Королевы и монстры. Яд - Гайсингер Дж. т.

Я высвобождаю руку, но поддерживаю зрительный контакт, испытывая одновременно любопытство, смущение и дикое возбуждение. Запутанная комбинация.

Изображая равнодушие, спрашиваю:

– Коллектор? Интересная область деятельности. Поэтому ты переехал на озеро Тахо? По работе?

Он откидывается на стуле, берет сигару и несколько секунд задумчиво ею попыхивает, глядя на меня, как будто тщательно подбирает слова.

Наконец он отвечает:

– Изначально да, по работе.

– Но теперь нет?

Его взгляд снова застывает на моих губах, а голос слегка ломается.

– Теперь не знаю.

Я на взводе. Каждый звенящий нерв в моем теле встал на дыбы по одной-единственной причине: этот темноглазый незнакомец кинул на меня особенный взгляд. Метущийся, жадный взгляд. Так бы голодающий смотрел на стейк, отчаянно желая его съесть, но зная, что он отравлен.

Я вспоминаю свое первое впечатление, когда увидела его вчера в баре: я еще сказала Слоан, что он похож на персонажей «Сынов анархии». И сейчас на клеточном уровне понимаю, что к сидящему напротив меня человеку неприменимы обычные правила социума.

А еще понимаю, что он опасен. И что он хочет меня, но ему это не нравится. И что я тоже хочу его, но не должна. Потому что люди, которые тянут руки в львиную пасть, обычно остаются с кровавыми культями.

Подходит официант. Кейдж прогоняет его царственным высокомерным щелчком пальцев, не отрывая от меня глаз, и говорит, когда тот уходит:

– Значит, твой жених пропал. И последние пять лет в каждую годовщину несостоявшейся свадьбы ты напиваешься.

– Когда произносишь вслух, звучит ужасно. Мне стоит тебя бояться?

Мы глядим друг на друга через стол. Воздух между нами наэлектризован. Если Кейджа и удивил мой вопрос, вида он не подал.

Он тихо произносит:

– А если я скажу «да»?

– Тогда я поверю тебе на слово и помчусь в ближайший полицейский участок. Так ты говоришь «да»?

– Большинство людей, которые меня знают, боятся.

Мое сердце бьется так сильно, что даже странно, почему он его не слышит.

– Мне нужно «да» или «нет».

– Поверишь, если я скажу «нет»?

Я отвечаю сразу, не думая.

– Да. Ты не из тех, кто прячется за ложью.

Он рассматривает меня, томя в своем горячем, немигающем молчании, и медленно покручивает сигару между большим и указательным пальцами. Наконец он хрипло произносит:

– Ты охренительно красивая.

Я задерживала дыхание, но теперь судорожно выдыхаю.

– Это не ответ.

– Я подбираюсь к нему.

– Подбирайся быстрее.

На его губах возникает какое-то слабое подобие улыбки.

– Сказал ведь уже, что я не рыцарь…

– Это бесконечно далеко от того, о чем я спрашивала.

– Не перебивай, – рычит он, – иначе прямо здесь перекину тебя через колено и буду шлепать по заднице, пока не закричишь.

Услышав подобное заявление от кого-то другого – еще и высказанное в таких грубых, хозяйских выражениях, – я пришла бы в ярость. Но услышав от него – едва не постанываю от желания.

Я закусываю губу и смотрю на Кейджа. Не знаю, кого из нас я сейчас ненавижу больше.

Он тушит сигару в пепельнице, проводит рукой по своим темным волосам и облизывает губы. А потом качает головой, невесело посмеиваясь.

– Ладно. Хочешь ответ? Вот он.

Кейдж смотрит мне прямо в глаза, переставая смеяться, и весь обращается в гуляющие желваки, сжатые губы и обжигающую сексуальность.

– Нет. Не надо меня бояться. Я бы не смог навредить тебе, даже если бы хотел.

Я приподнимаю брови.

– Звучит как-то не очень обнадеживающе.

– Хочешь верь, хочешь нет. Это правда.

Официант возвращается, любезно улыбаясь. Не отворачиваясь от меня, Кейдж рычит:

– Подойди без спросу еще раз, и я прострелю тебе башку.

Я никогда не видела, чтобы человек разворачивался и убегал с такой скоростью.

Упиваясь своим опасным безрассудством, я спрашиваю:

– Раз уж в ты в режиме правдоруба: почему ты заплатил за дом наличными?

– Отмывал деньги. Не говори никому. Следующий вопрос.

У меня открывается рот, и несколько секунд из него не вылетает ни слова. Когда мне удается взять себя в руки, я спрашиваю:

– Почему ты рассказываешь мне такие вещи?

– Чтобы ты доверяла мне.

– Зачем?

– Я хочу тебя. И, подозреваю, возможность тебя получить предполагает некоторый уровень доверия. Ты явно не спишь с кем попало. Следующий вопрос.

Господи, как сильно бьется сердце. От волнения я едва могу дышать. А еще у меня такое ощущение, что я в одном шаге от инфаркта.

– А ты всегда такой…

– Прямолинейный? Да.

– Я хотела сказать, противоречивый. Вчера мне показалось, что я тебе отвратительна. И я до сих пор не уверена, что это не так.

Он понижает голос.

– Вчера ты не была под моей защитой. А теперь – да.

Его взгляд гипнотизирует. Его голос гипнотизирует. Этот мужчина приворожил меня.

– Мне кажется, я не очень понимаю, о чем ты.

– Неважно. Важно, чтобы со мной ты чувствовала себя в безопасности.

Я слабо смеюсь.

– С тобой? В безопасности? О боже, нет! Мне кажется, с тобой я в большей опасности, чем с любым другим мужчиной в своей жизни.

Что-то в моих словах ему нравится. Уголки его губ приподнимаются, но он качает головой.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Уточни чуть позже. В данный момент мой мозг работает неважно.

Слегка ворчливым тоном Кейдж сообщает:

– Мне нужно «да» или «нет».

– Переадресовывать мне мои же слова – не самая эффективная стратегия.

– Решай быстрее. Времени мало.

– Почему?

– Я в городе ненадолго.

Эти слова лишают меня дара речи еще секунд на тридцать. Я замечаю, что мы согнулись над столом и оказались в герметично запертом пузыре лицом к лицу, оставив снаружи все и вся. Но почему-то я просто не могу отодвинуться.

Теперь понятно, как чувствует себя мотылек у открытого огня.

– Зачем ты купил дом, если не планировал остаться?

– Сказал ведь.

Кейдж протягивает ко мне руку. Медленно и нежно проводит большим пальцем по моей скуле и подбородку, и его горящий взгляд следует за его движениями.

По моим рукам бегут мурашки. Соски покалывает. Я облизываю губы, сражаясь сразу с двумя противоборствующими желаниями: податься вперед и поцеловать его или убежать отсюда с криками.

Это безумие. Ты слишком рациональна для этого. Поднимайся из-за стола и уходи.

Мне удается проигнорировать голос разума у себя в голове:

– Сколько ты еще здесь пробудешь?

– Пару дней. Мне нужно тебя поцеловать.

– Нет.

Это звучит слабо и не слишком убедительно.

– Тогда садись мне на колени, и я отымею тебя пальцами, пока буду кормить ужином.

Чтобы справиться с бурей шока и похоти, которую это поразительное предложение вызвало во мне, я резко выпрямляюсь на стуле, давясь удивленным смехом.

– Наверное, шампанское ударило мне в голову. Невозможно, чтобы ты сейчас это сказал.

– Сказал. И тебе понравилось.

После недолгой паузы он требует:

– Посмотри на меня.

– Не могу. Это безумие. Я знаю тебя двадцать четыре часа. Со мной никто в жизни так не разговаривал, даже мой жених.

Кейдж молча ждет, пока я приду в себя, но не думаю, что у меня получится. Кажется, этот разговор оставил в моей душе неизгладимый след.

Я наконец набираюсь храбрости и смотрю на него, но от того, что отражается в его глазах, по телу пробегает дрожь.

Кашлянув, продолжаю:

– К тому же тебе понадобится очень хорошая координация, чтобы это осуществить. И наверное, дополнительная пара рук.

В первый раз за все время он улыбается.

Это томная, чувственная улыбка: уголки губ медленно приподнимаются, обнажая ровный ряд белых зубов. Это красивая улыбка, но также пугающая. Пугающая, потому что она слишком мне нравится.

Краснея и потея, я начинаю подниматься на ноги.

– Это определенно было… интересно. – Мой смех звучит почти истерически. – Приятного вечера.