Пока не погаснут звезды (СИ) - Цыпленкова Юлия

- Лиса, - я обернулась, это был Терри. – Подожди.

Я выставила руку развернутой ладонью вперед, останавливая аривейца. Он был единственным, с кем я могла тут общаться, и терять возможность не оказаться в полной изоляции мне не хотелось.

- Терри, не сейчас, - отстраненно произнесла я.

- Я просто…

- Просто уйди. Так будет лучше и… безопасней.

Он пару секунд смотрел на меня, после кивнул и позволил уйти, больше не останавливая. Я вернулась в свою каюту, но находиться в закрытом пространстве наедине с раздирающими меня на части чувствами было невыносимо. Я некоторое время металась из угла в угол, словно зверь, загнанный в угол. Злость не уходила. Вскоре к ней прибавилась и головная боль.

- Твою мать, - выругалась я, падая на койку.

Боль нарастала, на лбу выступила испарина. Я подняла руки на уровень глаз и выругалась снова, глядя на то, как они дрожат. Поднялась с койки и охнула. Перед глазами плыло. Я зажмурилась, помотала головой, и меня тут же снесло в сторону.

- Отлично, мне еще потери координации не хватало, - прошептала я, открыв глаза и пытаясь сориентироваться.

Сделала несколько шагов, меня повело в сторону. Едва успев выставить руку, я оперлась на переборку, снова закрыла глаза и попыталась выровнять сбившееся дыхание. «Паучок» в моей голове, подпитавшись очередным стрессом, вил свою паутину, продолжая медленно уничтожать меня.

- Черта с два! – рявкнула я и открыла глаза.

Четкость зрения вернулась, руки еще подрагивали, но сделать более-менее твердый шаг я смогла. Из каюты выходила почти уверенно, а через пару шагов осталась только ноющая головная боль. Обращаться за помощью к бывшему, или кому-то еще из команды, мне не хотелось. Медицинский отсек я решила найти сама. Строение катеров подобного типа было примерно одинаковым, и о месторасположении искомого отсека я примерно догадывалась.

Стараясь не производить много шума, чтобы не привлекать внимания, я спустилась по трапу и прошла в противоположную сторону от рубки управления. Крест на двери показал, что направление я выбрала верно. Поджав губы, я толкнула дверь, она оказалась не заперта.

- Отлично, - прошептала я, никого не обнаружив в небольшом помещении.

Огляделась, нашла шкаф с медикаментами и направилась к нему. Искомые пилюльки нашлись быстро, и я с облегченным вздохом сунула одну под язык, остальные убрала в карман, понадеявшись, что они мне помогут. Затем провела ревизию остальных препаратов. Баночки с успокоительным и обезболивающим отправились также в карман. Черт его знает, что мне может понадобиться при следующем приступе. Но успокоительные лучше начинать принимать сразу, чтобы блокировать все вспышки и не давать МП и дальше разрушать мой организм.

После обошла кабинет, набрела на бокс с инструментами. Откинув крышку, некоторое время рассматривала содержимое бокса. Затем вытащила старый добрый скальпель, повертела его в руках и хотела уже убрать обратно, когда мое внимание привлек негромкий звук. Я так и пошла на него со скальпелем в руке, но опомнилась и убрала его в карман, нашитый на штанину комбинезона.

Звук доносился из-за тонкой перегородки, скрывавшей проход в смежное помещение. Я отвела ее в сторону и вошла внутрь, сразу сообразив, что попискивает температурный датчик, установленный на «саркофаге», как называли восстановительную камеру из-за ее схожести с большим гробом с прозрачной крышкой. Датчик показывал крио-режим. Догадаться, кто там лежит, было несложно. Не совсем обычное использование, но другой возможности сохранить труп на катере не было.

Я приблизилась к «саркофагу» и заглянула внутрь сквозь прозрачную крышку. Сол, как я и ожидала, лежала внутри. Немного склонившись вперед, я рассматривала мертвую наемницу. Это был интерес, даже любопытство. Никаких всхлипов и едва сдерживаемых слез. За время своей профессиональной деятельности на трупы я насмотрелась, и вид умершего существа любой расы не вызывал ни трепета, ни брезгливости, ни даже сочувствия, если я не была лично знакома с покойным, и он не оставил какой-либо значимый след в моей жизни.

Когда погибла моя первая и единственная группа, я, узнав об этом, выла по ночам, снова и снова вызывая в памяти каждого из них. Когда на моих руках умер мой хороший знакомый, с которым мы столкнулись по одному и тому же делу, мне было тошно, и я напилась в стельку, когда вернулась домой. Положила перед собой его часы, прихваченные с тела, когда уходила, потому что это было единственным, что я могла взять, и пила, поднимая рюмку за рюмку за упокой знакомого.

Но сейчас, глядя на мертвую молодую женщину, явно бывшую младше меня на несколько лет, я не чувствовала ничего. Живая она доставляла мне некоторые моральные терзания, но смерти я ей не желала. Гибель же ее осложнила мое существование, поэтому я, наверное, все-таки испытывала одну-единственную эмоцию – досаду. Впрочем, она относилась не к Сол, а к твердолобым придуркам, решившим найти в моем лице виноватую. Хотя… Кажется, по-настоящему меня винил только Ярый. Остальные думали о сохранении своей шкуры после того, как на борт их катера поднялась я, ведя за собой кучу новых проблем. И это я понимала намного лучше, чем те обвинения, которые выкрикивал крепыш. Как бы я не злилась, но от себя я бы тоже постаралась избавиться, если бы имела такую возможность.

Мой задумчивый взгляд скользнул по синеватому лицу с застывшими чертами, на мгновение спустился на кисть правой руки, лежавшей поверх левой. Рукав чуть задрался, и я увидела знакомые очертания схематичного ястреба, больше напоминавшего летающий банан. Наколка. Интересно, они все носят такие, или это было выражением чувств наемницы? Скорей, второе. Хотя, может, это я такая придирчивая…

- Пришла полюбоваться, тварь? – раздалось приглушенное за спиной.

Я начала оборачиваться, но в мои волосы вцепились пальцы Ярого, и он с размаху припечатал меня лицом к крышке «саркофага». Нос отозвался болью, и теплая кровь засочилась из ноздрей, мешая мне вздохнуть.

- Смотри, - рычал за моей спиной наемник. – Смотри, сука, что ты наделала! Она была молодой, могла жить, а лежит со свернутой шеей, и в этом виновата ты! Слышишь?!

Я слышала. Пальцы судорожно шарили по карману на штанине, наконец, нырнули внутрь, сомкнулись на рукоятке скальпеля и потянули его вверх. Перехватив свое несерьезное оружие поудобней, я мысленно поблагодарила себя за рассеянность и всадила острое лезвие в ногу Ярого. Скальпель легко прорезал штанину его комбинезона, вонзился  плоть, и я резко дернула его вверх, распарывая наемнику ляжку до бедра.

От неожиданности он охнул и ослабил захват. Этого времени было достаточно, чтобы с силой наступить на раненую ногу, оттолкнуть его и отскочить в сторону. Я размазала кровь по лицу, крепче сжала скальпель и приготовилась к новому нападению, точно зная, что следующий удар скальпелем будет нацелен в глаз наемника. Если удастся, распорю горло, но этот урод оставит меня в покое со своей больной привязанностью к мертвой девчонке.

Ярый стиснул разрез и поднял на меня взгляд. От того количества ненависти, полыхавшей в нем, я должна была бы уже забиться в угол и молить о пощаде, но не забилась, ответив ему не менее яростным взглядом. МП, почуяв новый всплеск эмоций, уже вгрызся в меня, усиливая накал. И вернувшаяся головная боль заставила лишь отстраненно подумать о сотрясении. Меня покачнуло лишь на мгновение, тошнота подкатила к горлу, но на этом всё и закончилось. Чтобы сейчас не творил имплант, но ощущение эйфории оказалось неожиданным. Следом за ним притупилась боль, пришла четкость мышления, и скорость реакции тоже увеличилась. Это я осознала, когда с легкостью увернулась от ножа, брошенного уверенной рукой наемника, убивавшего намного чаще, чем я.

А потом я ждать перестала. Молча, так и не произнеся ни слова, я скользнула к Ярому. Блокировала его замах, снова ударила по бедру и скользнула скальпелем по шее… промахнулась. Он успел отпрянуть. И снова удар по ране. Наемник зашипел, скривился и все-таки подался ко мне, хватаясь на бедро. Моя рука взметнулась вверх, острие скальпеля нацелилось на глаз…