- И что ты типа обиделся?
- Ну, типа да, - мне доставляет удовольствие передразнивать её, зная, как она злится из-за этого.
- Ну, типа можно? Ты же трахаешься…
- Черт! У меня сейчас инфаркт будет не из-за физических нагрузок, а из-за твоих бредней! Я спал!
- Окей.
Далее следует звонок в дверь. М-да.
- Эм, а сразу было не зайти? – мило улыбаюсь я девочке в кепке, закрывающее всё её лицо.
- Ты трахался.
- Слушай, можно я тебя сейчас по головушке чем-нибудь трахну, а? – мгновенно закипаю я.
- Чего? – она сразу поднимает на меня взгляд. – А так бывает?
И сейчас я хочу биться головой о дверной косяк.
- Я…сказал, что желаю тебя по голове шандарахнуть-долбануть-ударить. Так понятнее?
- Папочка… - у неё на глаза наворачиваются слёзы. Жизнь на улице научила эту девочку манипулировать всеми, словно своими пешками.
Её удочерили в детстве, когда я хотел забрать её сам. Это да. Только вот в девять лет она сбежала от своей семьи неизвестно зачем, шлялась с другими бездомными, а две недели назад заявилась ко мне домой. Я её и не узнал.
«Я только собираюсь спать, поскольку наступила поздняя ночь. А Ребекка давно отдалась во власть Морфея. Но мои планы нарушает звонок в дверь. Я нехотя встаю с мягкой постели, включаю свет повсюду, пока иду в прихожую. Прислуги нет, я не хочу посторонних людей в моей квартире, так что швейцаром служу я же.
Вот если опять это какой-нибудь пацан, пришедший к соседке-звезде одного из популярных вокальных шоу и перепутавший квартиры, я психану…
Это девка. Ещё лучше.
- Послушай-ка, меня не интересует, насколько талантлива ваша певичка. Если еще раз кто-нибудь из ее поклонников заявится ко мне домой – я подам на вас всех, включая эту дамочку, заявление в полицию! - собираюсь я закрыть дверь. Но препятствием служит нога маленькой, нахальной девчонки, нагло поставленная на порог.
- Я не слушаю попсу.
На мгновение окаменев от её наглости, я начинаю злиться. При этом пристально рассматриваю мелкую нахалку: собранные в хвост волосы, на голове бейсболка, козырек которой скрывает чумазое лицо. А одежда незнакомки уже давно превратилась в лохмотья.
- Тебе нужны деньги? Хорошо, - сдаюсь, поняв, что бедная девочка - беспризорница. – Сколько надо? Подожди, - я раздумываю, где мой бумажник.
- Хах, ты не признал меня? – иронично взирает она на меня, но мой мозг, увы, работает слишком медленно. – Возможно, ты знаешь меня, как Изабель Монтгомери. Твою дочь. Ты навещал меня пару лет назад в детском доме.
Кажется, я даже хватаюсь за сердце. Потому что оно стучит как бешеное. Ведь я узнаю в этой чужой девчонке свою.
- Что?.. Как?.. – бормочу я, как дурак нашедший золото на другом конце радуги. – Тебя ведь…
- Все вопросы потом, я жрать хочу, как лошадь, - Изабель нагло проходит мимо меня в квартиру. – И мне бы помыться. Говорят, у богатеньких в душе бежит горячая вода…
Мне хочется смеяться. И, наверное, плакать, что я бы сделал, родившись женщиной.
- А ещё у богатеньких есть ванна с пузырьками, - причмокиваю я, и она машинально поворачивается ко мне.
- Да?».
Глубокие зелёные глаза жалобно блестят, когда она смотрит на меня. А я вновь вспоминаю о щемящем сердце только потому, что такие же глаза ежедневно вижу в своём отражении в зеркале.
- Я шучу, ты меня просто взбесила, - исправляюсь я, и она глубоко вздыхает. Но слёзы не исчезают. – Да что такое? Чёрта с два, Изабель, мне нельзя нервничать, сама знаешь. Я уже себя довёл этим тупым бизнесом, теперь даже спать нормально не могу. Я, конечно, понимаю, что ты питаешь ненависть ко мне и к любым богатеям, но пожалей меня…
- Им..мм…не…. – пытается она что-то сказать. Я не могу понять, издевается она надо мной или нет. В прошлый раз конкретно меня развела…как лоха. Именно. Украла мои деньги (как будто я бы ей не дал) и сбежала. А сначала пела песнью красивой лебедушки: папочка, милый, я так скучала-а…
Я повёлся, а она, думаю, до сих пор обижена, что я «бросил» её. Вот и играется со мной теперь, как хочет. Мстит. Знает ведь, что я люблю её.
- Это моя ошибка, я признаю это. Но я действительно подумал, что ты оказалась в хорошей семье. Я всегда желал тебе счастья, и не надо меня ненавидеть, ладно? Ты завидуешь богатству? Оно твоё, ты ведь моя дочь. Не обращайся жестоко со мной, как я обращался со своим отцом. Все мы совершаем ошибки…
- Нет, ты…не причём, - пройдя мимо меня, Изабель садится на кресло у входа. Я рассматриваю её разбитую коленку.
- Нужно обработать? – кивком указываю я на её рану.
- Пап… - она начинает громко всхлипывать и прижимает ладони к лицу.
Сердце обливается кровью. И если она сейчас так шутит, то это слишком жестоко.
Я смотрю на грязную кофту и понимаю, что она упала. Джинсы тоже не слишком чистые, порванные во многих местах, и не думаю, что так и должно быть. Хотя чёрт его знает, эту современную подростковую моду.
- Ты был прав.
Я сердито-непонимающим взглядом вынуждаю ее пояснить.
- Сейчас по телефону… ты…
- Кайл?
- Кайл.
- Что он сделал? – я кидаюсь к ней и требовательно хватаю за плечо. – Что он сделал, я спрашиваю! Изабель. Я с тобой сейчас разговариваю.
- Ничего, ничего не сделал, - пытается она сбросить мою руку. – Пока ничего. Меня выгнали, пап…
- Откуда?
- Из стаи.
Стаей они называют группку бездомных. Хорошее название, не правда ли?
- Они прознали, что ты мой отец. Я отказалась воровать у тебя. А…ещё вдобавок я отказалась «дать», упала в лужу и теперь я никому не нужна!
Изабель так рассказывает, что мне требуется пара минут, чтобы осмыслить услышанное.
- А воровать-то зачем?
- Правила такие. Если нарвался на богатея сам, раздели добычу с другим.
Я глупо хлопаю глазами.
- Я тебе и так дам всё, что ты хочешь.
- В общем, я отказалась. Потом ещё отказалась дать.
- Тебе одиннадцать.
- Ну, вот и я так думаю, впрочем, не аргумент. У меня подруга, ей девять, так она под кайфом даёт абсолютно всем.
Я осознаю, что Миранде тоже девять…от таких мыслей можно потерять сознание быстрее, чем от бега.
- У вас же уличные порядки, свои. Точно, - пытаюсь я всё сгладить. – Живи у меня, делов-то.
- Я буду мешать, - смотрит она мне за спину, я оборачиваюсь и вижу Ребекку в тонком, коротком платьице-пижамке.
- Опять пришла ему голову морочить? – осуждающе смотрит блондинка. – Он тебя любит, дрянь такую, а тебе бы только к своим бездомным, да по помойкам шляться!
Изабель смотрит на Ребекку испепеляющим взглядом, а та, скрестив руки на груди, лишь поджимает губы.
Они друг друга сразу невзлюбили.
- Она остаётся, - выпрямляюсь я.
- Что? – глухо выдыхает блондинка, меняя «стойку», вытягивая руки «по швам».
- Изабель отныне живёт с нами.
- Жила эта дрянь уже, оставила тебя без десяти штук, ничего себе.
