Сколько стоит ваше сердце? (СИ) - Матуш Татьяна

— Чуть больше семидневья. Я сопровождаю девушку к месту служения, дорога совпала.

— Совпала, — на подвижном лице хозяйки отразилось сомнение, — Но… Куда же, в таком случае, лежит дорога девушки? Если только, — она быстро взглянула на Марка, — в Ильский Предел?

Рука женщины дрогнула, да так неловко, что с вилки упал наколотый кусочек. Марк невольно проследил за ним взглядом и мысленно влепил себе подзатыльник за недогадливость.

Гостеприимная хозяйка с утра отдавала предпочтение серому угрю — лакомству дорогому и редкому. В Аверсум его доставляли только порталом, ибо тварь сия вида змеиного умудрялась протухнуть с какой-то волшебной скоростью. А добывали ее лишь в одной единственной провинции…

Теперь он точно знал где находится. И, пожалуй, предпочел бы остаться в неведении, хотя бы до конца завтрака. Небо с грудкой в клубнике, но кусок хлеба чуть не застрял в горле, когда Винкер понял, что портальная буря закинула их с Алетой чуть не на самый край земли, откуда до столицы добираться больше месяца, и то на хороших лошадях.

— Брат мой, вы так смотрите на этого несчастного угря, как будто он в чем-то лично виновен перед вами, — заметила Беата.

— Только в том, что так хорош, — криво улыбнулся Марк, — сестра, вы случайно обнаружили мою слабость.

— Серый угорь? — хозяйка понимающе улыбнулась, — он вас ТАК искушает?

— Настолько, что я боюсь за свой обет.

— Тогда не буду испытывать вашу веру больше необходимого. Анже, убери это на кухню, и прикажи подавать сладкое.

— Дорогая хозяйка, позвольте заметить, вы — моя истинная сестра, — Винкер пылко приложил руку к сердцу.

— Пустое, — рассмеялась Беата.

Когда на столе остался лишь чай и маленькие, на один укус, кексы в вареньем, женщина жестом отослала слуг и взглянула на Марка серьезно и строго.

— Итак, брат мой, мы одни и никто не помешает нам поговорить о делах, действительно, важных.

Алета пришла в себя от того, что ее тихонько, но настойчиво тормошила за плече маленькая, мягкая ладонь.

— Сестра, эй, сестра… Что же с ней такое? Сестра света, очнись, милая…

Графиня открыла глаза. Над ней склонялась пожилая женщина в коричневом платье служанки. Темные, с заметной проседью, волосы были аккуратно прибраны под кружевной чепец, а карие глаза светились сочувствием.

— Кто вы? — тихо спросила Алета. Огляделась и неуверенно добавила, — где я?

— Так, в городском доме госпожи, — обрадованная тем, что девушка пришла в себя, служанка деловито захлопотала, — госпожа Беата велела первым делом тебя глинтвейном напоить, а потом — завтракать. Давай-ка, привстань, я тебе подушечки под спинку подсуну. Говорят, зеркало наше разбилось, а ты с братом как раз пострадала, бедняжечка…

Алета как раз глотнула глинтвейна, вкусного, пряного, с запахами трав, только поэтому и промолчала. А в следующее мгновение уже все вспомнила: рясу, побег, полет на урагане… поцелуй. И то, как сама льнула к мужчине, утратив представления не только о приличиях, но, кажется, даже о реальности.

Графиню окатило жаром.

— Хороший глинтвейн, — сделала вывод добрая женщина, — вон как щечки-то порозовели. Ты допивай, милая, а я распоряжусь, чтобы тебе завтрак принесли.

И служанка вышла, притворив за собой двери.

Оставшись одна, девушка огляделась. Комната была небольшой, но роскошной: камин, столик с зеркалом, столик с головоломкой Тарнеш, дорогой игрушкой, доступной лишь очень богатым.

На третьем столике из редкого розового дерева, рядом с кроватью, лежала толстая книга. Судя по узору на переплете — жизнеописание какого-нибудь Святого Древнего.

Из любопытства Алета подцепила кончиком ногтя тяжелую обложку, и на колени ей спланировал листок бумаги.

Девушка машинально перевернула — и вздрогнула. С рисунка, сделанного весьма умелой рукой, на нее смотрел… Марк Винкер.

За дверью послышались торопливые шаги и негромкий разговор. Не отдавая себе отчета, Алета мгновенно свернула бумагу вчетверо и сунула под рясу, за корсаж, а книгу вернула на место, сдвинув "как было".

— А надо ли, сестра? — Марк выпрямился и отставил опустевший бокал с водой. — Говорить о делах можно много и долго. Да только от этого они с места не сдвинутся.

Хозяйка встрепенулась, выпрямилась как струна и вцепилась в Марка взглядом — казалось, за пушистыми ресницами кипит озеро расплавленного шоколада.

— Слова — важны, — наиграл Марк, — Словом был скреплен Договор, по которому Святые Древние получили силу. Но чтобы изгнать Чужих, понадобились мечи и огонь. Много мечей и много огня…

— Эдер считает, что пора переходить от слов к делу? — напряженно спросила Беата.

…Все это живо напомнило Винкеру родную Академию и занятия профессора Эйстлера.

В билете три вопроса. Тянешь, смотришь одно мгновение и без подготовки идешь отвечать. В последний раз Марку попалось забавное задание: "Перед тобой шпион государства Полуночи. Выясни: собирается ли Полночь воевать против Империи, поддерживает ли шпион идею войны и как зовут его коня, собаку и жену".

Мэтр сидит напротив, доброжелательно улыбается и заводит светскую беседу ни о чем и обо всем на свете: природе, погоде, видах на урожай, красоте женщин, охоте на волков. Сбить его с мысли не просто. А еще труднее просто вклиниться со своими вопросами в ленивую, размеренную речь, почти без пауз. Каждая попытка — на вес анеботума, потому что время уходит.

Амулет, вмурованный в крышку стола, отслеживает "стоп-слова", которые произносить нельзя ни в коем случае. Каждое из них может запустить заклятие молчания, сумасшествия или мгновенной смерти… а на экзамене за "стоп-слова" безжалостно снимают баллы. Список длинный и время от времени пополняется.

Ровно через одну короткую клепсидру нужно сообщить мэтру ответы на вопросы из билета, да, вдобавок, сообразить, какие "секретные сведения" пытался вытянуть у студента сам мэтр.

В свое время Эйстлер был одним из лучших шпионов Империи… пока не собрал внушительную коллекцию смертных приговоров от всех сопредельных стран. Заочных приговоров — и то, что профессор все еще трепал нервы студентам, говорило о его запредельном профессионализме лучше любых слов.

Марк обожал его уроки. Да и просто — посидеть со стариком вечерами за чашкой чая и послушать дополнительную лекцию по основам разведки, замаскированную под череду забавных анекдотов…

Но сейчас, похоже, ничего особенно изощренного не требовалось. Просто чуть-чуть повернуть обычную застольную беседу, и подтолкнуть женщину туда, куда она сама отчаянно желала пойти.

— Эдер, — задумчиво повторил Марк, — его слово должно быть решающим, не так ли, моя госпожа.

— Но он слишком свят для этого грязного мира, — Беата истово осенила себя кругом, — Небо говорит в нем громче, чем кровь. Простите, брат. Я бы не позволила себе столь кощунственных речей, но… ждать тяжело.

— А заменить его некем, — согласно кивнул Марк.

— Заменить? — ахнула Беата с таким видом, словно ей предложили совершить грехопадение прямо в храме и чуть не на алтаре. — Эдер по закону крови…

Ее лицо вдруг потемнело, карие глаза распахнулись шире, пальцы скрючились и потянули за собой узорную скатерть.

Гибель фамильного фарфора не состоялась. Щелчком пальцев Винкер бросил на Беату "исцеление" и придавил скатерть ладонями.

Что-то шло не так! Сильно не так — Беата хрипела, задыхалась и, очень похоже, отдавала Богам душу. Если бы она просто подавилась — заклятие помогло сразу, но оно не действовало никак.

Марк выдернул из потайного кармана юкку и резанул сразу: рясу, камзол и рубашку, обнажая грудь. На ладони зажегся крохотный темный огонек.

— Собственной властью закрываю уста себе сроком на девять лет на все, что услышал и узнал в этом доме. Да сожжет меня Немое Пламя, если я нарушу сей запрет хотя бы во сне, горячке или под пыткой. Ашхариа!