Жена Его Сиятельства (СИ) - Росси Делия

Джулия неподвижно стояла у портрета, завороженно наблюдая за передвижениями огненных бликов. Вот, они коснулись волос мужчины, заставив их вспыхнуть ярким золотом, потом двинулись ниже, выхватывая из темноты ровные стрелы бровей, и неожиданно замерли, остановившись на презрительно прищуренных глазах незнакомца. «Эдриан Клиффорд Норрей, граф Уэнсфилд, - удалось разобрать Джул надпись в нижнем правом углу портрета, - тысяча семьсот семьдесят девятый год».

 Она поставила свечу на пол и принялась внимательно разглядывать изображение.

 - Выходит, это прадед Уильяма, - задумчиво пробормотала Джулия. - Или пра-прадед? Удивительно! Графа давно уже нет, а на портрете он словно живой. Интересно, откуда взялись эти блики на его лице?

 Она осторожно дотронулась до светлого пятна, остановившегося на щеке мужчины, и вздрогнула, ощутив под пальцами теплую, живую кожу. Испуганно вскрикнув, она отдернула руку и бросилась к двери, но та резко захлопнулась прямо перед ней, и Джулия с ужасом услышала звук поворачиваемого в замке ключа.

 Она с силой дернула ручку, но дверь и не думала открываться. Крепкое дубовое полотно надежно защищало выход. Джул отчаянно ударила по нему рукой.

 - Да, что же это такое?! Что происходит? Кто-нибудь, выпустите меня! - крикнула она, но отклика на свои слова не услышала. - Если это шутка, то она совершенно не смешная! - громко заявила Джулия. - Эй! Немедленно откройте!

 Она ещё долго колотила по злосчастной двери, но никто не спешил к ней на помощь. Отчаявшись, Джулия перестала стучать и повернулась к портрету.

- Ну, надеюсь, ты доволен? - рассерженно спросила она и застыла, увидев, что полотно, на котором был изображен Эдриан Клиффорд Норрей, второй граф Уэнсфилд, опустело. Огромная рама была на месте, все так же сверкая своей позолоченной резьбой, а холст, всего несколько минут назад сиявший загадочным светом, оказался темен и девственно чист. Не было ни холодного прищура синих глаз, ни мастерски запечатленной усмешки, ни светлой волны волос. Каким-то таинственным образом, обитатель портрета неожиданно исчез.

 Джул протерла глаза, отказываясь верить происходящему, закрыла их, потом, снова открыла, но ничего не изменилось - пустой холст, заключенный в богатую раму, по-прежнему, висел на стене, окруженный десятками изображений графских предков.

 - Не может быть, - испуганно прошептала Джулия. - Этого просто не может быть! Мне привиделось... Все это мне привиделось! Сейчас я проснусь в своей постели и окажется, что все это сон... Всего лишь нелепый, ужасный сон.

 Она плотно закрыла лицо руками и продолжала что-то еле слышно шептать. «Нет, я не безумна! Я же видела! Видела...» - тихо бормотала она. Джул казалось, что если не смотреть на злосчастный портрет, то все снова встанет на свои места. Она неподвижно застыла подле двери, боясь пошевелиться. В душе ее царило смятение.

Внезапно Джулия почувствовала, как чьи-то руки легко коснулись ее плеч, скользнули по груди и опустились на талию, сжимая в кольце объятия. Прерывисто вздохнув, Джул вздрогнула, открыла глаза, испуганно вскрикнула и... лишилась чувств.

Утром Джулия проснулась в собственной спальне. Она обвела глазами привычную обстановку и невольно поморщилась. Неужели, ей все просто привиделось? И не было никаких таинственных бликов на портрете Эдриана Норрея, и его изображение никуда не исчезало. И крепкое мужское объятие ей только почудилось. И глаза, так яростно глядящие на нее, - всего лишь игра больного воображения...

 - Доброе утро, миледи!

Дверь распахнулась, и на пороге показалась Клара. Как всегда, жизнерадостная, румяная, пышущая здоровьем.

 - Как спалось? - спросила она, проходя в комнату.

 - Спасибо, хорошо, - машинально отозвалась Джул, рассеянно наблюдая за тем, как горничная раздвигает шторы. - А ты ничего не слышала прошлой ночью?

 - Нет, миледи. А что?

 - Мне показалось, кто-то звал на помощь, - пристально глядя на девушку, сказала Джулия.

 - Что вы, Ваша светлость! Это вам послышалось что-то. Читаете романы допоздна, вот потом и мерещится всякое, - убежденно ответила служанка.

- Все может быть, - задумчиво заметила Джул и неожиданно насторожилась. - А что там внизу за шум? Или мне снова кажется?

- Да, нет, вроде, и правда, кто-то кричит, - прислушавшись, ответила горничная.

- Пойди, узнай, что случилось, - приказала Джулия.

- Слушаюсь, миледи.

Клара торопливо выбежала из комнаты, а Джул поднялась с постели и подошла к окну.

Внизу, у парадного, стояла карета.

Джул почувствовала, как тревожно забилось сердце.

Дурные предчувствия, неотвязно преследующие ее после подслушанного разговора, с новой силой всколыхнулись в душе. Что-то случилось, она ощущала это совершенно отчетливо. Что-то очень плохое.

- Миледи!

Клара влетела в комнату и остановилась рядом с Джулией, пытаясь отдышаться.

- Ох, миледи…

- Что там?

- Милорд…

Горничная замолчала, уставившись на Джул.

- Что, Клара? Что - милорд? Говори!

- Он умер, миледи! - выпалила горничная и испуганно прикрыла ладонью рот.

- Умер? - растерянно переспросила Джул.

Она произнесла это вслух, сама не понимая, что чувствует. Казалось, внутри у нее все онемело. Она так давно ждала этого события, но теперь, когда оно случилось, ничего не ощутила. Ни радости, ни освобождения, ни удовлетворения.

- Умер, - снова повторила она, а потом, выйдя из ступора, торопливо перекрестилась. - Клара, помоги мне одеться!

- Слушаюсь, миледи.

Горничная принесла темно-синее платье.

- Ох, миледи, у вас ведь ничего траурного нет. Придется все наряды перекрашивать.

- Это неважно, - отмахнулась Джул. - Приведи в порядок то платье, которое я надевала на похороны тети Джейн.

- Боссом сказал, что Его сиятельство в Лондоне похоронят.

Клара посмотрела на нее вопросительно.

- Да? Странно. А почему не здесь?

- Вот и я говорю - странно. Испокон веков всех господ в старом склепе хоронили.

- Ладно. Приедем в Лондон - узнаем.

- Ох, миледи, а для столицы платье-то и не годится. Оно же старое! - всполошилась Клара.

- Глупости. До Лондона как-нибудь доеду, а там уже закажу что-то более подходящее.

Джулия решительно оглядела себя в зеркале. Глаза блестят, на щеках горит лихорадочный румянец, губы плотно сжаты. Нет, никуда не годится!

Она глубоко вздохнула, стараясь добиться привычной невозмутимости, и приказала себе успокоиться.

Спустя пару минут, отражение показало обычную Джул - спокойную, отстраненную, холодную. «Уильям был бы мною доволен» - мелькнула невольная мысль.

- Клара, собери все необходимое. Через час мы выезжаем, - распорядилась Джул.

- Слушаюсь, миледи.

Горничная кинулась укладывать вещи, а Джулия вышла из комнаты и направилась вниз.

В холле толпились слуги, во главе с дворецким.

- Ваше сиятельство, - Боссом, забыв о своей привычной невозмутимости, кинулся к ней. - Горе какое! Милорд…

На глазах старого слуги выступили слезы.

Джул почувствовала в горле комок. Ей стало жаль дворецкого.

Боссом провел рядом с лордом Норреем больше тридцати лет и был к нему очень привязан.

- Кто приехал? - справившись с собой, спросила она.

- Мистер Пиберли, миледи. Лорд Конли прислал его сообщить о смерти милорда.

- Где сам мистер Пиберли?

- В гостиной, миледи.

- А почему вы все здесь?

Джулия внимательно оглядела слуг.

- Вам нечем заняться? Мэри, предложи мистеру Пиберли чай. Полли, обед на кухне сам собой готовится?

- Простите, миледи, - покраснела кухарка.

- Милорд умер, но это не повод ничего не делать, - резко сказала Джул.

Прислуга пристыженно потупилась.

- Слышали, что сказала миледи? - засуетился дворецкий. - Разошлись все!

Слуги мгновенно исчезли из холла.

- Боссом, вели Аткинсу закладывать карету, - приказала Джулия.

- Слушаюсь, миледи, - отозвался дворецкий, украдкой утерев глаза.