Птица, лишенная голоса - Идели Р.

Я сидела на пассажирском сиденье, Каран – за рулем. Держа правую руку на руле, левую он согнул в локте и облокотился на открытое окно. Приложив пальцы левой руки к губам, он внимательно смотрел на дорогу. Он очень хорошо вел машину. Я наблюдала за тем, как он слегка щурит глаза, крепко сжимая руль. Он казался таким красивым.

А раньше ты как будто этого не замечала, Ляль?

Я отвернулась от Карана и уставилась перед собой.

Мы оба молча смотрели на дорогу. Прошло около пятнадцати минут, а я все еще не понимала, куда мы направлялись. Я была в Стамбуле впервые, и даже если бы спросила, все равно бы не поняла. Поэтому я просто продолжала смотреть вперед.

Мы ехали по длинному участку дороги, окруженному деревьями, когда мой желудок предательски заурчал. Уловив движение слева, я повернулась, и мы встретились с Караном глазами. Он на секунду задержал взгляд на моем животе, а потом отвернулся. Теперь и он знал, что я голодная. Конечно, желудок будет напоминать о себе, я же ничего толком и не ела. И пока тишина все так же витала в салоне машины, я поняла, что мы были в пути почти сорок пять минут. Мы ехали куда-то далеко от центра, а тут еще и постоянные пробки.

Мне стало зябко, наверное, это из-за голода. На дворе была середина октября, и температура день ото дня начинала медленно снижаться. Я стала возиться на сиденье, пытаясь застегнуть кардиган на все пуговицы, надеясь, что это поможет мне согреться. Каран повернулся, чтобы посмотреть, что я делаю, а потом включил обогрев. Я ничего ему не сказала и не повернулась в его сторону. Если он не хотел разговаривать, я тоже не буду. Что страшного могло произойти, если бы мы немного поговорили? Я была вся как на иголках. Например, он мог бы ради вежливости спросить, как я себя чувствую?

Впервые после долгого нахождения в больнице я могла дышать свежим воздухом, но чувство эйфории было отравлено человеком, который молча сидел рядом и не проронил ни слова, пока мы были в дороге.

Я сосредоточилась на виде за окном. Я буду делать так же, как он, и просто игнорировать его присутствие. Тут я обратила внимание, что мы выехали за черту города или, возможно, находились где-то очень далеко от центра. Вокруг стояла всего пара домов, и это точно было не то место, где меня обнаружили ночью. Наверное, они везли меня в какой-то другой дом, но я решила не спрашивать; смогу увидеть, когда мы доберемся.

Ты пытаешься манипулировать им, Ляль?

Вроде нет…

Спустя еще пятнадцать минут мы подъехали к большому дому, окруженному со всех сторон высокой живой изгородью. Перед нами открылись большие черные ворота. Как только мы въехали внутрь, я осознала, что эти люди в разы богаче меня.

Он тебя перещеголял, Ляль.

Дом был огромным. На окраине сада виднелась еще одна пристройка. У ворот стояла сторожевая будка размером с гостиную. Пока Каран поворачивал направо, чтобы припарковать машину, я разглядывала окрестности, пытаясь не показывать своего любопытства.

Ты опять как-то странно косишь.

Машины, следовавшие за нами, тоже заехали на территорию. Внутренний двор рядом с домом был настолько большим, что на нем можно было разместить парковку для торгового центра. Больше домов в округе не было видно. Этот участок располагался посреди леса. Возможно, эти люди чего-то очень сильно боялись. Здесь было слишком много охраны.

Шерлок бы тобой гордился!

Каран взглянул на меня, прежде чем выйти из машины, и кивком головы показал следовать за ним. Я наклонилась назад и схватила сумку, которую оставила на заднем сиденье, а потом быстро вышла из машины и подошла к Карану. Меня удивило, что охрана, стоящая во дворе, старалась не смотреть в нашу сторону. Внимательно приглядевшись, у входа в дом я разглядела силуэт, стоявший в проеме, и от удивления встала как вкопанная. Сердце заколотилось в груди, и я, очнувшись и бросив сумку на землю, побежала в сторону главного входа.

Глава 5

Дорога в неизвестность

Невозможно сосчитать, сколько ударов пропустило мое сердце. Я до конца жизни буду благодарна человеку, который постоянно распутывал клубок моих смятений. Долгое время внутри меня зияла рана, которая с годами покрылась коркой. Именно он исцелил меня, избавив от ноющей боли.

В дверях дома стоял мой брат – человек, в объятиях которого я обрела любовь и сострадание. Я кинулась ему навстречу, не сдерживая слез; только сейчас я поняла, как долго ждала этого мгновения, чтобы снова встретиться с ним, Ясином Гёркемом…

Наши сердца стучали в унисон, и я еще крепче обняла Ясина, чтобы ощутить его тепло и заботу.

– Брат! Как хорошо, что ты приехал.

– Добро пожаловать, сестра.

От его голоса внутри меня распустились цветы счастья.

– Как ты? – Он прижал мою голову к своей груди. – Как себя чувствуешь? Все хорошо?

Меня трясло; я была похожа на воробья, который долго искал родное гнездо. Вместо ответа я лишь сильнее прижалась к нему.

– Не заставляй меня беспокоиться, Эфляль. Скажи что-нибудь, пожалуйста, – произнес он взволнованно.

Я судорожно вздохнула и крепче обняла брата. Я была так счастлива, словно наконец-то нашла недостающую половинку, став цельной.

Прошли месяцы с тех пор, как я видела Ясина. Пока он был на задании, мы не могли ни видеться, ни общаться. Я не знала, как ему удалось так быстро приехать сюда, но сейчас это было не важно. Он здесь, остальное не имело значения. Ничего больше не имело значения.

Как только наши взгляды встретились, я ощутила прилив щемящей тоски. В глазах Ясина читались те же чувства.

– Ну давай, скажи же что-нибудь, – попросил он. – Как ты?

Я услышала нотки беспокойства в его голосе. Моя душа, которая несколько мгновений назад терзалась в клетке, при виде его превратилась в птицу и воспарила в небо. Рядом с ним никто не мог меня обидеть или расстроить. Я знала это как свои пять пальцев. Потому что я была его сестрой.

Я не переставала обнимать Ясина и даже пустила пару слезинок. Но эти слезы были слезами счастья. Брат, увидев мокрые дорожки на моих щеках, отстранился.

– Ха! Поздновато уже для слез, – сказал он со смехом и поцеловал меня в лоб. А потом прошептал на ухо: – Не плачь. А то я тоже заплачу. Тогда эти придурки будут еще долго над нами издеваться.

Я улыбнулась, беспокойство медленно отпускало меня. Я отстранилась от брата и вытерла слезы на щеках. Ясин внимательно рассматривал меня, в то время как я не могла отвести взгляда от его точеного лица. Мне показалось, что он немного сдал. От бессонницы появились мелкие морщинки в уголках и круги под глазами, плечи осунулись, словно он нес на себе тяжелый груз… Мне не хотелось быть одним из этих грузов.

Прищурившись, он отошел и еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног. Оценивал нанесенный ущерб, никак иначе. Его острый взгляд примечал каждую деталь и вскоре остановился на моем лбу, где на брови можно было заметить шов. Увидев нарастающую тревогу в его глазах, я, не дожидаясь, потянулась к нему. Громко поцеловала в обе щеки [6].

– Ох, – наконец произнесла я. – Словно всю жизнь не виделись.

Улыбнувшись, он положил свою руку мне на плечо и притянул к себе.

– На секунду я подумал, что ты разучилась говорить, – ответил брат, поцеловав меня в висок. – Давай зайдем внутрь, не мерзни на улице.

Он слегка похлопал меня по спине. Шагая в ногу с братом, я не видела, что все это время делали люди, с которыми я приехала. Мы с Ясином вели себя так, словно этот дом был нашим, и направились, как я полагала, в сторону гостиной. Я положила свою голову ему на плечо и приобняла за талию. Ощутив холод металла на его правом боку, я невольно вздрогнула, но старалась не подавать вида. Мне никогда не нравилось оружие. По моему телу пробежал озноб.