— Свое. Место второй жены.
"Второй жены. Как это звучит унизительно."
Я подошла к Малике. Она смотрела на меня спокойно, без выражения.
— Привет, — неуверенно сказала я.
— Привет.
— Я… я не знала. О тебе и детях. Он мне не говорил.
— Знаю.
— Прости меня.
Малика усмехнулась.
— За что? За то, что ты молода и красива? Или за то, что мой муж решил привести в дом вторую жену?
— За то, что разрушаю твою семью.
— Ты ее не разрушаешь. Ты просто… добавляешься к ней.
В ее голосе не было злости. Только горькое принятие неизбежного.
— Как ты это переносишь?
— А у меня есть выбор?
Малика посмотрела на своих дочерей, которые играли неподалеку.
— Видишь их? Для них я готова на все. Даже на то, чтобы делить мужа с другой женщиной.
— А если бы не дети?
— Тогда бы я давно ушла. Но дети — это навсегда. А мужья… мужья приходят и уходят.
"Мужья приходят и уходят. Но я же не хочу, чтобы он ушел. Я хочу, чтобы он был только моим."
— Малика, а ты его любишь?
Она долго молчала, глядя куда-то в сторону.
— Любила. Когда-то очень сильно любила. Думала, что умру без него.
— А теперь?
— А теперь знаю, что любовь — это роскошь, которую не все могут себе позволить.
К нам подошла младшая дочь Камрана. Красивая девочка с огромными темными глазами.
— Мама, а кто эта тетя?
Малика взяла дочь на руки.
— Это Арина, солнышко. Она будет жить с нами.
— А почему?
— Потому что папа так решил.
— А ты не против?
Малика посмотрела на меня, потом на дочь.
— Мама никогда не против того, что решает папа.
"Мама никогда не против. Как она приучила себя к покорности."
Девочка потянулась ко мне.
— А ты добрая?
— Надеюсь, — ответила я, беря ее маленькую ручку.
— А ты будешь нас любить?
Вопрос застал меня врасплох. Я посмотрела в эти невинные глаза и поняла — передо мной дети мужчины, которого я люблю. Часть его крови, его плоти.
— Буду стараться.
— А мы тебя полюбим?
— Не знаю. Это зависит от вас.
Девочка кивнула, как будто мой ответ ее устроил.
— Меня зовут Амина. А это моя сестра Ясмина.
— Очень приятно познакомиться, Амина.
— А почему ты плачешь?
Я не заметила, как на глазах выступили слезы. Вытерла их поспешно.
— Просто… просто устала с дороги.
— Мама тоже иногда плачет. Когда думает, что никто не видит.
Малика резко поставила дочь на пол.
— Иди поиграй с сестрой.
Когда девочка убежала, Малика повернулась ко мне.
— Не стоит привязываться к детям. Это только усложнит все.
— Почему?
— Потому что когда он устанет от тебя, дети останутся со мной. А ты уйдешь. И будет больно.
— А если он не устанет?
— Устанет. Мужчины как дети — им быстро надоедают игрушки.
"Игрушки. Значит, я не единственная, кто так себя чувствует."
Вечером, когда гости разошлись, а дом погрузился в тишину, Камран повел меня в спальню. Комната была большой, роскошной, но я чувствовала себя в ней чужой.
— Это наша комната, — сказал он.
— А где спит Малика?
— В детской. С дочерьми.
— То есть ты выгнал ее из супружеской спальни?
— Я никого не выгонял. Она сама ушла.
— Потому что ты привез меня.
— Потому что поняла — здесь теперь живешь ты.
Камран начал раздеваться, и я увидела его тело — красивое, мускулистое, покрытое шрамами. То самое тело, которое еще вчера сводило меня с ума от желания.
— Иди сюда, — позвал он.
Я не двинулась с места.
— Арина, иди сюда.
— Не хочу.
— Я не спрашиваю, хочешь ли ты.
В его голосе появилась стальная нота, которая заставила меня вздрогнуть.
— Камран, мне нужно время. Переварить все это.
— Времени нет. Есть только то, что происходит здесь и сейчас.
Он подошел ко мне, взял за руки.
— Я знаю, что тебе тяжело. Но ты должна понять — я не изменился. Я тот же человек, которого ты полюбила в Москве.
— Нет, — покачала я головой. — Тот человек не имел жены и детей.
— Тот человек просто не рассказывал тебе всю правду.
— Почему?
— Потому что знал — ты не поймешь.
— А теперь я должна понять?
— Теперь у тебя нет выбора.
Он поцеловал меня, и я почувствовала знакомый вкус его губ, знакомый запах его кожи. Все то, что заставляло мое сердце биться быстрее. Но теперь к этому примешивалось что-то горькое. Разочарование. Обида. Боль.
— Я не могу, — прошептала я, отстраняясь.
— Можешь.
— Нет. Не сегодня.
Камран смотрел на меня долго, потом резко отвернулся.
— Хорошо. Но это в последний раз, когда ты мне отказываешь.
— А если не в последний?
— Тогда узнаешь, что бывает с непослушными женами.
Лег на кровать, отвернулся к стене. Я стояла посреди комнаты и не знала, что делать. Лечь рядом? Уйти? Куда?
"Вот она, моя новая жизнь, — думала я. — Жизнь второй жены в чужом доме, среди чужих людей, рядом с мужчиной, который оказался совсем не тем, за кого я его принимала."
"Философы говорят, что самая большая трагедия — это получить то, чего желаешь. Потому что часто желание прекрасней реальности. А реальность оказывается болезненным разочарованием."
"Я получила Камрана. Но потеряла иллюзии. И теперь не знаю, что дороже."
Села на край кровати, не раздеваясь. Смотрела в окно на чужие горы под чужими звездами и думала о том, что дороги назад уже нет.
Я сделала выбор. И теперь мне придется с ним жить.
Всю оставшуюся жизнь.
Глава 14
Я лежала на самом краю кровати, свернувшись калачиком, как раненое животное. Камран дышал ровно за моей спиной, но я знала — он не спит. Чувствовала его взгляд на своей шее, ощущала исходящее от него напряжение.
"Он ждет, — думала я. — Ждет, когда я сломаюсь окончательно."
Но я не собиралась ломаться. По крайней мере, не сегодня.
Утром он встал рано. Я слышала, как он ходит по комнате, одевается, разговаривает по телефону на чеченском языке. Голос жесткий, командный. Тон человека, привыкшего, чтобы ему подчинялись беспрекословно.
— Вставай, — сказал он, когда закончил говорить.
Я не двинулась.
— Арина, я сказал — вставай.
— Не хочу.
— Мне плевать, хочешь ты или нет. Вставай. Сейчас.
В его голосе появилась та стальная нота, которая заставляла кровь стыть в жилах. Я медленно села на кровати, не глядя на него.
— Хорошая девочка. Теперь иди в душ. У тебя десять минут.
— А если я не успею?
— Успеешь. Или пойдешь завтракать мокрой.
Встала, пошла в ванную комнату. Он шел следом.
— Что ты делаешь?
— Слежу, чтобы ты не вздумала заперться и устроить истерику.
— Я не собиралась…
— Собиралась. У тебя на лице написано.
Он сел в кресло у окна, закурил. Смотрел на меня спокойно, как на объект изучения.
— Раздевайся.
— При тебе?
— А при ком еще? Мы муж и жена.
— Мы не муж и жена! У тебя уже есть жена!
Он встал, подошел ко мне. Близко. Слишком близко.
— У меня есть две жены. И ты одна из них. Так что раздевайся и иди в душ.
— Не буду.
— Будешь.
Схватил меня за подбородок, заставил смотреть ему в глаза. Пальцы сжались так сильно, что заболели скулы.
— Слушай меня внимательно, малышка. Вчера я был терпеливым, потому что понимал — тебе нужно время привыкнуть. Но терпение у меня кончилось.
— Отпусти меня.
— Сначала ты меня выслушаешь.
Прижал к стене, навис сверху. Его тело было горячим, твердым, и от этой близости по позвоночнику пробежали предательские мурашки.
— Ты можешь продолжать дуться, сколько угодно. Можешь плакать, закатывать истерики, отказываться есть. Это твое право. Но есть вещи, которые ты будешь делать независимо от своих желаний.
