Дракон с отрезанными крыльями (СИ) - Эн Вера

Он подхватил Айлин на руки, на ощупь взбираясь по лестнице наверх. Айлин вовремя про сено вспомнила — а может быть, и не случайно? Иначе разве доводила бы Дарре до умопомрачения своими поцелуями, не останавливаясь ни на секунду, даже когда он, запинаясь и до смерти боясь оступиться и покалечить любимую, штурмовал ступени?

Никогда еще сено не казалось таким мягким и таким сладко пахнущим. Его запах оттенял аромат кожи Айлин, а может, это у Дарре в голове что-то перевернулось, сделав ощущения еще более острыми, а желание совсем уж невыносимыми.

— Не хочу больше ждать ни секунды, — дрожащим голосом пробормотала Айлин, тщетно пытаясь справиться со шнуровкой на платье. — Дура несчастная… Чуть все не испортила…

От этого явного позволения у Дарре напрочь отнялся язык и исчезли последние связные мысли. Он с силой дернул хлипкие веревочки, разрывая их, позволяя платью сползти с белоснежных плеч. Нижняя рубашка со свободным воротом уж точно не могла помешать его исступленным поцелуям и потерявшим всякий стыд рукам, добравшимся наконец до вожделенного и гладящим, обхватывающим, сдавливающим в каком-то восхитительном упоении. Айлин не сопротивлялась, не останавливала его, а только судорожно вдыхала, не открывая глаз, и словно в забытьи шептала его имя, перед тем как изогнуться и прильнуть к нему еще сильнее.

Не надо было никакого опыта, чтобы понять, сколь по душе Айлин его ласки. А Дарре осознание этого возносило к настоящему блаженству. Разве можно было когда-то даже просто грезить о подобном? Ладони горели огнем, а пальцы то там, то здесь пронизывало крохотными молниями, отдаваясь радостью в груди, а потом плюхаясь в низ живота самым откровенным вожделением. С губ Айлин в такие моменты срывались приглушенные стоны, но Дарре был слишком увлечен, чтобы обращать внимание на подобные совпадения. Он хотел только сделать свою рыжую девчонку счастливой, забывая о собственном удовольствии и словно не догадываясь о ее истинных желаниях.

— Мой… всполох… — непослушными губами прошептала Айлин и открыла почти не видящие из-за овладевших всем телом болезненно-сладостных ощущений глаза. — Мой… единственный…

Ни человеку, ни дракону не устоять перед таким призывом. И Дарре поддался ему, слившись с любимой в остром безграничном упоении и познав истинную награду богов.

И обрел новые крылья…

…— Не жалеешь?

Наверное, это был самый глупый вопрос, который Дарре мог задать, держа в объятиях разнежившуюся полусонную обожаемую девчонку. То, что они только что вместе пережили, не поддавалось никаким определениям, и Айлин — напряженная, задыхающаяся, откликающаяся на каждое его движение собственной страстью — окончательно убедила Дарре, что они созданы друг для друга.

— Только о том, что так и не сделала для тебя оберег, — серьезно ответила Айлин. Потом игриво улыбнулась. — Но, если бы все повторилось сначала, я бы снова перед тобой не устояла.

Дарре усмехнулся и с удовольствием поцеловал ее в висок.

— Это я перед тобой не устоял, — признался он. — Рыжая девчонка. Мечта дракона.

Айлин хихикнула.

— Какой ты теперь дракон? — весело спросила она. — У тебя и золота не осталось. Ни здесь, — она нежно коснулась его глаз, потом перебрала пальчиками совершенно черные пряди волос, — ни здесь.

Дарре, не удержавшись, взъерошил ее и без того спутанные локоны.

— Вон сколько у меня золота, — заметил он. — Всем на зависть.

Айлин довольно рассмеялась.

— Значит, я твое сокровище? — лукаво поинтересовалась она. Дарре кивнул с самым безмятежным видом.

Тело охватывала невыносимая усталость пополам с хмельной истомой. И, хотя на улице вовсю светило солнце, Дарре неотвратимо потянуло в сон. Кажется, слишком много сегодня на его долю выпало испытаний. А резервы даже драконьего — или уже человеческого? — организма оказались не безграничны.

— Как ты думаешь, через сколько часов твоего отсутствия Эйнард забьет общегородскую тревогу? — лениво поинтересовался Дарре, притягивая Айлин к себе и устраивая ее поудобнее на собственной груди. — И сколько времени ему понадобится, чтобы разыскать нас здесь и свернуть мне шею за совращение несовершеннолетней дочери?

— А ты что, жениться раздумал? — сонно спросила Айлин и, не удержавшись, зевнула. В объятиях Дарре было так хорошо, что не требовалось никакого одеяла. Они забились поглубже в сено, не размыкая рук и только слушая умиротворенные биения сердец друг друга. И Айлин, даже задавая столь провокационный вопрос, уже ничуть не боялась неприятного ответа. — Я тогда тебе сама шею сверну, даже папу ждать не буду.

— С ума сошла? — уже почти сквозь сон отозвался Дарре. — Кому я тебя отдам?

Айлин еще успела удовлетворенно улыбнуться, а потом тоже погрузилась в теплую сладкую негу, оберегаемая спокойным дыханием Дарре и его надежными объятиями.

Айлин снилась Ивон, только не в виде морского чудовища, а в образе юной прекрасной девы с волосами цвета бирюзового Южного моря и длинными бархатными ресницами.

— Я милому твоему к перерождению подарок приготовила, — загадочно склонила голову она, глядя на Айлин, как нашкодившая малолетка. — Только сама вручить не могу: не след нам так часто из дома отлучаться. Ты уж не забудь и не побрезгуй, — и она протянула Айлин небольшой кожаный мешочек, имеющий для армелонцев столь огромное значение.

— Оберег? — не веря своему счастью, прошептала Айлин, с благоговением принимая дар богини. — Но как же?.. Я ведь… Не сохранила себя до срока… Отдалась, забыв про обещание…

— Стала ли ты от того меньше любить своего дракона? — неожиданно превратившись в мудрую наставницу, поинтересовалась Ивон. Айлин поспешно замотала головой и невольно залилась краской: разве можно после такого меньше любить? — Вот и не ищи несуществующих препятствий. Отдашь оберег Ночному всполоху, как мечтала. Там и чешуйка его уже есть.

Не слушая благодарности, Ивон отвернулась к морю и неторопливо пошла по его глади. А Айлин смотрела ей вслед, с трепетом сжимая заветный узелок и мысленно вознося хвалу Божественной Триаде.

Когда Ивон исчезла в туманной дали, Айлин проснулась. В руке у нее был настоящий девичий оберег…

Глава тридцать восьмая: И снова о крыльях

Ана никогда раньше не была на свадьбах: все близкие переженились еще до ее рождения, а к малознакомым родители не ходили — не любили выглядеть лишними. Поэтому свадьба брата и кузины была первым праздником подобной величины в ее жизни. И вроде бы все было просто замечательно. Немного напряженный, но по-настоящему счастливый Дарре. Взволнованная, но изумительно красивая Айлин. Гордые и слегка растроганные родители. Спокойный и нескрываемо довольный только что переизбранный градоначальник. Нарядно и любовно украшенный Зал торжеств. Очень нежная и трогательная церемония венчания. Все самые близкие и родные люди в одном месте и с одинаково добрыми чувствами…

Однако Ана не находила себе места. Все время поворачивалась, оглядывая зал, будто кого-то пыталась найти и никак не находила. Сначала Вилхе недовольно буркнул, сравнив ее с вошью на гребешке. Потом мама поинтересовалась, не нужно ли дочери на воздух. И только когда папа негромко сказал, что Эдрик притулился почти в дверях, и махнул рукой в сторону выхода, а Ана, обернувшись в очередной раз, заметила того с Джеммой, она поняла, в чем дело.

С ними не было Хедина!

Ох!

Он не стоял рядом с матерью, он не охранял отца, где место занял какой-то задохлик, который и себя-то вряд ли мог защитить, не то что превосходящего его габаритами раза в три градоначальника. И в зале ни разу не мелькнула его русоволосая голова и не раздался самоуверенный до хвастливости голос.

Значит, Хедину так и не стало лучше.

У Аны жаром полыхнули щеки.

Ему больше всех досталось в плену у Кёна и его помощников. Сначала эти твари избили его до полусмерти, потому что Хедин пытался вырвать у них Ану с братом. Потом на высоте ему стало совсем плохо. А следом он еще и сильнее других ударился о землю, стараясь хоть как-то прикрыть Ану. Дарре сказал, что у Хедина было сломано три ребра, какой-то внутренний разрыв и сотрясение мозга. И Ана впервые в жизни удержалась от язвительного замечания о том, что сотрясаться у Хедина нечему.