Змеиное варенье (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Я толкнул двери заведения и огляделся. Странный выбор, но офицер Матий действительно сидел за дальним столиком и, судя по всему, успел уже наклюкаться до безобразия. Ко мне подскочил вышколенный слуга и предложил пройти за свободный стол, но я покачал головой и указал на офицера.

— Давно сидит?

— С обеда… — скривился слуга. — Проходите, святой отец.

Я подсел к Матию и отобрал у него бокал.

— Офицер, хватит пить, тем более, здесь…

— А что? — он пьяно ухмыльнулся и подмигнул мне. — А вдруг я колдуна на живца поймаю…

Мы сидели в печально известной ресторации "Пять колосков", укутанные ароматами вкусной еды и уютным гомоном тихих затрапезных бесед.

— Не говорите глупостей. Мне нужна ваша помощь.

— Я отстранен, пушистик… — он обиженно хрюкнул. — Представляешь, маразум кошачий, впервые за двадцать, клятых двадцать лет безупречной службы… Собачья работа…

— Не пейте, — я отобрал бутылку, когда он пытался хлебнуть из горла. — И хватит себя жалеть.

— А что жалеть… Пойду в простые стражники, буду стены подпирать…

— Мы должны спасти княжну, слышите? Возьмите себя в руки.

— Ты тоже отстранен, пушистик. Серым Ангелом другие заниматься будут… Не чета нам, еще бы… И что я тебя не послушался?.. Ну а кто знал-то? Она ж сама меня отослала, говорит, значит, до ветру ей сходить надо… Ну а я что? Что я? Да дай хоть закусить, изверг!

На всякий случай я отодвинул от него еще и тарелку. Пробовать что-либо в этом заведении я не стал бы, даже если бы умирал от голода. Перед глазами все еще стоял посиневший Фабиан, давящийся собственном раздвоенным языком, и помертвевшее лицо магистра Лоренца.

— Офицер, вспомните, кто говорил с княжной? Кто крутился возле нее? Я думаю, что Серый Ангел увел ее оттуда обманом, а значит, он был среди гостей. Вспоминайте, хватит сопли жевать!

— Ишь какой дерзкий стал… — прогундосил офицер обиженно. — Да много кого было. Тот же змееныш крутился постоянно возле нее, еще парочка хлыщей ухаживать пытались, с подружками княжна болтала…

А так с ней я да князь Тимофей все время были.

— Среди ухажеров были… зеленоглазые?

— Не было… Да князь Тимофей их всех знал, из богатеньких да знатных они. Или думаешь, что Серый Ангел из таких?

— Не знаю… Юля хотела мне что-то рассказать, но не успела… — я растер гудящие виски. — И теперь я думаю, что Серый Ангел заранее все спланировал.

— Вчера этот сучонок требование прислал. Доставили прямо князю Тимофею.

У меня остановилось сердце.

— Что… там?

— Да не трусись так, пушистик. Локон там ее и записка. А требует гаденыш все то же. Рецепт ему подавай.

Гаяшимцы точно при делах, помяни мое слово! Этот маш-ун мне сразу не понравился! — офицер стукнул кулаком по столу и попытался утянуть бутылку у меня из-под носа.

— Офицер Матий, соберитесь! — рявкнул я. — Думайте еще. Если гаяшимцы наняли Серого Ангела, то можно потянуть за эту ниточку. Что еще? Вспомните, как было сформулировано послание.

— Дай выпить, а?

— Не дам. Вам нельзя.

— К жениху он ейному обращался.

— К воягу Густаву? — подобрался я, вспомнив, как болезненно реагировала Лидия на упоминание этого имени. — Подробности, живей.

— Чтоб вместе с рецептом "Поцелуя Единого" жених ему и северное сияние отдал, или через три дня княжну нам начнут присылать по кусочкам. Затейник, кошкину мать!

— Не понимаю… Какое еще сияние?

— Северное, пушистик, северное… Так сапфир называется в фамильном перстне вояга… Редкой и незамутненной красоты… — офицер уронил голову на руки и захрапел, оставив меня в полной растерянности.

Я пытался понять мотивы Серого Ангела, но все больше запутывался. Мерзавцем движет выгода, в этом сомневаться не приходилось. Рецепт он может выгодно продать гаяшимцам, но что он будет делать с драгоценностью? Или на нее тоже есть заказчик? Кто? Попробовать узнать или сосредоточиться на оставшихся двух следах, ведущих к преступнику? Гаяшимцы и… Лидия. И что-то мне подсказывало, что встретиться с послом или маш-уном будет не в пример легче, чем с безумицей, решившей поиграть в добродетельную затворницу…

— Инквизитор Тиффано? — я вздрогнул и поднял голову, задумавшись и не услышав, как рядом со мной возник человек. — Рад вас видеть здесь… вновь…

Я недоуменно разглядывал высокого и какого-то высушенного годами мужчину с раскосыми глазами и высоким лбом, плавно переходящим в залысину.

— Простите?..

— Чжон Орфуа, хозяин этого заведения, — он обвел рукой просторный зал и щелчком пальцев подозвал подавальщика. — Простите моих нерадивых слуг. Я узнал, что в прошлый раз вы ушли от меня голодным, поэтому позвольте в качестве извинения угостить вас…

Мальчишка поставил поднос на стол и снял крышку. На тарелке был выложен священный символ, извивающийся мясом змеи и перекрестными мазками украшенный соусом. Живой цветок из засахаренных лепестков хризантемы расцветал в центре этого странного блюда.

— Настоящий бэмшин, как вы и заказывали в прошлый раз… — Орфуа почтительно склонился и добавил, – всегда приятно готовить для истинных ценителей гаяшимской кухни. Поэтому не откажите мне в этой чести и попробуйте…

— Спасибо, я не голоден, — отодвинул я от себя эту гадость. — Но вы можете оказать мне иную честь, если присядете и уделите немного времени… Мой товарищ, как видите, уже не в состоянии поддерживать беседу…

— Только при условии, что вы не уйдете отсюда голодным, — улыбнулся ресторатор и сел за стол. — Для меня, как для повара, ничего не может быть страшнее…

— Да… Голод — это всегда страшно… — протянул я, обдумывая. — Доводилось ли вам бывать в Асаде?

— Доводилось, — совершенно спокойно ответил Орфуа, не сводя с меня тусклого взгляда темных глаз. – Свадьба достопочтимого Оки Чена. Баранина в луково-пивном бульоне, куриные крылышки, запеченные в меду, и целый бык, зажаренный на медленном огне, нашпигованный травами и рисом, и нежный, словно перепела. Это на мясное. А для постящихся церковников была каша из…

— Откуда вы родом? — оборвал я его, смутно ощущая странную неправильность.

— Северные провинции…

Мне сделалось еще тревожней, и я покачал головой. Орфуа был удивительно непохожим ни на северянина, ни на повара. Он казался изможденным, как будто, готовя каждый день аппетитные блюда, сам к ним не притрагивался и морил себя голодом. А может, так оно и было…

— А ваша жена?

— Моя жена? — чуть удивленно переспросил Орфуа и покачал головой. — Уже больше года, как она покинула меня.

— Соболезную. Откуда она родом?

— Из Фирдула.

— Где это?

— Небольшая деревушка на севере Мирстены.

— Интересно… Вы даже не скрываете… — прищурился я. — У нас есть серьезные подозрения, что случаи странных смертей вызваны богопротивным колдовством, проистекающим из голодного безумия в Асаде.

И все указывает на то, что несчастных отравили спорыньей… как и то зерно, которое подменили и отправили в Мирстену…

Орфуа грустно улыбнулся и пожал плечами.

— Мне нечего скрывать, господин инквизитор. Вы хотели еще что-то узнать?

— Спорынью ведь достать в городе непросто? Хотя некоторые аптеки продают ее в ничтожно малых дозах для… — я замялся, делая вид, что припоминаю, чтобы Орфуа мог подсказать и выдать себя.

Но он спокойно продолжал молчать и смотреть на меня. Уверенность, что Орфуа имеет прямое отношение к колдовству, окрепла, но доказательств катастрофически не хватало.

— … кажется, для остановки внутренних кровотечений, так?

— Понятия не имею, — и опять хладнокровное молчание.

— Опросить аптекарей на предмет, кому они продавали спорынью — дело лишь времени. Кстати, ваш рецепт "Поцелуя Единого"… Надеюсь, в его составе нет ничего подобного?

— Рецепт не подлежит разглашению, как вы сами понимаете.

— Похищена княжна Юлия, и за ее возвращение преступник требует…

— Да, я знаю, — казалось, его вообще ничто не могло смутить. — Князь Тимофей уже приходил ко мне. И я отказал ему, как откажу любому… как отказал великому князю. Это дело принципа, простите.