Реквием по любви (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— Не сомневайся. Все законно.

Кажется, дошло до нее, только сейчас!

Вышла замуж. Теперь, Похомова. Дима — ее муж!

В тот момент благодарна была, что он подошел сзади, и обвел рукой талию. Словно чувствовал ее состояние. Прямо на сильном мужском предплечье, и повисла. Ноги ватными стали.

— Твой паспорт на замене. Будет готов через несколько дней, вместе с загранкой.

— Да, черт с ним, с этим паспортом. — Прошептала, облизав пересохшие губы. — Ты — мой муж. Муж! В голове не уклады…

Ее развернули резко, и не сдержанно. От его веселости не осталось и следа. Взгляд острый, как лезвие бритвы. Такой, без труда в сознание проникает, вскрывая слой за слоем.

— Повтори!

Пришел черед Лизы глупо улыбаться. Пожала плечами, и вернула его же фразу:

— Ну, здравствуй, муж!

— Вот и познакомились, — фыркнул надменно, полностью себя контролируя. Снова полез в карман, извлекая из него второе кольцо. Мужское. — Ритуальчик заверши, кроха.

Ее руки так тряслись, что банальную церемониальную вещь натягивала на его палец несколько минут. Наблюдая из-под опущенных ресниц, Похомов терпеливо ждал. Когда все закончилось, девушка, распрямила плечи. Бесстрашно и гордо. За него она готова бороться. С кем угодно.

— Дима? — Поинтересовалась осторожно. — А как же…танец? Ну, первый…

Борзый скептически выгнул изящную бровь, и, цокнул языком явно в восторге не пребывая.

— Он важен для тебя?

Лиза подтвердила. Снисходительно кивнув, мужчина включил магнитолу. Не слишком громко, но им хватило. Лужайка наполнилась звуками приятной мелодии. Вскоре, она оказалась в его объятиях. Должно быть, со стороны это выглядело странно, и даже безумно — абсолютно голая девушка, и обнаженный по пояс мужчина, кружили в медленном танце. В лесу. Под полной, яркой луной. Им предстояло пройти через многое — каждый осознавал, потому и молчали, наслаждаясь моментом. Мгновением тихого счастья. Но, начало пути было положено. Чем бы он ни закончился, Лиза твердо решила — руки своего мужа не отпустит. Улыбаясь, девушка поняла, что оказалась права — эту ночь она, действительно, не забудет никогда!

— Что за шкатулку ты нашла? — Спросил Похомов, позже. Готовясь ко сну, разложил сидения в салоне, трансформируя их в большую кровать. Один плед служил простыней, второй одеялом. Разрешил ей одеться, так как становилось очень прохладно. Сам же, лег, как и был, в одних джинсах — футболка все еще была влажной. Лиза зажмурилась от удовольствия. Его рука служила ей подушкой. Размеренные удары сердца действовали успокаивающе. Только вот, вопрос возвращал к реальности. Пришлось рассказать все, в мельчайших подробностях. Дмитрий смотрел в потолок, внимательно слушая. Будто пометки мысленные делал. Или обдумывал что-то.

— Детально изучи ее содержимое. Если наткнешься на что-то настораживающее, непонятное, сделаешь фото, и перешлешь мне. На левый номер. Спросишь его у Дани. Не сомневаюсь, что у Черчилля были секреты, которые он мог доверить только жене, даже не брату. А мать твоя — молодец. Та еще выдумщица. Да и бабка не промах. Нормально зашухерила. Хр*н догадаешься. Но, и тебе ее лучше перепрятать.

— Хорошо. — Тревога сковала нутро. — Там только фото, письма, и украшения какие-то. Ничего страшного, или важ…

— Зачем ее прятать, если не столь важна? — Перебил, повышая голос.

И прав ведь. Она замолчала, кусая щеку изнутри.

— До определенного времени, о твоем замужестве знать никто не должен. На друзей это, так же, распространяется. Сама понимаешь — есть причины. Кольцо оденешь на другой палец, и скажешь всем, что взяла его в шкатулке матери. Приглянулось. Ни под каким предлогом не снимай. Внутри маячок. Так, я смогу найти тебя. Всегда.

Против воли, тело окаменело, и пульс ускорился. Страх, своими мерзкими щупальцами опутывал сознание. Будто почувствовав ее состояние, Дмитрий ругнулся сквозь зубы. Затем, принял сидячее положение, увлекая за собой. Вперился взглядом, вынуждая и ее не прерывать контакта.

— Хорошо, — выдал сухо. — Всего не скажу, но параллель сравнительную проведу. Ты должна видеть разницу. На момент коронации, Черчилль не был женат. И клятвы давал соответствующие. Я же — окольцован. Хотят меня получить — значит, перепишут кодекс. Свою жену Кирилл прятал, желая скрыть от братвы нарушение закона, и защитить от последствий. Фатальная ошибка! Его любили, хоть он этого не понимал, и знал лишь язык силы. Да, боялись. Да, ненавидели порой. Но, любили! Открылся бы всем, что не может без девчонки, до женитьбы, до того, как за грань шагнул, и как знать, а то может и поддержали бы его мужики! Тебя же, в нашем круге будут боготворить. Во-первых, ты дочь одного из нас. Племянница, второго. Жена третьего. Я не стану тебя прятать. Им придется поступиться собственными принципами, и принять. Более того, желая получить мою поддержку, каждый из них, будет из кожи вон лезть, чтобы защищать тебя. Ведь ты моя слабость. Слабость, за причинения вреда которой, я — их будущий Смотрящий, город в крови умою. О, они будут знать! У меня есть рычаг давления, почти на каждого из авторитетов, а они об этом даже не подозревают! Наступит день, когда им придется сделать выбор — верность и беспрекословное подчинение мне, или наказание за нарушение того же кодекса, лишь других его пунктов, от Прокурора. Передел не за горами. С каждого, по заслугам спросит, подводя итоги правления.

— Он говорил про передел власти. — Сцепила их пальцы в замок. — Потребовал, чтобы я поехала в Германию. Ты же не дашь ему, вывезти меня из страны?

— Не дам. — Припечатал тяжелым взглядом. — Я, собственноручно это сделаю.

— Что?

От возмущения, подпрыгнула. Да, тут же осела. Рывком вернул на место.

— Так надо, Лиза! Смена смотрящего — период очень опасный. Ты не в силах осознать, на сколько. Каждый авторитет пытается выдвинуть на этот пост своего человека. Начнется месиво. Бойня. Такой опасности я тебя не подвергну, хоть волком вой. После того как Прокурор сложит с себя обязанности, и до момента коронации его приемника, ты будешь находиться за границей. Здесь я с Борисом полностью согласен.

Посмотрим!

— Вдали от тебя? — Гневно прошипела. — Да, я скорее сдохну!

Его поцелуй был жестким. Он наказывал, причиняя боль. И Лиза понимала, а потому не вырывалась, и отвечала с упоением. Так же жадно.

— Нет, жена! Я не разрешал тебе сдыхать. Ты будешь сражаться за каждую минуту своей жизни. И будешь ее ценить! Ты меня поняла?

Внутри зарождалось самое настоящее цунами протеста, но Лиза благоразумно склонила голову.

— Как скажешь.

— Моя кроха.

— Получается, у тебя на…на выборах…будут конкуренты?

Дмитрий загоготал, запрокинув голову. Ответил, лишь, когда успокоился.

— В девяносто процентах случаев, приемником смотрящего становится его же кандидат. Исключения бывают, но они крайне редки. К тому же, я очень хорошо перестрахуюсь, на этот счет.

— Ты…точно хочешь этого?

Он недолго поразмышлял с ответом:

— Не так сильно, как раньше. Но, это и не важно. Я слово Прокурору дал. При свидетелях. Цена отказа слишком велика.

— Дима…ты изменишься?

— Едва ли, кроха, — медленно и так чувственно очертил контур ее губ, — Меня уже не изменить.

Что ж, такой ответ вполне устраивал. Сама к нему подалась, обвивая шею руками. Крепко целуя. Проникая язычком внутрь.

— В таком случае, — отстранилась ненадолго, расстегивая его ширинку, — я голосую за тебя, муж…

Наградой ей был утробный хриплый рык, заполнивший все замкнутое пространство. Их вакуум. Их маленький временный рай.