На грани полуночи (ЛП) - Маккена Шеннон

– Почему ты это сделал?

Шон пожал плечами.

– Он меня разозлил. Кев успешно сдал все тесты по математике. Харрис обвинил его в мошенничестве. Как будто Кеву нужно было обманывать на математике в седьмом классе. Он уже изучал теоретическую физику. Самостоятельно.

– Ясно, – прошептала она.

– Харрис временно отстранил Кева. Это чертовски меня разозлило.

Его руки были заняты ее волосами, медленно поглаживая их по всей длине. Она обернулась и увидела, что он прижимает локон ее волос к своим губам.

Шон опустил его и поднял руки, смотря на нее насмешливо-виноватым взглядом.

– Попался, – прошептал он. – Прости.

Лив отвернулась, подавляя смех. Это какое-то безумие. Сегодня она чуть не умерла, а из-за этого человека теперь ведет себя, как глупая девчонка.

Но ведь так легко смеяться вместе с ним! Именно это и было в нем самым соблазнительным, хотя, конечно, соблазнительным в нем было практически все.

В то время Лив была невероятно застенчивой. Не только с мальчиками. Со всеми. Но как только прошел ее первоначальный ступор, когда она, разинув рот, поражалась его красоте, с Шоном стало по-настоящему весело. С ним она чувствовала себя умной и забавной. И никогда не чувствовала себя так, будто столкнулась с глухой стеной непонимания. Никогда не чувствовала, что к ее словам придираются или заставляют следовать чьим-то скрытым планам. Он просто слушал ее, думал о том, что она говорит, и отвечал.

Это было легко, замечательно и… волшебно.

И оставалось до сих пор. Будь он проклят, ничего не изменилось. «Те, кто не помнят прошлого, обречены на его повторение». Или как минимум на то, чтобы снова и снова вспоминать эту пословицу.

Лив настроилась на серьезный разговор.

– Тебе приходило голову, как это странно? Умасливать меня после того, что наговорил в последнюю нашу встречу?

Его руки, ласкающие ее волосы, остановились, а тело замерло.

– Вообще-то, нет, – сказал он осторожно. – Я просто наслаждаюсь тем, что нахожусь рядом с тобой.

– Так значит, тот разговор входит в число мелочей, которые ты решил забыть? – Лив с ужасом ощущала, как к горлу подступил комок.

Он не ответил. Она чувствовала, как горит его лицо, плотно прижимающееся к ее плечу.

– Я его помню, – сказал Шон. – Прости.

– Простить? – Она отпихнула его сжатые колени, чтобы освободиться, и повернулась к нему спиной, пока приводила в порядок халат и лицо. – У тебя, наверное, раздвоение личности. Один Шон милый и приятный, а другой жестокий и ужасный. Это такая забава – заводить женщин, а потом наблюдать, как они локти кусают, когда ты их бросаешь? Ты втайне ненавидишь женщин?

– Нет. – Его губы превратились в печальную линию. – Это не так. Совсем не так. И уж тем более я не ненавижу тебя. Прости, что я так поступил. У меня были свои причины.

Почему-то эти слова привели ее в еще большую ярость.

– Да что ты говоришь? Вытолкнуть кого-то из здания, затем спуститься вниз, встать над изувеченным телом и сказать: «Прости, но у меня были свои причины».

– Лив, я…

– Я знаю твои причины. Прилипала вроде меня ошивающаяся вокруг, быстро тебе наскучила. Тогда почему ты здесь? Я та же самая, черт возьми, только старше и толще. Если я надоела тебе тогда, то надоем и сейчас.

– Ты никогда мне не надоедала, – возразил Шон.

– Значит, ты нашел более соблазнительную добычу, чем я? Более опытную в сексуальном плане? И это был твой способ избавиться от…

– Нет, – перебил он. – Боже, нет. Пожалуйста, мы можем просто начать все сначала?

– Нет, Шон. Не можем. – Она повернулась на пятках и направилась к двери, но, когда взялась за ручку, он схватил ее сзади, обнял рукой за талию и прижал спиной к своему телу.

– Нет. Подожди, – умолял он. – Всего секунду, Лив. Пожалуйста.

Она втянула воздух, чтобы закричать. Он накрыл ладонью ее рот. Лив укусила его, извиваясь.

– Тсс, – прошептал он. – Ты имеешь право злиться. Кусай меня, пинай, только не заставляй меня иметь дело с твоей матерью.

Она выдала себя приглушенным смехом. Шон осторожно убрал руку.

– Если не хочешь иметь дело с моей мамой, не врывайся в ее дом, – сказала Лив. – Ты подозрительно хорошо с этим справился. Решил наконец-то начать зарабатывать ограблениями?

– Нет. Веришь или нет, я обычно не проникаю в дома. Я проник только в этот дом, потому что здесь ты.

Он упал на колени. Она отступила, не доверяя злому блеску в его глазах.

– Ради бога, ответь, какого черта ты сейчас делаешь?

– Молю о пощаде. Пытаюсь, чтобы выглядело менее угрожающе. Я слишком высокий. Я тебя нервирую? – Он направился к ней на коленях.

– Естественно. – Лив отступала, пока не уперлась в стену. – И на коленях ты безобиднее не выглядишь. Ты выглядишь нелепо.

Он усмехнулся.

– Круто. Нелепость дает всякие преимущества.

– Не в моем случае, – предупредила она. – Игра в клоуна со мной не сработает. Тебе меня не очаровать, понял? Не очаровать, – добавила Лив по слогам.

Он пополз к ней на коленях через всю комнату.

– Меня поставила на ковер жесткая, безжалостная богиня в шелковом халате. Это самое забавное, что случалось со мной за пятнадцать лет.

– Прекрати! Не могу поверить, что мы ведем этот разговор. Мне бы закричать стоило, что в моей спальне вооруженный бандит.

Шон невинно взглянул на нее.

– Как ты узнала, что я вооружен?

– Просто предположила. Ты похож на типа, который носит оружие.

– Правда? Вот черт. А я думал, что моя маскировка под нормального парня работает. Обычно я не вооружен. Это заставляет меня нервничать. Но сегодня я уже понервничал из-за бомб и из-за целой кучи других причин, поэтому взял свой верный «SP 101 Ruger [26]». – Он подтянул джинсы и показал ей револьвер в кобуре на лодыжке. – На другой ноге у меня нож. Ну и мои руки с ногами тоже можно считать смертельным оружием, если это тебя так беспокоит.

– Да уймись ты наконец, – прошептала она. – Смертельное оружие! Бред какой-то.

– У меня есть юридическое разрешение на тайное ношение, – заверил он ее.

– Ты показываешь мне все эти свои мачо-железяки, чтобы произвести впечатление?

Шон тихо засмеялся.

– Я не знаю. А сработало бы? Что больше всего тебя бы впечатлило? Скажи мне. Я постараюсь исполнить.

– Видеть, что ты ведешь себя, как взрослый, хоть раз в жизни, – резко ответила Лив. – Хотя на самом деле это не просто бы произвело на меня впечатление. Это поразило бы меня до глубины души.

Улыбка исчезла с его лица. Шон посмотрел на нее и встал на ноги.

– Что значит вести себя как взрослый? – спросил он. – Такому незрелому клоуну, как я, это нелегко. Первым делом мне надо было бы держаться от тебя подальше. Здесь я уже облажался. Затем лучше всего уползти назад в крысиную нору, через которую я сюда забрался. И уковылять обратно к сточной канаве, зажав хвост между ног. Ты этого хочешь?

Лив открыла рот, чтобы сказать «да». Но не смогла. Она прокашлялась и попробовала еще раз.

– Не обвиняй меня, – сказала она. – Это не справедливо.

– Приготовься. Я собираюсь поступить как взрослый в первый и, вероятно, единственный раз в своей жизни. Не моргни, а то все пропустишь.

– Прекрати говорить глупости…

– Я это и пытаюсь сделать, – раздался его голос. – Но мне нужна твоя помощь. Скажи просто и ясно, на языке, который сможет понять даже такой упрямый дурак, как я. Скажи: «Убирайся на хрен из моей спальни, Шон, и держись подальше всю мою оставшуюся жизнь».

Она сглотнула ком в горле.

– И ты уйдешь?

– И я уйду.

Секунды текли медленно. Он смотрел и ждал. Она не могла говорить, не могла двигаться. Секунды превращались в минуты.

– Ты не скажешь этого, принцесса, – наконец произнес Шон.

Черт бы его побрал. Лицо Лив запылало, и она закрыла его руками прежде, чем он увидел ее плачущей, но безрезультатно. Шон, не стесняясь, наблюдал, как она плачет.