Я проснулась в холодном поту. Мне снился Стефан с перерезанным горлом. Он истекал кровью и пытался что-то говорить, но не получалось. Потому что изо рта его текла булькающая рубиновая жидкость.
Держась за сердце, я осознавала, что это частично связано с тем, что моя шея сегодня пострадала, вот и игры подсознания. Я только хотела лечь спать, прижаться к мужу, чтобы успокоиться, ведь на моих руках огромные мурашки, как заметила пустую половину постели.
Я вскочила с постели в ночной рубашке, которую нашла в шкафу, она была куплена для меня мужем уже давно.
Она была не слишком длинной, фиолетовой с незатейливыми цветочными узорами. Я держалась за подол, размышляя. Вдруг у мужа заболел живот?
Я подошла к ванной комнате, постучалась — а затем поняла, что дверь открыта, и там его нет.
Уже тогда моё сердце мне подсказывало правильный ответ. Но нет. Я хотела получить утешительные выводы.
Я выбежала из комнаты босиком, спустилась на кухню, проверила кабинет и несколько комнат — всё также, бегом. Запыхавшаяся, я рванула в подвал, который был открыт.
И пуст.
Он был пуст.
У меня участился пульс, и на несколько мгновений я просто потеряла возможность дышать.
Себастьян решил расправиться со Стефаном, пока я спала. Скорее всего, он уже убил его.
Я побежала к выходу из дома, но поняла, что заперта. Чёрный ход был намертво заблокирован. Тогда я пролезла в окно первого этажа, отодрав несколько досок железкой, которую нашла в подвале. Эта железяка была в крови.
Я ушиблась коленом, когда спрыгнула, но приземлилась я в кусты. Снег. Не так много, но всё же холодно, на улице совсем не тепло.
Я увидела машину Стефана, но я знала, куда Себастьян пошёл. Тело следует закопать.
Не помнила себя, когда бежала. Как когда-то в своём сне, только вот преследователя не было. Были ненавистные мне корни, из-за которых я падала, и много-много ветвей деревьев, которые царапали моё лицо.
Я уже решила, что потерялась, когда вдруг услышала выстрел. Справа от меня.
Я не знала, зачем я бежала и чего хотела. Но судьба оказалась благосклонна. Я остановилась, потому что услышала голоса. Тогда Себастьян замолк. Я тяжело сглотнула и боле с места не сдвинулась. Чувствовала себя хищником, который выследил жертву. Я стояла за деревом, и темнота ночи была на руку.
Себастьян вновь заговорил, и тогда я увидела Стефана на коленях с истекающей кровью рукой. Так вот что за выстрел. Стефан с силой сжимал зубы, а Себастьян смеялся.
Он смеялся.
Я закрыла глаза, хоть и не время было вспоминать. Но я всё помнила.
Каждый. Удар. Каждую. Свою. Слезу.
И впервые за долгое время я почувствовала гнев. Нет, такого я ещё не ощущала и не понимала, откуда это взялось. Я хотела причинить мужу боль и стереть улыбку с его лица. Чтобы хоть раз он испытал то, через что вынуждал проходить меня.
У меня напрочь отлетело чувство самосохранения и просто вечное терпение. Я выбежала из-за дерева. Себастьян только поворачивался, когда я запрыгнула с ходу ему на спину и впилась ногтями в глаза. Он завопил, я тоже орала, потому что мне нравилось это. Он упал на меня, и в глазах у меня стояли слёзы, но его лицо я не отпускала. Хотела до крови исцарапать, превратить в ничто. Но Себастьян сильнее. Он оказался сверху на мне и надавил на горло. У меня потемнело в глазах.
— За это получишь вдвойне, ты меня знаешь, — прошипел он мне на ухо. — Ох, чем же мне тебя связать, сладенькая…
У него текла кровь с глаз.
— Сука! — выругался он, когда сполна ощутил боль. Я получила пощёчину, а затем прикладом пистолета по голове. Мне так сильно стало плохо, что я без движения осталась лежать на снегу. У меня уже окоченели ноги.
Но отдыха я дала себе всего несколько мгновений. Мысленно я благодарила Себастьяна за все пытки, что он со мной проводил. Потому что теперь моё тело что только могло ни переносить. Я привстала, держась за голову, у меня словно искрило в глазах.
И я точно знала, что Себастьян не ожидал, что я так быстро очнусь. Я подобрала булыжник, среднего размера, рядом с собой.
Совсем осторожно встала.
— Эта сука впилась мне в глаза. Я плохо вижу, — рычал Себастьян, нацеливаясь на Стефана. — Но знаешь, что? Я умею стрелять правой и левой рукой одинаково. А ещё — стрелять вслепую. Я так охотился. И точно зайцу в глаз. И сейчас точно тебе в голову.
Он ведь почти выстрелил, но я заставила себя сделать усилие. Я ударила камнем ему в ухо, и Себастьян упал. Подскочила к Стефану и развязала ему руки. Я дрожала, и мне было очень плохо. Мне казалось, что я упаду в обморок. Но нельзя было. Пока.
Только я сделала это, как Себастьян взял меня за волосы, и я заорала. Он со всей дури швырнул меня в снег, и я упала, ударившись головой очень сильно. Похоже, об корни и камни. Слой снега небольшой, всё уже тает.
И силы мои иссякли, как этот снег. Я не плакала, я дрожала. Моя голова отказывалась работать.
Я слышала, как они дрались. Я встала на подгибающихся ногах. У меня постоянно закрывались глаза, и меня кидало из стороны в сторону. Прилечь, надо было прилечь.
Но вместо этого я подошла к Стефану и Себастьяну. Стефан взвыл, когда Себастьян вывернул его простреленную руку. Стефан упал в снег, а Себастьян обернулся ко мне.
— А ты всё никак не усвоишь, что не надо мне мешать.
Себастьян выронил пистолет, тот валялся неподалёку, но он ему и не нужен был. Себастьян сильнее меня. Он вновь повалил меня, и я всхлипнула.
— Сука, хватит сопротивляться, — заорал он, зажал мои руки. Но тут он стал задыхаться. Я только спустя мгновение поняла, что Стефан другой своей рукой пытался его задушить, чтобы я смогла выбраться. Как только я это сделала, Стефан вновь оказался откинутым в сторону. Себастьян только хотел было пройти к пистолету, чтобы завершить незаконченное, как увидел меня — всю ещё держащуюся на ногах. Он усмехнулся.
Я сама не понимала, откуда во мне эти силы.
— Ну же, иди сюда, — хохотнул он, маньячно улыбалась. И я понимала, что всё это ничем добрым уже не закончится.
И не будет никакой Вены. Не будет хорошей пиццы.
Потому что Себастьян вполне может меня убить.
Впервые за всё время я попыталась сбежать — это уже разум подсказал, который всё время молчал. Себастьян схватил меня за руку и в очередной раз уронил на землю. Я вновь впилась руками в его лицо, кровь немного подсохла, я понимала, что Себастьян всё ещё плохо видит. И стыдно мне не было.
Он хохотал, меня это ужасно злило. Я кричала, ему удалось убрать мои руки с его лица.
— Любишь меня? Я тебя люблю, — смеялся муж, задирая мою ночную рубашку. Я изогнулась, потому что кожа соприкоснулась со снегом теперь в полной мере. — Я так люблю тебя, Елена, — приговаривал он, сминая мою грудь, но ничего кроме отвращения, во мне это не вызывало.
