Альфа и Омега. Книга 3 (СИ) - Сейд Анна

— Мое видео, — выдохнула я, неосознанно стиснув кулаки на коленях. — Я была в таком шоке, когда его увидела, что совсем не подумала о том, как оно вообще всплыло из небытия. Это Джером нашел его, но я думала, что оно пропало вместе с ним. Возможно, он послал Греку копию перед смертью — для страховки. Не представляю правда зачем.

— Я слышал, эти двое неплохо ладили, — подтвердил голос Кадо из динамика телефона. — Правда мне всегда казалось, что Джером просто использует этого идиота, чтобы получать информацию о делишках Сатэ и держать руку на пульсе, но Грек, судя по всему, действительно считал его своим лучшим другом. Вы ведь знаете, что он вернулся в Восточный город вскоре после похорон Стоуна? Говорят, он лично занимался оформлением могилы и… прочим. Очень переживал.

— Этот бездушный ублюдок? — скривился Йон. — Переживал из-за кого-то? Что за чушь! Уж не хочешь ли ты мне сказать, что он устроил всю эту катавасию, чтобы отомстить мне за смерть Джерома?

— За смерть Джерома, за вашу связь с его женой, откуда мне знать, — вздохнул Кадо. — Одну могу сказать наверняка — мы схватили паршивца за яйца. О пожаре на фермах уже все знают, и на фоне вашего… интересного общего прошлого никто не усомнится в том, что Грек к этому причастен.

— Вот как, — сквозь зубы выдохнул мой альфа. — Я тебя понял. Мне нужно об этом подумать. Будь на связи, Кадо.

— Есть, босс, — отозвался тот, и Йон сбросил звонок.

Я тихо протяжно выдохнула и откинула голову на подголовник сидения, отвернувшись к окну, по которому скользили косые ниточки дождевых струек — погода испортилась вскоре после того, как мы выехали из поместья Боро. До сентября оставались считанные дни, но осень ощущалась уже не только на уровне предчувствий и смутных ассоциаций. На мгновение мне стало жаль, что я не могу думать именно об этом — о том, как листья меняют цвет, а дождь становится похож на большую серую кошку, что мягким пузом накрыла город. Кажется, когда-то мне действительно казалось это настолько важным, что погода и температура за окном могли коренным образом влиять на мое настроение, самочувствие и даже взгляд на мир. В какой-то другой момент я могла бы с гордостью сказать, что наконец повзрослела и избавилась от юношеских бесплотных фантазий и иллюзий, но дело ведь было совсем в другом. Просто у некоторых есть возможность до старости прожить в полупрыжке, с головой в облаках, и это совсем не такая уж плохая или заслуживающая осуждения и порицания жизнь. А другие в какой-то момент сталкиваются с чем-то настолько фатально отличающимся от их иллюзий, что вернуться к оным уже просто не представляется возможным.

— Ты убьешь его? — негромко спросила я, не отрывая взгляд от капель с той стороны автомобильного стекла.

— А как же иначе, — пожал плечами Йон. — Он заслужил это задолго до того, как приказал забросать Дом коктейлями Молотова. Ты против?

— Нет, — совершенно легко и не раздумывая ответила я. — Это плохо?

Альфа не ответил, и пару минут в салоне машины царила размеренная мягкая тишина, нарушаемая лишь звуком движения дворников. И когда я уже начала размышлять о чем-то другом, он произнес с неожиданным для меня остервенением в голосе:

— Я обещаю тебе, что скоро все это закончится.

— Йон, ты не обязан мне ничего…

— Нет, — упрямо мотнул головой он. — Я вижу, как это влияет на тебя. Я пытался не замечать, но это все равно происходит. И я этого не хочу. Ни для тебя, ни для себя, ни для… кого-либо еще. — Он сбился в самом конце, как будто не сумев произнести вертевшееся на языке слово, но я отлично поняла, кого он имеет в виду, и почти неосознанно положила одну руку на пока совершенно плоский и как будто бы пустой и безжизненный живот. — Грек будет последним.

— Мне бы очень хотелось в это верить, милый, но… — мягко начала я, но он не дал мне договорить:

— Я за последнее время совершил несколько больших ошибок, Хана, но повторять их не намерен. Помнишь, ты спрашивала меня, готов ли я все бросить и просто быть с тобой без… всего вот этого? — Он демонстративно обвел рукой окружающее пространство люксового автомобиля.

— Помню, — осторожно согласилась я,

— Можешь считать это сумасбродством, но вчера ночью я пересмотрел некоторые свои приоритеты и ценности. Теперь, когда ферм больше нет, я перестану быть для зубцов настолько важным. И… в связи с последними событиями у меня появился план, как… использовать это себе на благо.

— Йон, ты не должен ничего делать только ради меня, если тебе самому хочется чего-то другого, — мягко возразила я. — Я останусь с тобой, что бы ни произошло и куда бы ни завела нас эта тропа. Разве ты еще этого не понял?

— Понял, — с чувством подтвердил он. — И нет, ты не права. Если я и должен что-то в жизни делать, то только то, что делается ради тебя и ради нашего будущего. Я… тоже устал, Хана, веришь? Я просто… зверски устал.

Альфа выдохнул так тяжело, что мне на секунду показалось, что он прямо сейчас ткнется лбом в рулевое колесо, но этого, к счастью, не произошло.

— Я верю, Йон, — тихо согласилась я, положив руку ему на плечо и бережно погладив его. — Я верю тебе, жизнь моя. И я буду с тобой, что бы ты ни решил и где бы ни оказался — хоть на вершине мира, хоть в сточной канаве. Потому что иначе и быть не может. И если ты говоришь мне, что он будет последним, значит так оно и будет.

— Как думаешь, я идиот, Хана? — как будто с совершенно искренним интересом спросил он. — Насколько глупо было думать, что все это… мне по плечу?

— О, Йон, — с нежностью улыбнулась я, ощущая, как меня совершенно недвусмысленно переполняют чувства столь всеобъемлющие, головокружительные и пьянящие, что, кажется, в мире еще не было изобретено слов, чтобы их передать в полной мере. — Тебе по плечу весь мир, я в этом убеждена абсолютно серьезно. И горе тем, кто всерьез решит встать у тебя на пути.

Мне понравилось, как он улыбнулся мне в ответ.

Глава 21. В последний раз

«Вот мы и вернулись к самому началу».

Эта мысль никак не желала покидать мою голову, и чем дольше она там находилась, тем более естественным и в какой-то мере неизбежным казалось то, что сейчас происходило. Мой разум, поднаторевший в поисках и выстраивании самых неочевидных логических связей, пребывал в восхищенном онемении, лишь иногда вспыхивая короткими горячими импульсами, словно ребенок, впервые увидевший снег и зачарованно дергающий взрослого за рукав, пытаясь привлечь его внимание к удивительному зрелищу.

Йон, до этого сидевший на корточках рядом с телом, медленно выпрямился, чуть отставив в сторону окровавленную правую руку, оканчивавшуюся темно-багровыми от крови изогнутыми когтями. Как и в вечер нашей первой встречи, он смотрел только на меня, и, как и тогда, мы оба находились в заброшенном складском квартале, где уже давно по ночам не горел ни один фонарь. Только на этот раз меня переполняли не ужас и паника, а чувства совсем иного рода. И когда альфа направился ко мне, я не отшатнулась, как девять с лишним месяцев назад, а сделала шаг ему навстречу.

Как Йон и предполагал, сентябрьское собрание зубцов состоялось почти на три недели раньше срока. В день, когда курьер передал нам карточку с приглашением, мой альфа выглядел каким-то особенно задумчивым, словно никак не мог принять некое окончательное решение, но когда я спрашивала его об этом, только таинственно улыбался и отвечал что-то уклончивое. Признаюсь, в какой-то момент я даже рискнула без спроса сунуться к нему в голову, но буквально на входе получила по носу и больше попыток не повторяла. Мне не давал покоя наш недавний разговор, и я не могла избавиться от мысли, что Йон задумал какую-то глупость. Вероятно, опасную и имеющую весьма определенные последствия.

Конечно, он так ничего мне и не сказал даже в день собрания — более того, запретил выпускать меня из «Элизиума», словно вполне допускал мысль, что я могу приехать в Черную башню и ворваться к ним прямо посреди их совещания. От досады и насущной потребности хоть чем-то себя занять я засела за документы по клубу Ории. В некоторых из них не поняла почти ничего, предположив, что тут мне пригодится консультация специалистов, зато из других стало совершенно ясно, что на бумаге будущая шоу-программа была почти готова и что хозяйка Дома даже успела заключить договора с несколькими артистами. Созвонившись с ними по оставленным контактам, я выяснила, что они по-прежнему готовы работать и могут начать репетиции хоть с понедельника, если будет площадка. Вдохновленная этими новостями, я начала более вдумчиво приглядываться к остальным бумагам и не заметила, как за несколько часов назначила самой себе сразу пять разных встреч — с управляющим бывшего клуба Кэсс, который мог бы помочь мне в организации, с нашими с Йоном штатными бухгалтерами и юристом, с представителем дизайнерской фирмы, которая занималась у Ории интерьером, и в конце с директором агентства по подбору артистов, в котором мы изначально нашли недостающих девушек для выступлений. Признаюсь, в последнем случае меня бы устроил и разговор с одним из старших менеджеров, но, только услышав, кто я и по какому вопросу, специалист с ресепшена сразу перевел мой звонок на высшее начальство, и там у меня уже не было возможности отказаться от личной встречи.