Бронзовая Жница (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна

«Я жрица, но и человек; у меня может быть моё желание и моя маленькая слабость, как и у любой души», — подумала она и остервенело схватилась за лопату. — «Я никого этим желанием не утруждаю, кроме собственных мышц».

Взмах за взмахом она отбрасывала в сторону мокрую землю. Никогда она не копала так быстро. Почти двухметровая могила далась ей за считанные десятки минут, и она раскопала её целиком огромной ямой, чтобы ничто не помешало ей открыть крышку дубового гроба.

Руки её дрожали. Морось мешалась со слезами, но всё в ней тянулось вниз. Она разорвала аанитские печати, что держали крышку, и откинула её.

И села на колени чуть сбоку от своего возлюбленного, глядя на него с болью и нежностью.

Он лежал, будто заснувший после долгой изнуряющей битвы. Одетый по похоронной традиции в чёрный кафтан с бархатным плащом, он имел право лишь на один элемент гербового цвета; то была янтарная брошь у него на груди. Красивая; в ней была заточена бабочка-комета с длинными хвостами внизу крыльев. Руки его были сложены на груди и на рукояти его проклятого меча — Судьболома. Гарда в виде расправленных драконьих крыльев переходила к эфесу-хвосту, а в основе волнистого клинка виднелось нечто вроде гравировки, что изображала драконью морду. Меч его и то был драконом.

На лице застыло выражение пережитой боли. Оно чуть расслабилось, онемело. Но всё равно угадывалось то, что он пережил в свой последний миг.

Высокий, плечистый, полубог среди людей и дракон среди доа. Его отдающие краснотой светлые волосы теперь словно отражали пролитую кровь. Эйра потянулась к ним и не сдержала своих рыданий.

Это был безжалостный маргот, рабовладелец и тиран. Но с нею он был ласков, как не был ласков ни один медоточивый гость; и с ним она нашла мимолётное счастье, которым так боялась забыться, чтобы потом не мучиться разлукой.

Но мука эта всё равно настигла её.

Она присела к нему ближе, склонилась. Взяла руками его лицо. С нежностью провела большими пальцами по щекам, смакуя каждый шрам и каждую неровность. А затем, содрогаясь от всхлипов, уткнулась лбом в его лоб. И прошептала в его губы:

— Морай, милый Морай, надеюсь, ты нашёл счастье и покой за чертой. Конечно, там нет драконов; но горя тоже нет…

Она сжала челюсти и подавила рвущиеся из груди стенания. Любовно запустила руки в его волосы. Здесь, в уютном мраке могилы, они были одни. Как в лордской опочивальне. Она чувствовала себя под его защитой, в тепле вечно горящего огня его души, и ей хотелось остаться здесь навсегда — гладя его и с обожанием поправляя на нём плащ и брошь.

Капли дождя падали сверху. Они шевелили выбившиеся светлые волосы и почти белые ресницы. Эйра с горестной улыбкой наблюдала за этим; так казалось, будто он спит и ему снится сон.

Алкая ласки, что он мог бы ей дать в полудрёме, она вновь уткнулась лбом в его лоб и улыбнулась. Сделала длинный прерывистый выдох.

«Не плачь», — сказала она себе. — «Не плачь. Морай был нужен Схаалу — его дух теперь наверняка в его руках. Тёмный бог милостив, и даже самые прожжённые чёрные души приходят к нему…»

Если желают.

Желал ли Морай?

Эйра не хотела знать ответ. Она зажмурилась сильнее, сжала зубы; и вдруг её окатило холодным потоком воды. Это ветви, раздвинувшись, стряхнули с себя дождевые капли — прямиком в могилу. Вода прогремела по откинутой крышке и согнутой спине схаалитки.

Девушка спешно отскочила от тела маргота.

«Ещё не хватало, чтобы меня застали с трупом!» — испугалась она.

Но её уже увидели — из черноты леса на неё глядел единственный красно-рыжий глаз с узким змеиным зрачком.

Скара, Смерть из Брезы, пришёл к захоронению своего лётного супруга. Его шипастое тело, блестящее от множества дождевых капель, нависло над могилой. И стало холодно и тошно от его мучительного взгляда, от его скрипнувших зубов и врывшихся в землю острых когтей.

Он понял с поистине человеческой ясностью, злостью и болью, что смерть разлучила их.

Морда с тяжёлой челюстью нависла сверху, перекрыла дождевое небо. Эйра сжалась, беззащитная и безвольная перед огромным хищником. Кем она была ему? Если не врагом, то уж точно не другом. Скара знавал только Морая; иные люди служили ему лишь пищей.

«Я вмешалась в ход его судьбы», — стучало в висках. — «Но я сделала это потому, что ты прав был, Морай; если не останется на свете ни одного дракона, и все улетят на восток… то не мир уже будет, а лишь его тусклая, лишённая смысла тень».

Эйра зажмурилась и закрыла лицо руками. Она не выдерживала драконьего взгляда. То умели лишь доа, что многие годы готовились очищать и закалять свою волю, подавлять свой страх и спокойно стоять напротив высшего хищника. Она же, в конце концов, была всего лишь женщиной. И её ужас, её раскаяние хлестали из неё, несдерживаемые и нескрываемые. Добыча в ловушке четырёх могильных стен.

Она буквально слышала, как шуршат чешуйки. Шея, змеясь, спускалась ниже. Холодное смрадное дыхание шевелило волосы на её макушке. Эйра сжималась всё сильнее, пока наконец не слилась с землёй.

— Тс-с-с… — прозвучало прямо перед лицом. Плечи Эйры вздрогнули, и она невольно убрала от себя руки.

Нос дракона повис прямо перед ней. Широко расставленные ноздри двигались, испуская вонючий воздух. Но морда была повёрнута чуть боком — так, чтобы единственный левый глаз смотрел на неё.

Они встретились вновь. И снова сердце Эйры подпрыгнуло. Драконий взор словно прикоснулся к её оголённому разуму, неспособному защититься или увернуться.

Она почувствовала горе. И решимость. И озорство.

Она увидела ветер и тёмное небо, шелест крыл и скрежет по печным трубам.

Эйра дрогнула и чуть выпрямилась. Скара излучал не опасность; он ждал её. Осмысленно. Спокойно. По-человечески скрывая от себя собственную утрату.

«Схаал вернул тебя», — наконец сказала себе Эйра. — «Он вернул тебя, лишив тебя огня. Он велик; он желает, чтобы ты жил. Ты будешь жить… Его волей. Как я».

Чувство родства потянуло её вперёд. Их общая потеря, их общее существование — всё разделилось до и после того, кто объединил их.

Не лётный брак, нет. Какой мог быть лётный брак у Эйры, что не имела в себе крови доа? Как о том помыслил бы Скара, навеки связанный с Мораем? Но через почившего маргота они обрели нечто общее, чего доселе никогда не случалось в истории лётных браков.

Словно бы сочетались через кого-то третьего.

«Сэр Лионай оценил бы», — подумалось ей.

Не ведая страха, как к старому другу, Эйра потянулась и коснулась жёсткой чешуи на его носу. Влага и холод отступили. Огня в Скаре, может, и не было; но тепло огромного живого существа тут же заискрилось под подушечками пальцев.

Могучая сила взбурлила под его шипастой шкурой. Скара чуть боднулся в ответ; и после отстранился, уходя глазами от схаалитки и от мёртвого маргота. Над могилой просвистел его украшенный гривой хвост. Заскрипела земля под драконьими лапами, и Эйра поняла, что нужно вылезти.

Она обернулась к Мораю. Сердце сжалось, когда она поняла, что теперь прощается навсегда. Мертвец намок под дождём, его волосы потемнели, а ворот кафтана смялся. Но Эйра не посмела приникнуть к нему в последний раз и хоть ненадолго забыться; нетерпение Скары витало в воздухе. Поэтому девушка лишь спешно пригнулась, поцеловала ледяной мокрый лоб, а после этого выбралась из гроба и закрыла его.

Она вылезла в полумрак кладбища и вновь застыла в невольном волнении. Огромный зверь скользил перед ней, над ней, вокруг неё — шелестела трава, шуршали когти, и ночь будто бы ожила.

Ночь эта ждала грозы.

Эйра неуверенно качнулась вперёд. Скара поймал её намерение, это неловкое, но внутренне страстное желание сближения. И переступил так, чтобы стать к ней полубоком. Его длинная шея поднесла голову ближе; они снова встретились глазами. Но на сей раз от этого соединения вспыхнул восторг.

«Небо. Ты — моё небо», — подумала Эйра и сделала ещё шаг. Лапа Скары придвинулась к ней в ответ. Он прилёг на один локоть, всеми остальными тремя лапами оставшись стоймя.