Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен

Стивен: Ты готова поехать завтра в церковь?

Наименее возбуждающие слова, которые я когда-либо читала. Слава богу, он не видит моего лица.

Я: В вашей церкви? У меня нет машины.

Стивен: Я заеду за тобой. В восемь утра.

Это именно то, что мне было нужно, но я очень раздражена, ведь он вмешался в то, чего я хочу. Если бы не еще один раунд с Люком, я могла бы, по крайней мере, забрать свою кошку. Но приют не откроется до полудня, а поход в церковь со Стивеном — огромный шаг в правильном направлении.

Я не согласилась сразу же на секс с ним, так что, возможно, я достойна большего. Поход в церковь сблизит нас, и мне нужно, чтобы мы стали ближе.

Я закатываю глаза, когда набираю ему сообщение и отправляю улыбающийся смайлик.

Я: Было бы замечательно! Не могу дождаться!

И это так. Теперь, когда я отбросила свои более непосредственные импульсы, я взволнована.

Не могу дождаться встречи с его семьей. Его друзьями. Искупаться в его самых священных верованиях. Завтра он будет в своей стихии, и я не понаслышке узнаю, чем дорожит Стивен Хепсворт.

Тогда я придумаю, как отнять у него все это.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сначала я не обратила внимания на ее нового бойфренда. Мэг всегда была без ума от новых парней. Я просто спросила, как у них обстоят дела в постели, и на этом все.

Она, в конце концов, все равно вышла бы замуж, и для меня не имело значения, кто станет ее супругом, если он сделает так, что моя мечта о будущей семье Мэг сбудется. Чем скорее она вышла бы замуж и нарожала детей, тем скорее я бы вообразить, что тоже являюсь частью семьи.

Мэг встречалась с новым парнем три месяца. Это был стремительный роман, они уже говорили о браке, но потом расстались. Я едва обратила на это внимание. Он высказал ей, что она незрелая и неуравновешенная. В ответ я сообщила ей, что он подлый и убогий. Так и было.

Когда неделю спустя они снова сошлись, я сказала: «Лишь бы он был хорош в постели». Она рассмеялась. Мэг была так счастлива.

Прошел месяц, и она позвонила мне, рыдая. Ее парень сказал, что никогда не будет с ней иметь детей, потому что она будет ужасной, никчемной матерью. Я честно не понимала ее слез, потому что это было нелепое оскорбление. Мэг не была ни ужасной, ни никчемной.

Возможно, она была немного ветреной и слишком доверчивой, но Мэг прекрасно обращалась с детьми. Заботливая, добрая, всегда готовая поддержать в трудную минуту. Но каким-то образом она поверила в его чушь, потому что не смотря на степень по английскому, она продолжала работать официанткой и иногда слишком много пила в клубах.

— Он мудак, — сказала я. — Радуйся, что поняла это сейчас, и уходи.

Для меня это показалось достаточно очевидным.

Еще через месяц он попросил ее переехать к нему. Она согласилась.

Конечно же, это был секрет. Он хотел, чтобы она всегда была под рукой и доступна двадцать четыре часа в сутки, но он не хотел, чтобы его семья или церковь знали, что он живет во грехе. Я имею в виду, что в любом случае, во всем была виновата Мэг, так ведь получается?

Я сказала ей по телефону, что она глупая. Я действительно ей так и сказала:

— Не будь глупой. Твой бойфренд мудак.

Но Мэг утверждала, что он отличный парень, и что я должна радоваться за нее, а потом придумала какой-то предлог, чтобы повесить трубку.

Мы не разговаривали три недели. В тайне я почувствовала облегчение, когда она позвонила, снова всхлипывая, и сказала, что он выгнал ее. Она оказалась бездомной и убитой горем, а все, о чем я могла думать, это: «Слава богу, что все кончено».

Но ничего не было кончено. Ни в коем случае. Стивен Хепсворт нашел горячую девушку, которая терпела его издевательства, и он только вошел во вкус.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Сегодня мое цветастое платье застегнуто на все пуговицы, а грудь прикрыта кардиганом. Этот день не для того, чтобы соблазнять Стивена; сегодня я буду наблюдать и учиться.

Он приезжает в восемь, и, хотя я уже полностью готова, спрашиваю, может ли он подождать в коридоре минуточку; затем закрываю дверь и лихорадочно бегаю по квартире, будто опаздываю. Спустя три минуты я врываюсь, распахивая дверь, и несколько раз извиняюсь, что задержалась.

— Мне очень жаль. Я переводила будильник слишком много раз!

— Никогда этого не делай, — приказывает он. — Иначе подобное сигнализирует твоему мозгу, что звонок — лишь предлог, чтобы поспать подольше. Вот почему ты не могла проснуться.

— Умно.

— Поехали. Мы уже опаздываем.

— Мне так жаль! — чирикаю я, спускаясь за ним по лестнице.

Сейчас восемь часов и пять минут, и я предполагаю, что Иисус никого не ждет.

Пока едем в церковь, мы разговариваем о погоде и городе. Стивену, естественно, не нравится мой район. И еще он уверяет меня, что однажды я смогу добиться большего, если постараюсь.

— Тебе придется найти работу получше, чем ввод данных. Чем ты занималась до этого?

— Разным. Моя последняя работа — секретарша в бухгалтерской фирме, но мой... мой бывший работал там бухгалтером.

— Значит, ты не могла остаться?

Я пожимаю плечами и слегка съеживаюсь в кресле автомобиля.

— Он был ревнивым. Вечно обвинял меня в том, что я флиртую с другими мужчинами из офиса.

— А ты флиртовала?

— Нет!

— Эй, я просто спросил. Иногда женщины могут флиртовать даже сами этого не осознавая.

Вместо того чтобы объяснить ему, что ревность глубоко пускает корни из-за чувства неполноценности, надуваю губы.

— Я дружелюбна со всеми, независимо от пола. Это было сутью моей работы.

Стивен похлопывает меня по руке.

— Я знаю, но иногда мужчины просто не понимают этого. Ты должна быть более осторожна.

— Знаю. И я осторожна.

В конце концов, все знают, что именно женщины ответственны за то, как ведут себя мужчины. Если мы не будем осторожны, они решат взять то, что захотят. Они ничего не могут поделать с собой. Но почему-то только у меня психологическое расстройство.

Мы добираемся до церкви в 8:35, так что, думаю, безответственный перевод стрелки, который я делала, не все испортил. Служба не начнется раньше девяти, но как у дьякона, у Стивена есть обязанности.

— Я познакомлю тебя с отцом после службы. Сейчас он уже заканчивает проповедь. Справишься сама?

Пока что я еще не вспыхнула синим пламенем, поэтому уверяю его, что со мной все будет в порядке, и он оставляет меня бродить по огромному церковному залу. На скамьях уже собралось много людей, в основном пожилые пары, которым не нужно беспокоиться о развлечении маленьких детей во время службы.

Внутренняя облицовка церкви современная и глянцевая, а декор больше чем просто намек на роскошь. Аналой из резного дерева, выкрашенного в золотой цвет, а за ним — гигантское витражное окно, поднимающееся к небу. Окно представляет собой прекрасную сцену поклоняющихся в ярких одеждах, собравшихся вокруг холма, чтобы послушать речь Спасителя. Иисус стоит над всеми нами, раскинув руки, как будто в жесте приветствия, но больше это похоже на открытое приглашение к поклонению.

На случай, если неясно, я не верующая.

Там, где я выросла, все верили в бога. Все поклонялись Иисусу. И все они были бедными, несчастными и страдали. Люди теряли работу, детей и достоинство, но после этого молились только усерднее. Я узнаю мошенника, когда вижу его.

Но людям здесь есть за что быть благодарными. Я замечаю очень дорогую сумку Louis Vuitton, стоящую рядом с женщиной, которая сидит на краю скамьи. Она пришла сюда рано, но вместо того, чтобы пересесть на середину скамьи, она заставляет всех перешагивать через нее и ее дорогую сумочку. Женщина хочет, чтобы все видели ее и завидовали или хотя бы ревновали к тому, что она лучше них.

Если бы я не была здесь, чтобы притворятся спокойной и невинной, я бы сидела позади нее и ждала, пока она отвлечется. Когда она бы встала, чтобы подойти к старой подруге, я сняла бы ее сумочку со скамьи и пронесла по проходу. Отнесла бы ее в уборную. Поставила бы на пол кабинки, как будто женщина сама ходила в туалет, и оставила бы ее там.