Шоу Подбор (СИ) - Лямина Софья Ивановна

— И я до сих пор не понимаю, о чем идет речь. — открестилась я, старательно держа лицо.

— Конечно, — кивнул Клод, кинув на меня ну о-очень выразительный взгляд. И вот сразу стало ясно, что он прекрасно понимает, что я все понимаю. В смысле, не удалось мне провести маршала Инквизиции. Ну и пусть, не очень-то я и старалась.

— Мда-а, — произнес президент в задумчивости. — а я начинаю догадываться, почему Эвард интересовался, где будем детскую обустраивать.

Что за жизнь у меня такая, а?

***

Стоило инквизиторам сообщить дворецкому радостную новость о том, что допрос буду вести я, как тот, по словам все тех же представителей закона, расцвел на глазах и разве что не бегом отправился в допросную. Ребята такого рвения еще ни разу не видели, поэтому сразу начали сомневаться в моей профессиональной пригодности.

Мол, если тебя не бояться, то ты не профи. Я, если честно, была склонна с ними согласиться. Потому что хорошего инквизитора всегда бояться. А то, что я не опасаюсь маршала Инквизиции, так это мелочь. Клод очень хорош в своей профессии, просто нельзя бояться того, кто заботливо подливает тебе сок за завтраком. Или можно? В любом случае, я не хотела вздрагивать каждый раз, когда слышала его бархатный, хриплый голос.

Допрос должен был проходить в просторной гостиной, напоминающей скорее уютное местечко для чаепития, нежели помещение с серыми стенами, большим количеством камер и злющим представителем закона, который размахивает пистолетом. А слухи и о таком ходят…

Когда я поделилась своими соображениями с Клодом относительно того, что все это как-то несерьезно и мне нужен пистолет, тот возвел очи горю и шлепком по мягкому месту отправил меня в импровизированную допросную. Правда, до этого провел получасовую лекцию о том, что он будет находиться в соседней комнате, непрерывно следить за происходящим и появиться сразу, как только мне понадобится помощь. А потом еще несколько раз спросил, не передумала ли я. Но я не передумала к его большому сожалению.

Единственное, что действительно соответствовало моему представлению о реальном допросе — это количество камер, установленных в милой с виду гостиной. Двадцать технических приспособлений спокойно разместились в скромном по размеру помещении, охватывая каждый уголок. Но мне удалось убедить инквизиторов не вести записи диалогов. Наблюдать — да, но сохранять предстоящий разговор — нет. Я не хотела подставлять Эварда и помогать Инквизиции собирать доказательства преступления дворецкого и, по совместительству, моего друга. А сотрудничество с черным рынком, использование военной техники без лицензии, да еще и ее распространение — это пять лет тюрьмы или десять лет ссылки. А если за дело возьмется сам Клод, то Эварда даже знакомый, торгующий военной техникой, не спасет.

Маршал Инквизиции посчтила нужным уведомить дворецкого, что записей делать не будут, поэтому Эвард пребывал в особенно хорошем и разговорчивом расположении духа. Правда, касалась его общительность всего, кроме сути дела.

— Итак, — произнесла я, очаровательно улыбнувшись. — что ты можешь рассказать мне о произошедшем сегодня?

— О-о, это так печально. — отозвался дворецкий, сосредоточенно взирая на шахматную доску, на которой разразилась война. — Сэр Аньелли, конечно, не ангел, но смерти точно не заслуживает.

— Определенно, — кивнула я, искоса наблюдая за ходом Эварда.

Дворецкий выбрал играть белыми пешками, что очень характерно. Белые пешки должны вести агрессивную игру, нападать, а черные же защищаются, достойно обороняться, парируя любую атаку.

— Сэр Аньелли оказался жертвой, — произнесла я, передвигая пешку C2 вверх. — он не должен был испытать на себе муки отравления.

— Этель, — ухмыльнулся дворецкий незнакомой мне улыбкой, упиревшись локтями о колени. — твоя вера в лучшее в людях умиляет, но Аньелли отнюдь не жертва обстоятельств. Никто из тех, кто находится в резиденции, никогда не сможет быть просто жертвой. Это место обитания хищников.

— Правда? — подалась я вперед, вперив в дворецкого нарочито изучающий взгляд.

Знаете, что меня смущало? Эвард же не глуп заявлять что-то в этом роде прямо здесь, посреди допросной комнаты, какой бы милой и комфортной она не была. Дворецкий прекрасно знал, что за нами наблюдают инквизиторы, а возможно и сам сэр Аньелли. Да, запись не велась, но и у собравшихся по ту сторону камеры память долгосрочная. Неужели он не боялся, что Арчибальды взбесятся и устроят ему адскую жизнь?

— И тебе не жаль сэра Аньелли? — вскинула я брови, наблюдая за ходом дворецкого.

Неплохо, должна признать. Дворецкий играл в технике «Ферзевого гамбита», вытягивая свои пешки, чтобы вынудить меня ступить на c4. Это означало бы перевес противостояния на центр и открытие дороги для других его пешек. Хитер. Ухмыльнувшись, я передвинула G2. Накоси выкуси.

— Жаль, — не стал спорить Эвард, задумчиво изучая шахматную доску. — но когда выстрелили в тебя, Этель, мне было куда как больнее наблюдать за муками действительно неповинной девушки.

— Но ты только что сказал, что в этой резиденции обитают только виновные в каких-либо прегрешениях люди. — покачала я головой, прикусив нижнюю губу. — Так, почему ты считаешь меня невиновной?

— Мисс Оплфорд, — ухмыльнулся Эвард, кинув на меня ироничный взгляд. — ты себя в зеркале-то видела?

— Эй, это уже совсем невежливо. — оскорбилась я и с горя двинула в атаку свои пешки. Эвард тихо хмыкнул, изящно парируя мой ход. Никогда бы не подумала просто передвинуть пешку вниз, чтобы блокировать мой выпад. Хор-рош.

— Я лишь хотел сказать, — мягко улыбнувшись, произнес Эвард, взглянув на меня. Однако мой взгляд был устремлен на поле, поэтому его выразительные глаза, преисполненные, я уверена, яркими эмоциями, не возымели никакого успеха. — что ты не похожа на тех девушек, что обычно появляются в резиденции Арчибальд. Тебя не интересовали ни деньги Арчибальдов, ни возможная помолвка с наследником. Я, признаться, до сих пор не понимаю, какого черта ты тут забыла. Однако, ты не угроза.

— Не угроза чему, Эвард? — вскинула я бровь, вновь перехватывая инициативу и двигаясь вперед вместо пресловутой защиты. Имею я право хоть раз в жизни перестать уклоняться, а начать нападать? — Не хочешь же ты сказать, что участвуешь в заговоре против рода Арчибальд?

— Боже упаси такой фигней страдать, — хмыкнул Эвард, переплюнув через левое плечо. И главное — не отпирается, что знает о заговоре против рода Арчибальд, информация о котором, вообще-то, хранится в секрете. Хотя, чего уж там скрывать свою осведомлённость теперь, когда Инквизиция знает все его махинации с подслушиванием и подглядыванием. — тебе ли не знать, Этель, что Арчибальды предателей не прощают и все те, кто имел отношения к заговору, окажутся в скором времени в такой бездне проблем, что лучше и гуманнее просто пойти и застрелить несчастных заговорщиков.

— К слову о застрелить, — продолжила я. — знал ли ты что-то о веселой игре в подстрели ближнего своего из ГЕНО 744?

— Кроме того, что рассказал? — ухмыльнулся Эвард. — Конечно. Но Инквизиция за информацию не платит, поэтому я вежливо придержал свои подозрения при себе.

— Хочешь сказать, что ты не рассказал инквизиторам что-то, что могло помочь в расследовании? — переспросила я, борясь с шоком и неожиданно возникшей злобой.

Эвард знал все это время что-то о преступлении, благодаря которому у меня чудесным образом возникло пулевое ранение в плече, и молчал. И почему? Потому что Инквизиция не предложила сделку в обмен на информацию. Вот как это называется? Варианты вроде «здоровый бизнес-подход» не предлагать. Эгоизм — вот правильное определение.

Эвард не ответил, но взглянул очень красноречиво. Ну да, не дурак же он при свидетелях признаваться в сокрытии информации. А ведь это преступление, причем при отягощающих обстоятельствах.

— Что это? Может быть, ты знаешь стрелка в лицо? — весьма невежливо вопросила я, подавшись вперед и вперив в дворецкого пристальный взгляд, заставивший его откинуться на спинку дивана и на время забыть об игре. — Или знаешь, где находится пистолет?