Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» (СИ) - Княжина Елена

– Это не презрение, – вдруг проговорил он. В библиотеке было так тихо, что я вздрогнула от звука густого голоса. – Скорее, разочарование. Вы ведете себя непростительно по отношению к людям, которые вас…

– Ммм?

– Оберегают.

– Ах, оберегают…

Карпов достал из кармана пальто, висевшего на стуле, приглашение с письмом и бросил их на стол.

– Вот это… Безрассудно. И очень глупо.

– А я решила, что вполне в духе оранжерейной мисс, – пожала плечами, стараясь на замечать укор в черных глазах. – Тут скука смертная. Мне нужно было отвлечься от… от всего.

– За эту глупость вы могли поплатиться.

– Разве я за нее уже не расплачиваюсь? – пробурчала в ответ, переходя к истерзанной демонической шее. – И сколько было гарпий?

– Несколько, – уклончиво ответил Карпов и снова поморщился. – Четыре-пять…

– Рубашка драная, – тихо отметила я и демонстративно просунула палец в одну из дыр в черной ткани. Под ней, как и ожидалось, тоже нашлась вспухшая рана.

– Может, чуть больше.

Могла бы и догадаться.

– Снимайте, – устало выдохнула я, тряхнула волосами и сделала неопределенный жест рукой.

Уголок демонического рта дрогнул, на нем появился зачаток улыбки, но родиться ей было не суждено.

– Вас ведь только лицо не устраивало? Это на него вам предстояло долго смотреть. На занятиях, – с сарказмом произнес Карпов, и, тем не менее, встал, стянул драную рубашку и бросил на пол.

Злиться на него сразу стало труднее. И все сильнее тянуло броситься на шею. Почти непреодолимо. Я сложила губы трубочкой, медленно выдохнула и принялась обрабатывать крошечные, распухшие ранки.

Занятно мы смотримся со стороны. Он – полуголый, в грязных окровавленных джинсах, весь в порезах и царапинах. Я – в вычурном платье, наряжена, будто приглашена к королевскому двору. И не скажешь, что из нас двоих именно в нем течет чистейшая княжеская кровь, а я – обычная дестинка. Так, черное пятнышко на репутации магического сообщества.

– Повернитесь, – велела я, не сомневаясь, что спина так же «хороша», как и грудь.

С тяжелым вздохом он покорился, и мне впервые за долгое время работы в медпункте стало по-настоящему дурно. Накатившее чувство было странным – смесь шока, недоумения, жалости и гнева.

– То есть сказать словами, что у вас вся спина разодрана в хлам, выше вашего княжеского достоинства?

Ответа не последовало, а взгляда его я не видела. Гарпий было сильно больше четырех. Я стояла, уставившись на исцарапанную кожу, и молчала.

«Своими методами»… Я нервно сглотнула. Да что за методы такие, от которых гладкая человеческая спина превращается в... в... вот в это? И как вообще возможно сидеть полчаса и писать в блокнот, когда тебе разъедают спину три десятка мелких, отравленных ядом ран?

– Скажите хотя бы, что они сработали… – продолжая внутренний возмущенный монолог, прошептала профессору.

– Да не особо, – понимающе ответил Карпов. – Но прогулка вышла интересной…

– Догадалась уже.

Выдохнув и уняв дрожь в руках, я взяла баночку с мазью. Смысла обрабатывать каждый порез отдельно не было, поэтому я решила просто втирать лекарство в кожу, где придется.

Мне было бы намного спокойнее «играть в больницу», если бы профессор был сложен как-нибудь попрозаичнее. Обычно волшебники вид имели, честно скажем, хиловатый. Едва ли кто-то из первокровных собирался драться с вурдалаком или лавасилиском голыми руками, им за глаза хватало магии. Крепкое и худое тело напротив, пусть и слегка подпорченное гарпиями, было исключением из всех правил. Это отвлекало и заставляло мысли двигаться в неправильном направлении. В слишком неправильном, если вспомнить, что передо мной был очень взрослый и временами сильно раздражающий преподаватель.

Карпов проблем не создавал. Стоял терпеливо и, что особенно ценно, молча. Пару раз я замечала, как по его спине пробегали мурашки. Странного в этом ничего не было, мазь даже мне прилично холодила пальцы.

Впрочем, можно было списать это на особую нежность моих рук, над которой вечно смеялась госпожа Пламберри. Как-то она заявила, что старшекурсники специально устраивают драки в часы моего дежурства, чтобы я обрабатывала им ссадины и ушибы. Меня эта теория смущала, хотя парни с синяками и впрямь захаживали часто.

– Закругляйтесь, мисс Дэлориан, – с протяжным выдохом, в котором, при хорошем воображении, мог послышаться легкий стон, сказал Карпов. Лично мое воображение было очень хорошим. – У меня десять минут, чтобы закончить с этими книгами, попасть на собрание и вручить вас вашему крестному.

Мне тут же вспомнилось радужное начало этого вечера. Ах да, крестный. Позор. Наказание. Казнь. И все такое.

***

– Вы же не в этом пойдете на собрание? – я указала на изодранную, грязную рубашку, валявшуюся на полу.

– Какая разница, в чем? У меня нет времени на беготню по кабинетам.

Он снова уселся за стол и принялся спешно переписывать что-то из книги в блокнот.

– Давайте я схожу за рубашкой. Миссис Абрамс удар хватит, если вы притопаете на рождественский ужин в таком виде.

– Я не планирую оставаться на ужин, а Джулия как-нибудь переживет. К тому же мой кабинет закрыт.

Ну, не так чтобы накрепко… Кажется, я стремительно начала краснеть.

Конечно, я притворила за собой дверь. После того, как полдня проспала, зарывшись носом в демоническую подушку… Но войти в кабинет сможет любой желающий. Впрочем, признаваться, что сидела в его кресле и спала на его кровати – как какая-нибудь Маша из сказки про медведей, – я не собиралась. Поэтому с серьезным видом заявила:

– Ну так дайте мне… «ключ».

– Мисс Дэлориан, именные жезлы слушаются только… – начал нудную лекцию Карпов и запнулся.

Поднял на меня задумчивые глаза. Потер пальцами подбородок. А потом протянул мне свою палочку.

И я, наконец, поняла, что сморозила даже большую глупость, чем планировала.

Ой.

– Не вздумайте с ней сбежать.

– Больно надо… – просипела я не своим голосом, сжимая в руке знакомую «грубиянку» с невидимым шипом. И как в детстве умудрилась не пораниться?

– У вас десять минут, – хрипло поторопил Демон, косясь на меня как-то странно и настораживающе.

Я не ожидала, что он так запросто отдаст мне палочку – волшебники с маниакальным трепетом относились к именным жезлам. К тому же у меня не было уверенности, что она снова станет меня слушаться… С тех пор слишком много воды утекло. Может, я ей разонравилась? Похоже, профессору тоже было интересно это проверить.

Но он не знал, что кабинет открыт. Так что я просто вошла в недавно покинутую спальню, порылась в недавно приснившемся мне шкафу и выудила оттуда свежую, недавно выглаженную рубашку.

А потом не удержалась и подошла к рабочему столу профессора. На дополнительных занятиях я не раз замечала, что Карпов прячет в ящике особо важные документы, зелья, ценные артефакты, и запирает его на именной «ключ».

– Откройся! – велела я, стукнув пару раз палочкой по хрустальной ручке.

Тонкая струйка золотистого света, щелчок… и ящик выскочил мне в руки. Ругая себя на нескольких языках разом – к черту заклятье взаимопонимания! – я одним глазком заглянула внутрь. Россыпь туго свернутых свитков, пара серебряных шкатулок вроде той, в которой я обнаружила «Черный тюльпан»… Ополовиненный бутылек «Золотой эссенции», моя перламутровая пуговица – тут я знатно закашлялась, тоже мне, ценность! – и, в самой глубине, пыльный, обитый синим бархатом футляр. Мизинчиком приподняла крышку. Под ней блеснуло что-то вроде старинной монетки – серебряной, простой, с небольшим мутноватым сапфиром в центре.

Часы в серванте бодро звякнули, намекая, что мои десять минут истекли. Я захлопнула крышку и сунула ящик обратно в стол.

Пока бежала вниз по лестнице, поняла две вещи. Во-первых, палочка Карпова по-прежнему меня слушается. Это… необычно. Я пробовала колдовать жезлом Джен, но не было даже красных искр. Во-вторых, представления о сокровищах у Мрачного Демона весьма специфические…