Пандора - Эссес Дария

Хорошая девочка пыталась казаться плохой.

Жаль, что я был в разы хуже.

– Прошу прощения за внезапное вторжение, – прохрипел я, прижав ладонь к сердцу. – Любимая девушка пырнула меня ножом, поэтому я решил утопить горе в бутылке виски.

– Ты заляпаешь мое рабочее место! – Она гневно прищурилась, когда я наигранно покачнулся и схватился за стойку окровавленной рукой. – Здесь была аптечка. Я найду ее, а ты попроси кого-нибудь зализать твои раны. Например, ту девушку, которую ты чуть не трахнул на глазах у всего бара.

Уголок моих губ дернулся в усмешке.

Какой грязный язык.

Подойдя к ней вплотную, я склонил голову и приблизился к ее уху.

– Зализать мои раны? – переспросил, обдав ее шею горячим дыханием. Она вздрогнула, но не отвела от меня взгляда. – Или вылизыванием лучше заняться мне?

Дарси приподняла подбородок, но не сдержалась и тяжело сглотнула. Клянусь, я чувствовал исходящий от нее страх, такой сладкий, что хотелось смаковать его на языке. Она бы сжалась перед моей большой фигурой, но боец внутри нее до последнего сопротивлялся.

Хорошо. Очень хорошо.

– Во-первых, не стоит разговаривать со мной таким тоном. Во-вторых, советую выйти из-за стойки. – Она указала пальцем на танцпол. – Посетителям здесь находиться запрещено.

Сделав ленивый шаг, я начал загонять ее в угол. Дарси настороженно отступала от меня, пока не прижалась спиной к стойке. Ее дыхание тут же прервалось, а вена на шее запульсировала. Будет так прекрасно увидеть, как из нее вытекает кровь.

– Какая выручка за сегодня? – спросил я, потянувшись ей за спину. – Думаю, я уволю тебя, если будешь приносить мне меньше денег, чем Стелла. Хотя сначала я разберусь, кто нанял тебя без моего разрешения.

Открыв кассу за ее спиной, я начал пересчитывать купюры. Она вздрогнула, когда мои окровавленные пальцы задели в вырезе платья ее спину. Будто небеса упали и столкнулись с адом – так ощущалось это прикосновение.

В ее глазах отразилось понимание.

– Вот черт…

С грохотом закрыв кассу, я положил ладони на стойку и наклонился к ее лицу.

Представление закончилось. На место беспечности пришла ослепляющая ненависть, потому что передо мной стояла дочь человека, навсегда изменившего моего брата. Передо мной стояла дочь человека, разрушившего, блядь, мою жизнь.

Но она даже не догадывалась, кто я такой.

И что собираюсь с ней сделать.

– Как тебя зовут?

– Челси, – тихо ответила лгунья, наблюдая за моими движениями, будто я мог броситься на нее и съесть. Что было не так уж далеко от правды.

– Во-первых, Челси, советую тебе несколько раз подумать, прежде чем разговаривать со мной таким тоном, – прошептал я, протянув одну ладонь в сторону и сжав рукоятку ножа. – Во-вторых, в этом месте носят наши цвета. Если у тебя нет ничего красного, я помогу.

Она отшатнулась и сильнее вжалась спиной в стойку, заметив в моей руке оружие. Я бы мог разлить ее страх по бутылкам и отпивать из них по глотку каждый день, смакуя на языке падение девушки, которая притворялась тем, кем не являлась.

Губы приподнялись в довольной усмешке. Я провел лезвием по своей ладони и глубоко вдохнул, почувствовав прилив наслаждения от легкой боли и испуга в ее глазах.

Боль и страх. Вещи, которые вместе превращаются во взрывоопасный коктейль.

– Что… что ты делаешь? – заикнулась Дарси.

– Тш-ш-ш…

Музыка вокруг продолжала грохотать, но мы словно находились в другом мире. Я поднял ладонь и провел окровавленными пальцами по ее шее, оставляя на ней алые следы. Сотни эмоций отразились в темных глазах, и мне захотелось спросить, испытывала ли она то же самое со своим бывшим парнем.

Кейдж Уильямс – вроде так его звали?

Смакуя каждое мгновение ее ужаса, непонимания, оцепенения, я переместился на изящную ключицу, будто она – холст для рисования. Мои пальцы размазывали по ней кровь, помечая как свою собственность. Потому что именно я стану тем, кто заберет ее последний вдох. Я стану тем, кто заставит ее искупить грехи своего отца.

– Трудно ль угадать, что если разум в грешнике проснулся, – зашептала она словно во сне, но не отвела от меня глаз, – то он и с бесом может совладать…2 [1]

– Поняла, куда попала? – тихо спросил я.

– Поняла.

Она задрожала, как осиновый лист, когда я провел большим пальцем по ее влажной нижней губе. Никогда прежде моя кровь не смотрелась так прекрасно на человеке. Я сдерживался, чтобы не сжать до хруста ее шею, вырвав из горла истошный крик. Мне нравилось причинять людям боль, но сегодня это желание явно вышло на новый уровень.

Поднеся палец ко рту, я слизал с него кровь, смешанную с ее вкусом.

– Посмотри, как тебе идет красный.

Дарси опустила взгляд и увидела нарисованную мной картину. Казалось, ее глаза стали пустыми и отстраненными, будто она на секунду выпала из реальности. Тонкие дрожащие пальцы принялись исследовать дорожки моей крови, а глаза едва заметно заблестели, наполнившись слезами.

Восхитительно. Каждая ее эмоция.

Где-то вдалеке раздался взрыв смеха. Словно выйдя из транса, Дарси оттолкнула меня трясущимися руками и постаралась вернуть на лицо ту маску, с которой вошла в клуб. Только та уже давно разбилась, как разбилось мое сердце, когда я узнал о пропаже Малакая.

Глаза Дарси запылали ненавистью.

– Ты болен.

– Слышу эту фразу каждый день, люби…

Блядь. Опасно.

Я чуть не назвал ее так же, как во время похищения. Хорошо, что она не обратила на это внимания, пытаясь совладать с эмоциями.

Вдруг на периферии зрения мелькнула яркая вспышка. Скосив взгляд, я увидел копну темно-красных волос, после чего различил знакомые черты лица. Бровь выгнулась в удивлении, когда за стойкой показалась… Леонор Монтгомери. Подруга Дарси, которая была с ней в клубе в ту роковую ночь.

Конечно, Джереми Ротшильд и Алекс Шепард II тоже были здесь. И все трое смотрели на меня орлиным взглядом.

Пора вернуться к главному вопросу.

Что они здесь делают?

Я не собирался разоблачать Дарси. Нет, я сделаю это позже, когда узнаю, почему четыре студента АЗК врываются в мой клуб спустя год после похищения, а моя бывшая пленница притворяется барменом и носит колготки в сетку.

Задержав на Дарси последний долгий взгляд, я подхватил стакан виски и покрутил его в руке.

– Слоистый мрак охотился за светом и в этой схватке вечно побеждал…

Она фыркнула и отвела от меня взгляд.

– Странно, что такой человек умеет читать, – пробормотала, думая, что я ее не слышу. – И да, свет всегда побеждает тьму.

– Наивность тебе не к лицу, Челси.

Дарси едва заметно сжала кулаки. Отвернувшись с ухмылкой на губах, я оставил ее раздумывать над моими последними словами и двинулся к выходу.

Как вдруг за спиной раздался вскрик.

Резко развернувшись, я увидел, как Дарси покачивается на месте. До меня не сразу дошло, что происходит, пока я не разглядел за ее спиной интересную картину.

Какой-то парень, перегнувшись через барную стойку, ухмылялся и показывал пальцем на свой стакан. Дарси прикрывала руками ягодицы, ее щеки раскраснелись, а во взгляде плескался гнев. Однако на глубине глаз я заметил и нотку страха.

Как бы она ни скрывалась, это место пугало ее.

– Эй, шлюха, ты глухая? Я заказал себе виски!

Он что, шлепнул ее по заднице?

И назвал… шлюхой?

Чаще всего мой гнев имел ярко-алый, словно кровь, цвет. Это психологическое отклонение появилось во мне еще в детстве. Безудержная агрессия, желание кричать до хрипа в горле и голыми руками разрывать человеческую плоть. Вывести меня на конфликт было проще простого, и единственным человеком, который мог успокоить меня, был Малакай.

Однажды, когда нам было по десять, он вывел меня на улицу и сказал:

– Бей.

И я ударил. Сильно.

Но сегодня мой гнев почему-то стал кристально-голубым – холодным, как ледник. Мне даже не хотелось броситься на этого парня и разбить кулаки в кровь. Не хотелось задушить его, чтобы увидеть мертвенно-бледный цвет лица.