Опасная для босса (СИ) - Ош Элен

— Валех, — шепчу я, но тот цокает языком, не позволяя говорить.

Стоит возле машины со стороны багажника. Ждет. Я рядом замерла. А Ройс в ворота стучит, зовет кого-то. Парень незнакомый рядом переминается.

Со двора собачий лай не умолкает. Охраняют объект. Но из домика человек выходит. По голосу только слышно. Команду псам отдает, те мигом затихают.

— Иду, — бурчит и ворота железные с грохотом открывает. — Царь, ну ты шороху навел! Весь город шумит.

— Не ворчи, палач. Тело принимай, — так спокойно, буднично Валех отвечает, а у меня мурашки по спине табунами пробегают.

Палач? Ой, мамочки, это что же они творить собираются?

А Ройс уже багажник открывает. Я напрягаюсь вся. А к горлу опять тошнота подкатывает. Рот ладошкой зажимаю, а глаза не отвожу. Смотрю, хоть и колени дрожат от страха. Даже не замечаю, как в босые ступни колючки вонзаются. Не до того мне сейчас!

— Валех, да что же это…

— Тсс, не мешай!

А Ройс за шкирку тело Мансура поднимает, из багажника вываливает. Тот с глухим ударом с землей встречается. И матерной бранью всех кроет.

— Так, он живой? — восклицаю. — Валех, правда, живой?

— А когда я говорил, что мертвый, Матильда? Ты вопрос задавала, но я не подтвердил.

— Но и не опроверг!

— Забавно было за твоей реакцией наблюдать, девочка, — усмехается, а мне так врезать ему хочется, но мысленно, конечно.

Я еще в своем уме, чтобы против Кайсарова идти. Но выдыхаю с облегчением: никого не убили. По крайней мере, пока.

Ройс заставляет Мара на ноги подняться. Тот стоит, покачиваясь. Руки за спиной связаны. Тело чуть наклонено. Все-таки, ранение есть. Лужа крови изрядная в доме, где меня держал, натекла.

— Обложался ты, Мар! По-крупному. А я ведь братом тебя называл. А теперь в размен пойдешь. Все равно при любом раскладе тебя замочат. Не я, так те, кому крысятничал.

— Вал, я…

— Закрой хайло и слушай сюда, гнида! Ты не только на лоха меня кинуть пытался, но девочку мою тронул.

— Я не…

Но Мар не успел договорить. Глухой удар в живот заставил его согнуться пополам. Он охнул. Закашлялся.

А я морщусь, как от собственной боли. К машине прижимаюсь. Себя руками обхватываю. Так и стою, внимание к себе не привлекая. А что я сделаю? Ничего…

— Палач, забирай тело. Утром решим его судьбу.

— Вал… Брат… Прости… Попутал я… — причитает Мар, но получает вдогонку от палача и затихает.

А я глаза закрываю, губу до боли кусаю. Страшно до усрачки! Вот и посмотрела изнутри, как оно в их жизни бывает…

— Ну что, Матильда, — голос Валеха в непосредственной близости раздается.

Я глаза открываю. Он прямо передо мной стоит. А запах крови наконец-то сменяется его ароматом, с тонкой ноткой перчинки.

Только теперь понимаю, что остроту этого перца мне предстоит узнать в самом ближайшем будущем…

Глава 23 А ты проверь

Честно сказать, я от усталости ног не чувствую. И теряюсь в догадках, который сейчас час.

Валех заехал за мной в шесть вечера. Пока мы в клуб вошли, там посидели, еще время прошло. А потом события волчком закрутились, и я потерялась во времени и в пространстве.

Сейчас мокну под душем, смывая с тебя не только грязь с тела, но и с души.

Валех настоял на этом, едва мы перешагнули порог его дома. Спорить не стала, хоть и хотелось отпроситься домой. Но сдвинутые брови красноречиво говорили: не делай этого. Словно мысли читал.

Намыливаю тело ароматным гелем и снова стою, смывая пену. А в голове весь день проносится, в ускоренном режиме.

Я реально испугалась сегодня. Была на волоске от смерти, не уйди мы с Валехом за угол в клубе. Меня едва не изнасиловал Мар, удерживая силой. А его мнимая кончина и нежданное воскрешение добили окончательно.

Всю дорогу назад, к дому Валеха, меня колотил мелкий мандраж. Последствия душещипательного вечера. А как выразился Валех: словила отходняк.

Не совсем понятное для меня выражение, как и многие слова, которые услышала за вечер.

Среди своей банды Кайсаров тоже позволял себе отпускать жаргонные словечки. Но я приятно удивлена, что со мной он говорит на чистейшем русском языке. И даже без акцента. Не строит из себя крутого перца, хоть таковым и является.

А может, это его стратегия? Создал образ обаятельного парня, чтобы вскружить голову девчонке и уложить в постель.

Но тогда эта теория разнится со спором, в котором участвовал Валех: провести со мной неделю, не вступая в интимные отношения. Когда успел поспорить на меня? И, главное, зачем? Чтобы сорвать бутон и выбросить?

Выключаю вентили и выхожу из кабинки. Махровое полотенце висит на вешалке. И больше ничего. Ни халата банного, ни чистой одежды.

Я на автопилоте отправилась в душевую, не подумав о сменной одежде. Откуда она у меня в доме Кайсарова?

— Черт! Приехали.

Волосы просушиваю полотенцем и оставляю влажными прядями свисать по спине. Оборачиваю полотенце вокруг тела, фиксируя на груди.

Вдох-выдох. Вроде держится и не падает. Светкино платье аккуратно сворачиваю. Потом постираю и отдам. Туда же белье засовываю. Не одевать же его, грязное.

Подхватываю одежду и выхожу из ванной комнаты. Все та же, на первом этаже. Длинный коридор. Помню, что гостиная напротив входа.

А мне то куда, собственно, идти? Не разгуливать же в одном полотенце по дому Кайсарова, где в любой момент один из джигитов может появиться.

Довольно острая ситуация. Я бы сказала, пикантная. Вот только этого мне не хватает для полноты ощущений.

Мандраж возвращается, когда я мелкими шажочками по коридору продвигаюсь. Глаза снова красный глазок видеокамеры улавливают.

Милую сцену, наверное, охрана наблюдает в монитор: деваха полуголая разгуливает по дому. Наверное, сидят и пари устраивают: упадет у нее полотенце или нет.

На всякий случай, поправляю его на груди. Неслышно ступая, продвигаюсь дальше. А саму передергивает то ли от страха, то ли от прохлады. По оголенным плечам капли воды стекают с волос.

А в доме тишина такая, словно вымерли все. Во дворе-то джигиты ходили, я видела. Но вот дом, буквально, в полумраке утопает. Прямо живописный кадр из фильма ужасов.

Судорожно дыхание перевожу и в гостиную заглядываю. На столе обеденном свечи горят. Бутылка вина и бокалы.

Глазами комнату осматриваю. Но она просторная. Часть гостиной во мраке теряется.

Облизываю пересохшие губы и тихо зову. Собственного дребезжащего голоса пугаюсь.

— Валех…

— Я здесь, — раздается за спиной.

Вздрагиваю. На месте подскакиваю от испуга. За сердце хватаюсь. Ладошкой грудь под полотенцем прикрывая. На Валеха смотрю.

А он на меня. Чудится что ли, что глаза его сверкнули или это отблеск от свечей.

Медленно взгляд на грудь опускает. Облизывается.

Я на шаг отступаю. Головой качаю. Тихо про себя шепчу: нет, не надо, пожалуйста…

Но Валех стремительно вперед шагает.

Я руку вскидываю, прикрываясь. Он перехватывает. На себя дергает.

Охаю от неожиданности. Куль с одеждой из рук выпускаю. Ладонь интуитивно перед собой выставляю. В грудь Вала упираюсь.

А он второй рукой за талию хватает. Придерживает, чтобы не упала. Носом в волосы мокрые зарывается. К шее спускается. Целует ее. Влажную дорожку до ложбинки между грудей проводит.

Я задыхаюсь от его ласки. А сознание подводит, отмечая, насколько приятно. Но нет. Не так, кричал бы здравый смысл, если бы говорить умел.

— Валех, нет… Пожалуйста! Не надо…, — молю его, назад отклоняясь.

А полотенце не выдерживает натяжения. Распахивается на груди.

А до слуха рычание доносится. Ну все, блин! Попала я…

И посмотреть страшно на реакцию его. Глаза зажмуриваю.

Вал руку отпускает и нежно на грудь кладет. Мягко так сжимает. Двумя пальцами сосочек прокручивая.

— Какая ты, Матильда!

— Какая?

— За такую убить готов! Скажи, что никто не трогал? Скажи, Матильда! — рычит прямо.