Тот, кого выбрал Туман (СИ) - Вонсович Надежда

И точно, как у Беляны тогда было, руки опускаются. Всё зряшным во круг делается. Медленно, но верно тоска точит Макара. Пока один, работай себя загружал, мысли гнал не прошеные, а мальчонку увидел и взвыло сердце и о Беляне каждую минуту думать стал.

Яролик, как чувствовал, что с братом делается. Опять разговор начал о возвращении Макара в деревню.

А Макар в последний вечер просто взял и спросил, что томило его:

— Как она живет, Яролик?

Брату и объяснять не надо было, про кого Макар толкует:

— Да живет, — пожал плечами Яролик. — Олели пять вроде.

«Олеля! Любимая, значит. А как ещё дочь любимую и желанную назвать» — подумал Макар.

Никогда он за пять лет не интересовался Беляной. Ни разу не спросил о ней, ни разу не позволил о ней заговорить, хотя Забава, сестра его средняя и дружит с Беляной. Всё про неё знает.

— Не всё у них ладно-то с Мирославом. От людей-то не скроешься. Забава гостей назвала к младшему своему, Беляна у них крестная была. Так сидели они за столом точно чужие. За весь стол друг другу слово не сказали. А Мирослав и идти не хотел. Видать с семьей нашей якшаться не хочет.

— Ты, брат, не худословь, — тихо сказал Макар. — Мне бабские пересуды не нужны.

— А с чего интерес у тебя? Не уж-то до сих пор Беляна в сердце? Ушла сама, с другим живет, детей от него приносит! Я бы не простил и не думал.

— Нишкни, Яролик. Я тебя уважаю и ты меня уважай. Или забыл какие щелчки в лоб получал!

Яролик улыбнулся:

— Как забыть? До сих пор лоб гудит, — потом вздохнул глубоко и прибавил. — Прости, коли что сказал не так. Не хотел обидеть, брат. Живи, как знаешь. Бог с тобой!

Рано утром проводил Макар родных своих. Стоял, смотрел им в след пока не исчезли за деревьями. Перекрестил им путь и пошёл к своим делам.

Дел было много. Как подготовишься к зиме, так её и проживешь.

12

Лето подходило к концу, ночи стали холоднее, часто по утрам начала появляться туманная дымка.

Не любил Макар туман, не любил когда он обволакивает лес своим живым, густым паром. Точно покрывалом накрывал всё живое.

С детства Макар робел перед ним. Непременно, казалось, там кто-то есть. Нет, не животное там скрывалось. Там обитало что-то более таинственное.

Макар даже знал его имя — Чомор. Хранитель этого леса.

Макар помнил песню, которую пела им мать. Лежали они на лежанки, мал мала, а мать тихо выводила песню.

Давно это было, в те времена,

Когда люди и звери жили без зла.

Не рушим был закон, не рушим был завет.

Серебро убивать — строжайший запрет.

Вот на лес опускается белый Туман.

Схоронитесь! Идёт Чомор — великан.

Будет властвовать он — семь дней и ночей.

Берегите мужей! Береги сыновей!

Зажги три костра на поляне лесной.

К Хранителю леса обратись ты с мольбой.

Чтоб не ведать беды, чтоб не ведать измору,

Принеси три соломенных куклы Чомору.

Если в лес ты идёшь украдкой, как вор

Заберет в свой Туман тебя страшный Чомор.

Если в мыслях твоих мудрость, честь и любовь.

Не вернётся история страшная вновь.

Темно в избе было, только пробирался серебряный свет луны, через небольшое окно.

Ветки березы стоящей за окном, отбрасывали причудливые тени. Они жили, только им ведомой жизнью. Переплетались, ластились друг к другу и там в этой паутине ветвей прятался он, тот, о ком пела мать.

Внимательно и неотрывно следил за Макаром Чомор.

Макар помнил, какой страх в тот момент окутывал его. Из глаз текли слезы, потому что моргать было нельзя. Непременно в тот момент, когда веки его сомкнуться, Чомор нанесёт свой удар.

Странные страхи, необъяснимые. Чомор не страшилище, им детей не пугали, наоборот, всячески уважение прививали. Потому что, Чомор — это Хранитель леса, Хранитель всего живого. В лесу гораздо страшней нечисть обитает. Но Макар их не страшился, ему завсегда Чомор страшен был.

Чомору даже некоторые охотники, как в старину, поклонялись и задабривали. Праздник трёх костров и был чоморов праздник. В старину разжигали три костра на поляне лесной, вся деревня выходила и приносила с собой для каждого костра по соломенной кукле. Бросали их в костры и клятву давали.

«Лес-это дом мой.

Подобно тому, как дом свой обегаю от грязи внешней и внутренней,

так и обещаю, лес оберегать и сохранять.

Лишнего не возьму,

Забавы ради не убью,

Не разорю и не сломаю.

Серебро не убиваю»

И сейчас старались жить по завету этому. Были и безобразники, но мало таких в деревни у них водилось. Таких к старосте сразу в дом молельный зазывали и уму разуму учили.

Прадед Русай сказывал, что в его детстве случай в деревни один приключился.

Будто бы мужик один в лес пошёл, да по-должному Чомора не задобрил, ни словечка ни шепнул в лес заходя.

У каждого охотника, рыбака и собирателя, завсегда заветное словечко для Чомора имелось. Каждый свой зарок давал, каждый своё просил и обещал.

Зашёл мужик этот в лес, три дня его не было и три ночи. Рано утром четвёртого дня вышел он злющий, да драный, аки собака бешена.

Много не рассказывал, охотники мало о своих победах говорят, а про неудачи тем паче.

Медведица его подрала. Лапу ей правую обрубить только и смог, как живым ушёл и не помнит.

Через девять месяцев разрешилась его жена дочкой. Долгожданный ребёнок, долго его вымаливали.

Да только у младенчика, аккурат правой кисти не было. Вместо неё культя.

Русай всегда приговаривал после этой истории: «Я не стращаю тебя Макар. Может и придумалось мне это в детстве, да только ко всему живому с уважением жить надо. Лес тебе жизнь даёт, он эту жизнь легко может и забрать. Если берёшь, то отдай вдвойне. Срубил дерево — посади два. Добыл животину — так дай троим родиться»

Макар стоял на пороге своей избы, смотрел на лес.

На поляну, отделяющую дом от леса, медленно, завоевывая сантиметр за сантиметром, цепляясь за траву, цветы и сучки, выползали молочные щупальца тумана.

Никогда Макару страшно в лесу не было. Нож, да ружьё всегда при нем, в страшилки особо не верил. Чего бояться-то?

Но вглядываясь сейчас в серебряные всполохи тумана, детский страх оживал.

Аккуратно, точно сам туман, он пробирался в него. И далекие детские страхи оживали.

Макар стоял и не мог оторваться от молочного покрывала и чем дольше смотрел он в белесый туман, тем явственней казалось ему, что оттуда, так же внимательно и настороженно, как и он сам, кто-то смотрел на него.

Макар зашёл в дом. Дверь тихо скрипнула, отрезая человека от его страха.

Дул легкий ветер, сквозь листву прокрадывались, ещё робкие, но уже по-дневному уверенные лучи. Скоро туман сойдёт, слегка смоет, обесцветит летние, яркие краски природы.

Он стоял, не отрываясь смотря на дверь, за которой исчез Макар.

Туман ластился к нему, лизал и окутывал его ноги. Казалось он не стоит, а парит в этой белесой, молочной дымке.

Макар начал чувствовать его. Сейчас он смотрел точно ему в глаза, будто знал, будто видел.

И ночью, когда он стоял на своём пригорке у кедра и наблюдал за домом, Макар тоже его почувствовал. Долго терся у окна, шарил взглядом по опушке, всматриваясь в темноту.

Он усмехнулся.

Макар всегда не любил туман. Всегда думал, что в тумане его ждёт Чомор.

Глупые, суеверные люди, и он когда-то был таким.

В тумане прячется не Чомор.

С туманом приходит он.

Потому что туман-Сила. А Он и есть эта Сила.

13

Перед зимой, у Макара ещё одна вылазка всегда была, к мирянам он в это время ходил. Закупал все что ему нужно. Керосин, соль, охотничьи товары, да и по мелочи кое — что. После этого из своей избушки и со своих мест Макар до весны не уходил.

В сентябре в лесу не спокойно. У сохатых гон начинался.

В период этот, самцы возбуждены, агрессивны, чувство страха перед человеком притуплено. На памяти Макара случаев нападения на человека не было, а вот старики такие истории рассказывали. И бросались на людей сохатые, и преследовали их. Прадед Макара много разных историй рассказывал, да только, что из них правда, что вымысел, не разберешь.