

— Знаешь новости? Схватили девку, что к тебе шастает, молоденькую такую и хорошенькую. Так что ее Требоний сказал, всем ребятам на круг отдаст. Не только же тебе по матронам чистеньким прохлаждаться. А нам если и дают, то кухонную рабыню, пропитанную луковым запахом.

Рагнар зарычал, понимая, о ком идет речь. А те странно засмеялись — так, как будто были пьяны, хотя запаха вина он не чувствовал в затхлом воздухе карцера.

— И теперь мы используем ее по назначению, пока ты тут гниешь.

Они принялись хохотать, нести полнейшую околесицу, но Рагнар продолжал прислушиваться, надеясь уловить хоть что-то еще о Юлии. Ему повезло — парни совершенно потеряли всякий страх, и в открытую назвали ему место, куда спрятали девочку.

— Что от нее хотят? — он постарался спросить как можно равнодушнее.

— Как чего? — разразились громким и развязным смехом парни. — Чего и от всех баб. Теплой мокренькой норки.

И они со смехом удалились.

Рагнар, беснуясь, начал выкручиваться на цепях, стараясь раскачать вбитые в стену кольца. Через некоторое время, залитый потом с головы до ног так, что даже его собранные в хвост волосы пластом прилипли к мокрой спине, он выдернул столб, через который цепи тянулись от запястий к стене. Он чувствовал, как неотшлифованный металл наскоро откованных наручников снова сдирает кожу у него на запястьях, но это его совершенно не занимало. Напрягся еще раз и с хриплым рычанием разогнул кольцо, вделанное в стену, высвобождая сковавшие его цепи.

Одним ударом плеча он вынес дверь и оказался во дворе. Мужчина подобрал волочащиеся длинные и тяжелые цепи, накрутив их на руки — другого оружия нет, а с силой раскрученные, они могли стать оружием не только мощным, но и неожиданным для противника.

Он вспомнил, как несколько раз Таранис исчезал ненадолго из лудуса в вечерний час, когда у гладиаторов было немного свободного времени перед отбоем, и возвращался запыхавшийся и с непременным цветком троянды. Рагнар тогда посмеялся над другом:

— Ты что, в канализации проползаешь? А вроде не пахнет. Разве что трояндой.

— Все намного проще, — улыбнулся Таранис одними своими синими глазами и озорно забросил за плечи длинные черные волосы. — Пойдем, на всякий случай покажу.

Рагнар, оглядываясь, не показались ли надсмотрщики, пробежал от строения к строению, пока не оказался в узком проходе, где один из складов примыкал почти вплотную к высокому известняковому забору. Эта сторона лудуса, расположенного практически в центре города, каким-то образом примыкала к еще незастроенному яру. Он был настолько неудобен, что покупатели не стремились позариться на этот участок дорогой земли в черте города, а городскому магистрату было жаль вкладывать сестерции в то, за что можно их получить. Дальше, за высоким берегом забросанного всяким мусором и поросшего мелким кустарником яра, в который обрывалась стена лудуса, тянулся жилой квартал.

Взобраться на стену не составило никакого труда — узкое пространство позволило опираться спиной на стену склада, и подъем превратился в легкую прогулку, хотя мощные плечи Рагнара едва поместились в эту щель — все же Таранис был слегка изящнее. Сложнее оказалось спуститься вниз — и без того немаленькая, около десяти футов, стена продолжалась такой же стенкой яра, поэтому просто спрыгнуть вниз не получилось бы. Рагнар повис на руках с наружной стороны стены, раздумывая, куда же лез или прыгал Таранис. И тут он заметил поваленное дерево, образующее как бы наклонный мостик, лежащий наискосок яра, причем его толстая, с остатками корней сторона была как раз ближе к стене лудуса. Рагнар примерился, прикинул вес цепей у него на руках — раскачался и прыгнул. Ему удалось удержаться на скользком стволе, поросшем с одной стороны мхом, а дальше уже было не сложно — покрытая тонким льдом на пронизывающем ветру палуба его драккара была гораздо более скользкой, и к тому же ствол лежал совершенно спокойно, лишь едва прогибаясь под тяжестью его тела, но не кувыркался в волнах, норовя сбросить с свинцово-серую воду.

Ему осталось преодолеть небольшой подъем по вертикальному обрыву яра, и он, придерживаясь за ветки и, легко оказался на поверхности. Ему хотелось остановиться и как следует почесать зудевшие после крапивных зарослей ноги, но времени на это не было. Он огляделся — в сторону яра выходили стены пяти-шестиэтажных домов, лишь кое-где разбавленные небольшими, забранными деревянными ставнями окон. Естественно, что для желающих снять жилье соседство с постоянно галдящим грубыми мужскими голосами, бегающим, стучащим оружием лудусом было не самым желанным, и домовладельцы постарались заставить зодчих так продумать планировку, чтобы на заднюю сторону улицы окна почти не выходили. С учетом того, что верхние этажи строили из переплетенных ивовых прутьев, укрепленных только перекрестно набитыми досками и оштукатуренных сверху, окна можно было сделать где угодно.

Мужчина оглядел себя — ему предстояло выйти на улицу, и неприглядный после двух суток в карцере и переодоления преград внешний вид мог сразу же привлечь внимание бдительных вигилов и урбанариев, опасающихся больше всего проникновения в город разбойников-обитателей Куриного леса, так и прозванного Злодейским лесом.

Рагнар, пользуясь тем, что темнота сгущалась на глазах, постарался найти ближайший водоразборник и, несмотря на мешающиеся цепи, толстыми витками обкрутившие его запястья, более-менее начисто умылся и даже прополоскал набедренник, намотав его назад как есть, мокрым. Единственное, что его смущало — бегать по улицам Рима вроде не было принято в одном сублигакулюме, хотя гладиаторам и негласно дозволялось вообще обнажиться, идя на выступление в амфитеатр под конвоем солдат и надсмотрищиков. Собственно, они и не спрашивали — все равно идут на смерть, кто ж их будет убивать раньше времени. И сам Рагнар несколько раз, поддавшись общему настроению ребят, так делал, не испытывая ни малейшего смущения… Но тут было совсем другое, и он прикинул, как мог бы объяснить ночному патрулю урбанариев не только обнаженный торс, но и цепи на руках. И понял, что лучше патрулю не попадаться.

Отыскать храм Изиды оказалось не сложно — Рагнар умел читать по-латыни, а многочисленные надписи на гладко оштукатуренных и побеленных специально выделенных для этого участках стен домов — альбумах — указывали не только надписями на латыни и греческом, но и картинками, стрелками и еще какими-то знаками, что храм Исиды находится вот в том направлении и там рады каждому.

«Рады каждому…» — зло подумал Рагнар. — «Ну, гады, сейчас я вас порадую…»

Он рывком распахнул дверь храма, из-под которой, несмотря на глухую ночь, пробивался свет.