Невеста на замену (СИ) - Караюз Алина

— Что, и согласие не требуется? — изумилась я.

— Она уже согласилась, когда легла с ним.

Я глубоко вздохнула, надеясь успокоиться и приглушить настойчивую пульсацию в мозгу.

— Джанна, — сказала я как можно миролюбивее, — я могу увидеть своего настоящего мужа, а не воображаемого?

— Ты так и пойдешь? — она кивнула на мой фривольный наряд.

— Это все, что я нашла, — огрызнулась я, — и к тому же я одета скромнее, чем ты в своем платье.

У этих дроу действительно был весьма специфический вкус. Если их мужчины предпочитали полувоенный сдержанный стиль и темные цвета, то женщины носили облегающие платья с умопомрачительным декольте и украшали себя на манер новогодней елки, то есть всего и побольше. И при этом умудрялись выглядеть не смешными и вульгарными, а соблазнительными и недоступными, как тот журавль в небе.

— Как хочешь, — бросила она сухо. — Иди за мной.

Мы молча прошли по широкой галерее, опоясывающей весь верхний этаж. За точеной балюстрадой виднелся выложенный мрамором холл и огромная восьми ярусная люстра, спускавшаяся с куполообразного потолка на толстой цепи. Вместо свеч или лампочек она сияла сотней крошечных огоньков, заключенных в маленькие хрустальные шары. Это было потрясающее зрелище, но я почти не обратила на него внимания. Меня беспокоило то, что я не слышу эмоций своего мужа, а в голова гудит, как церковный набат.

Мы остановились у высокой двухстворчатой двери с арочным верхом. Переступив порог знакомой гостиной, я задохнулась от нахлынувшей на меня боли. Да, это здесь я узнала о своем прошлом, здесь обрела родовую память, здесь моя первая любовь отказалась от меня во имя долга и чести. И здесь я поклялась себе, что никогда этого не забуду. Сиды не умеют таить обид? Так то сиды из старинных легенд. А мне жизнь преподала суровый урок.

Вот и та дверь, под которой я подслушала разговор, перевернувший всю мою жизнь. Джанна распахнула двери, пропуская меня вперед. Я шагнула через порог, почти ничего не соображая от боли. В голове мутилось, в глазах плясали разноцветные точки, а звуки доносились будто издалека.

Я видела трех мужчин, сидевших в креслах вокруг стола: Айренира, Леоверена и Эрионара, и еще одного — Вейраха — стоявшего у кресла моего мужа. Увидев меня все трое вскочили, я попыталась что-то сказать, но вместо этого почувствовала, как качнулась земля.

Кто-то подхватил мое безвольное тело, прижал к себе. Я вдохнула знакомый запах, чувствуя, как отступает боль и проясняется сознание. Чужие эмоции ворвались в меня. Беспокойство Эрионара, изумление Владыки, отчаяние Айренира и мрачное удовлетворение Джанны. Она точно что-то задумала! И она знает, что со мной происходит, в этом нет сомнения. Мать Эрионара вела свою собственную игру, я была в этом точно уверена, и, похоже, что ее муж и сын ни о чем не знают.

— Сладкая? — голос мужа был полон глубокого беспокойства. — Тебе плохо?

Он рухнул в кресло, усадил меня себе на колени и начал быстро ощупывать.

— Где болит?

Я уткнулась лбом в его плечо, даже не замечая, что царапаю кожу о серебряную вышивку.

— Голова кружится. Давление, наверное.

Все уставились на меня с немым изумлением. Ах, да, я и забыла. У магических существ не бывает ни гипертонии, ни гипотонии, это все прерогатива простых людей. Тогда что со мной?

Я заметила, как Джанна блеснула глазами в сторону супруга. Тот нахмурился, буравя ее недовольным взглядом. Она едва заметно кивнула, тонкие губы дрогнули в намеке на улыбку, а потом ее лицо вновь приняло невозмутимое выражение.

— Эльсамин, — Эрионар протянул мне бокал с водой. Он был похож на коньячный, только больше, и без ножки: его нижняя часть крепилась непосредственно к подставке. — Выпей воды, тебе станет легче.

Наши руки случайно соприкоснулись, и меня прошил болезненный импульс, отозвавшийся в воспаленном сознании колокольным звоном. Я едва сдержала стон и так вцепилась в бокал, что зубы клацнули о стекло. Эрионар отпрянул, его лицо побледнело, челюсти сжались.

— Вы можете объяснить, что с моей женой? — Айренир свирепо уставился на Леоверена.

Тот меланхолично пожал плечами и с обезоруживающей простотой сказал:

— Она виалле моего сына. Как бы мы не закрывали на это глаза, как бы не тешили себя иллюзиями, но против истины не пойдешь. Эльсамин, — он посмотрел на меня внимательно и серьезно, — ты спасла нашего сына и мы тебе за это благодарны. Ты позволила вашим аурам слиться, а значит признала себя его виалле. Но связь не завершена. Она будет мучать вас обоих безумной болью и чем дальше, тем больше. Пока вы не закрепите связь по всем правилам.

Теперь я внимательнее взглянула на Эрионара. Он выглядел нездоровым, на висках блестели капельки пота, чувственный рот был сжат так крепко, что губы превратились в узкую полоску. Его тело по — прежнему казалось слишком худым, а из ворота камзола торчала тощая шея. В его глазах я прочла печаль, вину и робкую надежду. А еще неприкрытую боль.

И тогда я все поняла. Не мне одной плохо, он тоже чувствует это. Эта боль принадлежит нам обоим! Циркулирует по замкнутому кругу между нами двумя и не может успокоиться. Просто он на тысячу лет старше меня, опытнее и сильнее, поэтому намного легче, чем я переносит эту пытку! То, что кажется мне невыносимым, ему доставляет лишь неприятный дискомфорт. А я-то думала — за ручку продержаться!

— Владыка, — голос Айренира над моей головой был холоден и сух, — я понял, о чем вы говорите. Джанна, ты же знала, да? Сама ведь прошла через это. Сколько у нас времени?

— Неделя, не больше, — ответила она, отводя взгляд.

— А что потом? — пискнула я.

— Безумие. Но может быть и хуже.

Да уж, куда там хуже?! Что же это получается! Спасая Эрионара, я сама себя подставила? Теперь мне остается либо сойти с ума от незаконченной связи, либо согласиться на божественный брак. Ну, уж нет! Должен быть третий вариант! Просто обязан! Еще неделю назад я бы помолилась богам, испрашивая у них совета. Теперь я могла рассчитывать только на себя.

Айренир сжал меня так, что захрустели кости. Он уткнулся мне в макушку, вдыхая запах моих волос, а потом глухо обронил:

— Все будет так, как скажет Эль. Я приму любое ее решение.

Глава 37

Итак, у меня оставалась целая неделя для того, чтобы либо принять действительность, либо найти другое решение. Почему-то сразу вспомнился афоризм про лимон и лимонад. Что ж, не будем торопиться с выводами, все-таки оптимистам живется легче…

Нас с Айрениром поселили вместе, в той самой комнате, где я очнулась. Предоставили слуг, одежду, постарались окружить комфортом. Мы договорились, что я займусь Брейном, когда буду чувствовать себя немного лучше, а для этого мне предстояло провести несколько часов в тесном физическом контакте с Эрионаром. Я согласилась на его прикосновения, но тут же оговорила, какие они должны быть.

Я нервничала. Меня смущали луноликие парвати, похожие в своих ярких сари на точеные статуэтки. Я поняла, что ревную своего мужа: стоило кому-то из них приблизиться к нему, как во мне тут же просыпались собственнические инстинкты. Я изнывала от желания повесить на него табличку: «Мое! Не смотреть! Руками не трогать!».

Смущали брошенные искоса взгляды асуров, молчание Эрионара, невозмутимость Леоверена и тайное удовлетворение Джанны. Владыка и его жена были уверены, что я сдамся. Это явственно читалось на их лицах. А вот сам Эрионар молчал. Вернее, он сказал, что не будет ни на чем настаивать, мол, это только мое решение. А он примет все, что бы я ни решила. И в этом они с Айрениром были солидарны.

Если я не собиралась закреплять связь, мне оставалось лишь постоянно ее поддерживать: находиться рядом с Эрионаром, прикасаться к нему и позволять ему прикасаться ко мне. Это было невозможно, я не хотела так жить ближайшие пару тысяч лет. Я уже начала подумывать, а не лучше ли было дать ему умереть? Но тут же одергивала себя: его смерть принесла бы войну и разруху на эти земли, погибло бы очень много народа, женщины и дети лишились бы мужей и отцов. Нет, я поступила правильно, но недаром же говорят, что благими намерениями выстлан путь в ад. И вот теперь я в моем персональном аду. Что делать?