Ещё один брак по расчёту (СИ) - Фигг Арабелла

«Отлично, — подумала Катриона. — Если не будет сильных метелей, Меллер приедет через неделю-полторы. Вот пусть и займётся. Ему — гномы, мне — дриады, а с кем придётся иметь дело нашим детям — посмотрим…»

========== Фавориты и покровители ==========

Комментарий к Фавориты и покровители

Пока мой сын пытался перейти с Мегафона на Йоту и что-то мудрил с маршрутизатором, написалась в блокноте такая вот историйка. Очередной вбоквел, потому что сама Катриона зависла, аки Буриданова ослица: слева стр-расть, справа ДОЛГ (именно так, капсом), и не разорваться же ей, бедняжке.

P.S. А ещё я в неправильном месте выложила эту часть — надо было после предыдущего вбоквела, конечно. Но мне лень переделывать, простите

Поговорить с целителем наедине — это надо было суметь. Это и дяде-то нечасто удавалось. Генрих однако извернулся и выцарапал часок для приватного разговора, когда оба они с Каттеном были свободны.

— Илона? — только и хмыкнул рыжий кошак, когда Генрих заявился к нему с просьбой о помощи.

— Так заметно?

Каттен совершенно по-кошачьи фыркнул и указал на второе кресло возле огня. Сам он курил свой дурацкий болотник (Генриха от него только в сон клонило неудержимо), но племяннику своего любовника выдал полбутылки довольно крепкой и при этом на удивление приятного вкуса настойки на травах, а к ней стакан и когда-то нарядную жестянку, заполненную печеньем нескольких сортов и прочими сладостями. Похоже, Росс на задних лапках прыгал вокруг целителя, к Солнцевороту поставившего его тестя на ноги. А с ним, наверное, и его новоявленная супруга: это на навязанного мужа она могла злиться сколько душе угодно, а Каттену она, если верить дяде, полдюжины фамильных рецептов надиктовала в благодарность. Целитель вообще, сколько знал Генрих, не то что печенья — ни единой чашки-ложки для своего дома не покупал, всё благодарные пациенты натащили, от шкур на полу до горшков с цветами на окнах. Да и дом ему отец построил… и сколько раз уже этот дом окупился. Не говоря уже о том, скольких жителей баронства наглый рыжий кошак поставил на ноги. Что ни говори, а тётушка Елена потянула за собой в Волчью Пущу очень полезных людей.

— Генрих, — задушевно начал было Каттен, но тут же прищурился и уточнил, — или сир Генрих?

— Не надо сиров, — вздохнул тот, полагая, что сиру Генриху несносный рыжий кошак ничего толкового не скажет. — Я к тебе за советом, дядюшка Феликс. А то ведь что отец, что родные дядьки — бароны приграничные, дикие и туповатые, как я сам. А Илона девушка образованная, обхождения тонкого, нам, деревенщине, не чета.

— Городская сучка, — в тон ему подхватил Каттен, — наглая, самоуверенная, нагибаться у забора и подтираться подолом не желающая. Генрих, вот скажи честно — зачем она тебе? Разложить разок, именно потому что не даёт? Или из зависти к Кристиану: у него-то был любовник, который хоть тебе на лютне сыграет, хоть на Старшей речи споёт, а хоть с абаком в руке в два счёта докажет, что управляющий твой старый дурак и давно пора дать ему толкового помощника, а там и на покой с почётом спровадить?

Генрих прикусил губу, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Он и сам ощущал себя самодуром, не позволяющим родному брату ухватить хоть щепотку счастья, а уж когда его вот так носом в это ткнули…

— Там не в зависти дело, — буркнул он. — Гилберт Меллер — консорт отцовского… да моего уже, в общем, вассала. Мне только воплей от остальных не хватает, не начнём ли мы и их бабам подолы задирать.

— И честно ответить, что нет вам с Кристианом никакого резона менять одну сисястую корову на другую такую же — значит только оскорбить благородных сеньоров ещё сильнее, — ухмыльнулся Каттен.

— Ну да, — подтвердил Генрих. — И вообще… с родным братом я как-нибудь разберусь и сам. Ты мне скажи всё-таки, как мне эту змеищу к блюдечку с молоком приучить?

— А это очень сильно будет зависеть от того, чего ты ждёшь от ваших… отношений. — Каттен докурил, бросил обгоревший огрызок соломины в огонь и развалился в кресле, закинув ноги на каминную решётку. — Как мужчина ты ей не интересен, поверь на слово старому ходоку. Её муж гораздо лучший любовник, чем ты, уж прости за откровенность.

— Тебе-то откуда знать? — возмутился Генрих.

— Мне? — усмехнулся тот. — Если твой дядюшка чему-то и выучился в конце концов, так именно благодаря моим усилиям. Но у тебя были только деревенские девки, которых ты о согласии не спрашивал, и жена — в высшей степени порядочная женщина, которая сорочку не снимает, даже исполняя супружеский долг. — Генрих только налил себе ещё полстакана, потому что возразить на это было нечего. Все попытки раздеть Амелию вели к скандалам, и проще было отступиться, чем выслушивать негодующие вопли: «Я вам не блудница!» А Каттен меж тем продолжал: — У кого было учиться тебе? Увы, милый мой, если ты угрозами или подкупом затащишь в койку госпожу Росс, она будет в койке этой либо терпеливо скучать, либо тихо беситься. Либо лёжа под тобой, прикидывать, хватит ли ей ингредиентов на зелье бесплодия для сиры Луизы, и гадать, как долго им с отцом ещё торчать в этой убогой дыре.

— А её муж? — недоверчиво спросил Генрих, не желая признаваться себе в том, как его задели эти откровения.

Каттен опять по-кошачьи фыркнул.

— Зайди как-нибудь посмотреть, как он работает, — посоветовал он. — Он тесто мнёт, поглаживает и похлопывает так, что у меня мурашки по хребту. Или ты тоже купился на его бледную невыразительную морду? Напрасно, скажу я тебе. Был бы я хоть лет на десять помоложе, я бы напросился к нему, пожалуй, ночью на кухню, сливки с венчика слизать.

Он подмигнул Генриху с таким видом, что тот поперхнулся, представив себе эти сливки… на венчике… и как блудливый кошак их слизывает. Тоже мурашки по хребту пробежали.

— Ты мне предлагаешь его своим фаворитом сделать? — опасливо уточнил Генрих, отгоняя видение стоящего перед ним на коленях Людо Росса. Росс похабно скалился в ответ и отгоняться не желал. Ещё и губы облизывал так, что в жар бросало, куда там Меллеру, посасывающему порезанный палец. После жены, отбывающей скучную и неприятную обязанность, и тем более крестьянок, не смеющих отказать сеньору, устоять вряд ли хватило бы сил.

— Я тебе предлагаю разобраться в том, чего ты хочешь, — лениво отозвался Каттен. Его, кажется, разобрало с этим его выкуренным болотником: взгляд у него поплыл, он совсем растёкся по креслу, а заговорил тягуче и как будто бы не вполне отдавая себе отчёт в том, что именно говорит. — Возможно, надеть своё колечко на парня, который трезво оценивает твой и свой статус — неплохая идея. Он уж точно не пошлёт тебя этак походя к огру в жопу, как его жёнушка. Что ни говори, ему с детства пришлось привыкать к покровительству посторонних, в сущности, людей. В отличие от Илоны Серпент, так же с детства уверенной в том, что дедушка с бабушкой в два счёта отравят любого, кто в её сторону косо глянуть посмеет. Словом, ты определись, что конкретно тебе нужно — нагнуть-таки упрямую бабу или любой ценой оставить в твоём замке мастера алхимии и той же алхимии магистра второй ступени. Если первое, то обещай Илоне защиту для неё, её мужа и отца, но сначала распиши в красках, что с нею сделают в тюрьме и каково там же придётся её отцу, который от трактирной-то стряпни слёг: его же тюремная баланда попросту убьёт. Если второе, ту же защиту, но без всяких угроз обещай Людо. Он парень неглупый и практичный, ему грозить незачем, он сам всё отлично понимает. А ещё он гораздо охотнее нагнётся сам, чем отдаст тебе жену. Я так понимаю, на бытовом уровне, здесь и сейчас, не от всесильного графа, а от собак и уличных мальчишек, он с детства привык её защищать. Илона вообще, я смотрю, для него скорее сестра, чем жена. Как ты отнесёшься к типу, который защитил бы Дианору от его сиятельства, взамен задрав ей подол?

— Ну, ты сравнил! — возмутился Генрих.

— Тебя и какого-то кондитера? — Каттен пьяно хмыкнул. — А ты знаешь, милый мой, что один из самых сильных ядов пахнет миндалём?