Анифа. Пленница степей (СИ) - Фрост Деметра

Объединяло эти места одно — люди по большей своей части восторгались и восхищались Шах-Раном, пытались угодить ему и получить его особое расположение.

Последним станом перед возвращением в Дариорш оказался стан Харма, его бывшего соратника и проприблизившегося к первому кругу во время войны человека. Здесь вождя встретили по-особенному тепло и радушно. И, как и в остановках ранее, Шах-Рана засыпали вниманием и подарками.

Один подарок Харма выделился особенно.

Анифа, как обычно, сидела в ногах вождя, ожидая его приказа войти в круг и устроить очередное представление, когда глава клана поманил кого-то рукой. Скользя кошкой, к ним приблизилась девушка — молодая и стройная, гибкая, но крепко сбитая, как и любая другая кочевница. Но ее лицо было узким и с очень правильными и даже точеными чертами без намека на обычные для степняков широкостностные переносицу и скулы. Очень красивая девушка, еще и со взглядом острым и умным, что сразу же бросалось в глаза.

Перед вождем она склонилась низко и подобострастно, но с некой толикой гордости и даже кокетства. Девушка взмахнула своими длинными пышными ресницами и так посмотрела на вождя, что и он, и Анифа сразу поняли — она очень пыталась произвести впечатление на мужчину.

И это ей удалось.

— Моя дочь, вождь, — представил девушку глава, — Солнце сердца моего, одна из многих, но единственная в своем роде. Ее зовут Лиша. Она споет для тебя. Ты не против?

— Пусть, — разрешил Шах-Ран, проведя ладонью по плечу своей рабыни. — А Анифа станцует.

Поднимаясь на ноги, рабыня поймала на себе взгляд Лиши и невольно вздрогнула. Выражение глубоко посаженных, но красивых больших глаз был очень ей знаком — таким ее награждали ревнивые жены тех мужчин, которые желали возлечь с ней. Вот только было в нем и что-то более агрессивное и неприязненное. Лиша явно не одобряла ни приказ вождя, ни само ее присутствие. Но возразить не осмелилась. Вместо этого она вытянулась и подняла ладони, привлекая к себе внимание. Этот жест заметили и действительно спустя нескольких мгновений воцарилась тишина. Лиша довольно привычным движением кивнула нескольким старикам, что выполняли роль музыкантов, и запела. Те же сразу подхватили высокий голос, взвившийся в воздух мелодией — сильной, но таинственной, как и сама ночная степь.

Незамысловатые, но душевные слова потекли из девичьего горла привычно и красиво. Анифа прислушалась, ловя темп и мелодику, и мягко ступила вперед. Сделала несколько шагов вперед, взметая руки и опуская голову. И так же привычно вошла в ритм, как делали всегда до этого.

Плавные и мягкие движения полились подобно музыке, что звонко и ясно разнеслась на округу. Шаг-другой, один поворот, другой — и Анифа превратила свой зарождающийся танец в нечто неземное и чарующее. И вот уже взгляды и мужчин, и женщин обратились именно к ней.

— Хочу, чтобы ты взял Лишу себе, — тихо проговорил Харм, немного наклонившись к вождю, как обычно, внимательно наблюдающему за танцовщицей, — Она самая красивая в стане. Это я как мужчина говорю, а не как отец.

— Зачем? — просто спросил Шах-Ран, совершенно не удивляясь.

— Женись на ней. Она крепкая и сильная. Подарит тебе отличных сыновей.

— У меня есть дети. И сыновья в том числе.

— Это замечательно. Но чем больше детей — тем сильней в будущем станет род. Разве ты не хочешь этого?

— И чем же она лучше прочих? У меня есть женщины. Их предостаточно.

— Знаю я, знаю, — отмахнулся Харм, — У тебя целый гарем из наложниц. Традиция империи, да? Но тебе нужно жениться. Нужно, понимаешь? Жена — не рабыня. В семье она будет госпожой и твоей правой рукой.

Шах-Ран усмехнулся. И заявил:

— Мне это без надобности.

— Что, это чужеземка тебе милее? — неожиданно зло спросил бывший соратник, раздраженно махнув в сторону извивающейся в танце Анифы, — Хороша, ничего не скажешь, но что с нее взять? Ни семьи, ни силы, ни выносливости.

— А вот это тебя не касается. Она рабыня. Моя рабыня. Я взял ее себе по праву.

— Чем эта рабыня, как ты сам сказал, лучше моей дочери? Если женишься на ней — получишь мою поддержку. И моего стана. Полностью и безраздельно.

— А без этого, значит, я ее лишусь. Очень громкие слова. Слишком. Бросаешь мне вызов, друг?

Что-то во взгляде, который Шах-Ран перевел на главу клана, если не напугало, то остудило пыл мужчины. Харм заметно стушевался и слегка отклонился в сторону.

— Хочешь, чтобы твоя дочь вошла в мой шатер? — вождь хищно улыбнулся, — Что ж, я не против. Но о том, чтобы взять ее в жены, и речь не может быть. По крайней мере, пока.

— Благодарю тебя за эту честь, — кивнул мужчина, — Я дам за Лишу богатое приданое — коней и ткани, отличные ткани, мы раздобыли их в последнем набеге. И драгоценности.

Шах-Ран машинально качнул головой и снова повернулся к Анифе. Восхитительная танцовщица как ни в чем не бывало продолжала свое выступление, совершенно не обращая внимания на то, что предмет разговора — дочь Харма — неотрывно следила за ней пронзительным и злым взглядом, демонстрируя тем самым свой норов — горячий и вспыльчивый. Такая наложница ему была не нужна, хотя в укрощение строптивых кобыл и была своеобразная прелесть. Но неприятности Шах-Ран предчувствовал загодя. И отмахнуться так просто не мог.

Вода в набранной лохани была холодной. Поэтому Анифа, раздевшись, взяла отрез льна, старательно намочила его и стала аккуратно, зябко вздрагивая и ежась, обтираться. Как и раньше, вождь внимательно наблюдал за ней. Почему-то он находил это зрелище не менее занимательным, чем ее танцы. Ну а сама девушка привыкла.

Сам Шах-Ран от водных процедур отказался, так как облился колодезной водой еще днем. Тогда же Анифа помогла распутать его волосы, вымыла их, и сейчас они были собраны в простой хвост, перевязанный кожаным шнурком.

Насухо вытеревшись, рабыня повернулась к вождю, ожидая его приказа. Она не сомневалась — тот снова потребует ублажать его, пока она совсем не лишиться последних сил, оставшихся после танца.

И в этом она не ошиблась.

Глава 6

Красивое лицо Лиши портило брезгливое и неприязненное выражение. Ей было трудно сдерживать свои эмоции, хотя она и пыталась. Отец ясно дал ей понять — вызывать неудовольствие вождя им не с руки. А пока Шах-Ран настолько странно и болезненно привязан к своей рабыне, каждое неосторожное слово, каждый непритязательный жест в ее сторону грозит вызвать его злость.

И все же кочевнице было трудно привыкнуть к своему положению. В родном племени она была дочерью самого главы — ее статус среди девушек клана был самым высоким. А еще она была самой красивой и талантливой. В искусстве пения ей не было равных, как и в верховой езде и стрельбе из лука. Многие мужчины племени просили у Харма ее руки, но она всем отказывала. И хранила себя — трепетно и жадно — для одного единственного. Для него — вождя и объединителя племен, истории о котором сопровождали почти всю ее сознательную жизнь.

Увидев Шах-Рана вживую, Лиша не разочаровалась. Реальность оказалась даже лучше, чем рассказы. Вождь был подобен древнему богу — на ее взгляд, он был очень красив. А еще силен и могущественен. Удивительная атмосфера вокруг него заставляла подчиняться и склоняться перед его волей. А восхищение и восторг перед его силой погружали в состояние, близкое к экстазу.

Впервые Лиша была готова полностью и безраздельно повиноваться мужчине. И это было неожиданно сладко и приятно, если бы не…

Похоже, вождю было плевать на ее самоотверженность и готовность служить ему. Он принял ее в дар от Харма, но почему-то не показался ни польщенным, ни довольным. Словно получил очередную безделушку или бочонок с вином. Ничего нового. Ничего выдающегося.

Это обижало.

Еще и эта бледная девчонка! Эта глупая и совершенно ничего из себя не представляющая иноземка! Она была безмолвной и безвольной, как и полагается рабыне. Ни страсти, ни самоуважения, ни гордости!