Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

Найти её непросто. И я спрашиваю себя, что будет, если она ускользнет от нас. Если она поняла, что не может выиграть эту битву, возможно, решила сбежать, и если так… Предпочитаю об этом не думать.

Мы разделяемся, чтобы найти её, и все делают это с обещанием не вмешиваться, если найдут. Они должны только позвать меня. И всё же я надеюсь, что именно я найду её. Я не доверяю Лоренцо настолько, чтобы верить, что он будет сидеть сложа руки.

Я дохожу до конца своего сектора, по уже пустынному коридору, который покинули занимавшие его дворяне, когда слышу шум за дверью и приближаюсь.

Но по ту сторону не Моргана, а Бреннан.

Он оборачивается, как только чувствует меня, цепляясь за столик, с которого на пол упала пара бутылок с ликером. Другой рукой он с силой сжимает собственное предплечье, и тогда я понимаю, что он, должно быть, уронил их от боли.

Три глубокие царапины полностью содрали кожу с руки, оставив живое мясо. Кровь пачкает его белую рубашку и пальцы, а выражение лица не способно скрыть страх. Должно быть, у него в действии какое-то заклинание, и таковы последствия. Закон троекратного воздаяния, взимающий плату за магию кровью.

— Это была ты, да? — Он смеется. — Скользкая мелкая крыса.

Бреннан выпрямляется, но выглядит он ужасно. Я вижу вспышку в кисти его раненой руки. Напрягаюсь и готовлюсь защищаться.

— Я всегда была особенной, — повторяю я его слова.

Внезапно Бреннан кричит, и я вижу, как то, что показалось мне вспышкой, превращается в цепь с зазубренными звеньями.

Я поднимаю руки, чтобы отклонить её импульсом энергии, но этого недостаточно, и в тот момент, когда я понимаю, что именно за эту магию он заплатил, цепь настигает меня и обвивается вокруг шеи.

Удар опрокидывает меня на спину. Сталь впивается в плоть и сжимается сильнее, сразу же, слишком быстро. Я извиваюсь и тяну цепь, хотя и раню пальцы.

Я пытаюсь закричать, но не могу. Стальные зубья погружаются в мясо, и цепь давит с такой силой, что я остаюсь без воздуха.

Я слышу звук разрываемой ткани, за которым следует жалобный стон, и знаю, что Бреннан сотворил еще больше магии. Я освобождаюсь от цепи, как только действие заклинания ослабевает, а я прихожу в себя после потрясения. Бросаю её на пол, готовая встретить его лицом к лицу, когда его шаги приближаются, но он проходит мимо.

Я вижу, как он направляется к двери, которую я оставила открытой, и, прежде чем он успевает сбежать, швыряю свою силу, чтобы остановить его. Бреннан врезается лицом в невидимый экран и поворачивается ко мне с проклятием.

— Ты так ошибаешься… Ты ввергла все королевства в войну из-за детской обиды и незажившей раны. Весь мир заплатит за твою наивность.

— А что ты сделал для мира за эти двадцать лет? Ты разрушал семьи, пытал невинных детей и наживался за наш счет. Это твой способ служить Благу?

Он сжимает кулак, и я готова сделать неверное движение, но он пока не использует свое заклинание.

— Что ты можешь знать, — выплевывает он. Его зубы испачканы кровью. — Тебя используют. Всегда оружие: пустой инструмент. Бедная Одетт… ты, должно быть, очень устала. Что они тебе дали, чтобы ты пошла за ними? Сказали, какая ты особенная? Как сильно ты им нужна? Ты не более чем плохо использованный ресурс.

Движение едва уловимое, но я останавливаю его вовремя. Я чувствую столкновение его магии с моей, и хотя это всего лишь защита, я замечаю, как она меня слегка ослабляет. Это плохо закрытый кран, из которого постоянно убегают капли, медленно, но непрерывно.

В коридоре слышится голос, и мы оба напрягаемся. Лоренцо находится по ту сторону, зовет меня, ищет. Увидев его, он поднимает меч против Бреннана.

— Мы нашли Моргану, — заявляет он, не сводя глаз с нашего наставника.

— Ты… Ты тоже в этом замешан. Не удивительно. Ты всегда был слабым.

На этот раз атака направлена на него. Лоренцо падает на пол, хватаясь за горло, и я вижу на нем цепь, впивающуюся в плоть.

Бреннан не упускает возможности. Следующее заклинание приходит с криком боли, пронзающим его. Его способ использования магии так отличается от манеры Кайи и других ведьм… Нет равновесия, нет медитации, сделок или хитрости: только чрезмерное, эгоистичное и жестокое использование, которое отражается в багровом пятне, внезапно пересекающем его спину сверху донизу.

Но он добивается своей цели, потому что барьер, который я поставила, падает, и он пулей вылетает в дверь.

Я бегу за ним, но вынуждена опуститься на колени рядом с Лоренцо. На этот раз мне удается быстро снять с него цепь, и я снова вскакиваю на ноги в тот момент, когда силуэт Бреннана исчезает на винтовой лестнице, ведущей на этаж кухонь и помещений для слуг.

Сердце бешено колотится.

Я заставляю себя посмотреть на Лоренцо. Я мягко беру его за шею, чтобы сделать всё быстрее, и исцеляю его раны, пока не остается только кровь.

— Моргана, — говорит он мне. — Она в Зале Солнца.

Я оглядываюсь назад. Чувствую укол в груди. Если побегу, я еще смогу его догнать.

— Одетт, — настаивает он. — Оно того стоит?

Я смотрю ему в глаза; глаза, которые теперь медового цвета. Может быть, и стоит, но не сегодня.

Я подаю ему руку, чтобы помочь встать, и отправляю его на помощь Волкам, а сама иду искать Моргану.

Когда я прихожу в Зал Солнца, она стоит на балконе. Руки лежат на балюстраде, шея напряжена. Холодный воздух врывается с улицы, разбавляя душную атмосферу дворца, пахнущего огнем и деревом.

Время от времени синие птицы прорезают пространство между землей и небом, всё ближе и ближе, возвещая конец.

На Моргане черное платье, утянутое в талии корсетом. Оно расшито темно-зеленой нитью, и крупные лозы поднимаются от юбки к талии, а затем к груди. На черном фоне пряди, выбившиеся из прически, выделяются с яростью зажженного костра. Она носит не облик королевы, а свой собственный.

— Одетт. Подойди, встань рядом. Волки вот-вот пересекут стены дворца. Ты их увидишь.

Наша сделка щекочет кожу. Я чувствую её как змею, ползущую между ключицами. — Мне и здесь хорошо, — отвечаю я.

Моргана оборачивается. На этих жестоких губах нет и тени улыбки. Её руки, сложенные на коленях, нащупывают что-то, прежде чем показать мне. Прекрасная игольница.

— Гальцагорри выбросили в море больше половины нашего оружия: мечи, стрелы, взрывчатку, луки и арбалеты, снаряды для катапульт… Ведьмы не смогли их остановить, — говорит она. — Пришлось сделать это мне.

— Королева, опустившаяся до погони за гальцагорри. — Я цокаю языком. — Я могла бы помочь.

Красные губы Морганы искривляются в нечто, что нельзя назвать улыбкой. — Подойди, — повторяет она и протягивает мне руку. Приглашение, просьба. — Волки только что пересекли лес. Ты поможешь мне сейчас.

Я делаю шаг, потом еще один, и Моргана слегка приподнимает брови, пока я приближаюсь. Я прячу руки за спину, и она опускает свою, зная, что настаивать не нужно. Я повинуюсь.

Она гордо вскидывает голову и указывает на лес. Серебряные доспехи сверкают во тьме. Отблески огня отражаются на черных шлемах Волков.

Она поворачивается, чтобы с любопытством понаблюдать за мной, и я падаю вперед. Опираюсь рукой о каменную балюстраду.

— Это пакт, — объясняет она с наслаждением. — Рядом с Волком, не ранив его, ты чахнешь.

Я дышу с трудом. — Поэтому ты хотела, чтобы я это увидела? — хриплю я.

Моргана смотрит на меня сверху вниз, высокомерная и безжалостная. — Я думала, ты поняла.

Я смотрю на неё снизу вверх, привалившись к балюстраде. Поворачиваюсь к ней, спиной к битве, которая подступает всё ближе. Скоро она развернется в дворцовых садах.

— Что поняла? — Что жертва необходима, — отвечает она. — Что наша собственная жизнь не стоит столько, сколько судьба мира.

— Неужели? Она хмурится. — Да, и было бы эгоистично думать иначе.

— Мир принадлежит тем, кто его населяет, а ты хочешь отнять его, чтобы отдать другим на своих условиях. Моя жизнь не стоит столько, сколько судьба мира, это правда; но неужели жизнь Евы, Лоренцо, Элиана тоже?.. Неужели жизнь всех тех детей, которых ты украла, которыми манипулировала, с которыми обращалась жестоко? Скольких жизней стоит твой идеал?