- Наша связь ни к чему не приведет.
- Не слушай голос разума, доверься чувствам и эмоциям. Ты же мужчина, а не мальчишка. Прими решение.
Взгляд отчима становится жёстче, но в нём появляется привычное колебание.
Безусловно, я злюсь.
Нет, я в бешенстве.
Хочется устроить скандал, раскричаться, что он извел меня неопределенностью и бесконечными метаниями, но я не могу себе позволить быть настолько смелой.
Боюсь спугнуть Константина, став такой же, как мать.
Я знаю, что его заводит: послушание, покладистость, смирение. Это его слабость. И пока не получу того, что желаю, буду играть нужную роль.
- Трахни меня, любимый, и прекрати этот цирк с расставанием. Не смей издеваться. Сегодня мой день рождения.
Он молча стягивает платье и грубо толкает на кровать.
- Стресс действительно нужно снять, - рычит, скидывая пиджак на пол. - Только быстро. Нам не нужны проблемы.
Хочу попросить, чтобы запер дверь на замок, но отчим наваливается сверху, и я решаю, что это уже не важно.
Коттедж большой, и никто из гостей, скорее всего, не станет шастать по комнатам.
- Бля, какая же ты стерва, - рычит сквозь зубы, сдавливая горло ладонью.
Его хватка звериная, резкая, жадная.
Движение беспощадны, каждый толчок — как вызов, наказание, утверждение власти.
И я позволяю ему всё, потому что знаю: это не игра, а война, где я буду победителем.
Таисия
Куда она запропастилась? - нервничаю, разыскивая именинницу.
Не то чтобы я злилась, но гости продолжают прибывать, все хотят поздравить Карину, вручить подарки, а её нигде нет.
Это не просто неудобно, а откровенно неприлично. Такое наплевательское отношение к приглашённым мне совершенно непонятно.
Она даже к бабушке не подошла, а отца будто намеренно проигнорировала.
Поведение Карины выбивает из колеи.
Что случилось?
- Мам, она на второй этаж пошла, я видела, - произносит Кристина, стоя у лестницы.
- Хорошо, спасибо, - киваю.
Поднимаюсь наверх. Тишина.
На мгновение мне становится тревожно. Может, у дочери какие-то проблемы?
Из дальней комнаты доносятся странные звуки и шуршания.
Иду на шум.
Охи-вздохи вводят в ступор. Кажется, даже краснею от догадок.
На празднике дочери полно молодежи, но то, что творит незнакомая пара влюбленных, просто неуместно.
Могли бы и потерпеть.
Подхожу ближе и прикладываю ухо к двери. Мало ли там моя дочь и тот самый жених, о котором упоминала младшенькая.
- Давай прекратим прятаться. Мне уже двадцать три, я хочу ясности и стабильности, - раздается голос Карины.
Жесть. Точно она.
- Ты решила обсудить наше будущее прямо сейчас? Без трусов? - звучит до боли знакомый тембр, от которого стынет кровь. - Приводи себя в порядок и пойдём вниз, пока не огребли неприятностей.
Не медля ни секунды, я резко распахиваю дверь.
Она ударяется о стену с глухим стуком, словно подчеркивая мою решимость.
Даже не закрылись, - стучит в висках.
Картина перед глазами буквально выбивает воздух из лёгких.
Взгляд падает на парочку, застывшую в моменте: шок, неловкость, попытка прикрыться - всё это происходит одновременно.
Карина стоит полностью обнажённая. На полу валяются трусики, чулки, рядом небрежно брошены её шикарное платье и туфли. На шее — тот самый кулон. В ушах сверкают серьги...
- Тая... - затравленно бормочет Костя, лихорадочно застёгивая ремень трясущимися руками. - Я сейчас всё объясню...
Лучше бы мне выстрелили в висок. Лучше бы я сгорела заживо. Но нет, судьба решила изощрённо унизить: в сорок пять лет я столкнулась лицом к лицу с гнусной реальностью...
Глава 14. Таисия
- Так это ты? - вопрос рвется из груди, превращаясь в крик. - Господи... Карина, ты - любовница моего мужа?
Буквально сегодня утром мне звонил человек, который занимается слежкой за Константином, пообещав предоставить фото и видеозаписи на завтрашней встрече, но ни словом не обмолвился, что та, с кем веселится супруг – собственный ребенок.
Дикость. Шок.
Разве так бывает?
Я зажмуриваю глаза и снова открываю. Смотрю в лицо предательницы, и не могу поверить в происходящее.
Дочь не поднимает головы, будто пытается спрятаться от испепеляющего взгляда.
- Отвечай! - голос дрожит от ярости.
- Мама, я… Это было не специально. Пожалуйста, пойми и прости. Я люблю тебя, но в чувствах, как на войне. Каждый за себя. Отчим - лучший мужчина на земле, не получилось устоять.
- Не называй меня мамой! - рявкаю. - Ты уничтожила нашу семью. Растоптала женщину, которая тебя родила, вырастила.
Она молчит. Константин где-то за спиной тоже не смеет вымолвить ни слова.
И остаётся только тишина.
Холодная, звенящая пустота, в которой рушится моя жизнь.
- Костик, скажи ей! - визгливо обращается к мужу.
По инерции делаю несколько шагов к супругу.
От одной мысли, что он кувыркался с той, кого растил с пяти лет, выворачивает наизнанку.
- Тая, я… пойми…
Собрав всю силу в кулак, наношу ему удар прямо в переносицу.
Никогда прежде я никого не била. Не знала, что могу быть настолько жестокой. Но сейчас внутри меня — демон.
Если бы в руках оказался нож, я бы разрезала их обоих на куски. Не задумываясь. Не переживая о наказании за расправу.
- Спятила? - орет Карина, бросаясь на меня, как собака, защищающая хозяина. - Не трогай его, ненормальная!
Я хватаю ее за волосы и рывком отшвыриваю на кровать.
- Заткнись, поняла? Закрой свой рот!
Дыхание сбивается. Руки дрожат.
В этом мерзком хаосе я понимаю только одно: никогда их не прощу.
- Мама, извини… - шепчет Карина, поправляя растрепанную прическу. - Тебе нужно… отпустить. Смириться.
- Смириться? - повторяю холодно. - С чем, Карина? С тем, что ты трахаешься с моим мужем?
- С тем, что не нужна ему! Мы с Костей нашли друг друга. Родственные души. Настоящая любовь… - запинается, будто пытается подобрать слова, которые убедят в ее искренних мотивах ударить ножом в спину, - она выше всех этих скандалов. А ты… ты превращаешь все в грязь. Посмотри на себя! - лицо дочери искажено чем-то навроде отвращения. - Тебе уже сорок пять! Цепляешься за мужика, который больше тебя не хочет, устраиваешь сцены, дерешься, вместо того чтобы быть мудрее. Настоящая мать отдала бы ребенку все! Все, понимаешь? Но ты — держишься за член, будто это самое важное в жизни.
Я смотрю на Карину, на эту чужую похабную девку с наглой мордой, и осознаю, что она ничего не чувствует. Никакой вины. Никакого сожаления. Ей весело…
- Мелкая, жалкая тварь! - гневно выплевываю. - Смеешь учить меня? Рассуждаешь о том, как правильно быть матерью? Если бы ты была моей дочкой, никогда бы не опустилась до секса с отчимом. Никогда! Ты — жалкое, неблагодарное существо, которое предало ради ублюдка! Это я цепляюсь за член? Я? - не выдерживаю и отвешиваю ей пощечину.
Сердце бьется так, будто готово разорвать грудную клетку.
Карина всхлипывает, строя из себя жертву, губы сжаты, взгляд исподлобья.
Очевидное презрение, спрятанное под маской покорности, добивает меня окончательно.
Дочь пытается прикрыться ладонями, но я наношу еще один удар по ее щеке. Громкий, звонкий, яростный.
- Хочешь, чтобы я тебя отпустила? Смирилась, что произвела на свет чудовище? - шиплю, как змея. - Тогда слушай, паскуда: я тебя больше не знаю. Ты мне никто. Никто, слышишь? Когда никчемный урод, который сейчас отсиживается в углу, бросит, не приползай к порогу, и не проси о помощи.
- Мамочка, мамулечка, да прости ты нас! Не позорь меня. Сегодня мой праздник.
- Подарки от своего трахаря уже получила, - нервно срываю с ее шеи кулон, отбрасывая в сторону. - Получи и от меня. Твоя мать для тебя умерла! Довольна презентом?
