Птица, лишенная голоса - Идели Р.

Как поцеловал тебя, сразу же изменился, а за его взглядом спряталась улыбка.

Но он меня не целовал, да и зачем это ему? По крайней мере, мне так показалось. Да и зачем, ради Аллаха, он должен меня целовать?

Ляль, ну что ты как глупенькая. Почему бы ему этого и не сделать? Он нашел сладкую шейку и вцепился в нее, как скат.

Да замолчишь ты уже? Все мысли в голове перепутались. Не хватало, чтобы он понял, о чем я думаю.

Что бы он понял? Да он уже по твоему лицу все прочитал, поздно.

Каран протягивал мне руку, все еще ухмыляясь. Из-за того, что я долгое время лежала на земле, скрючившись, у меня заболела спина.

– Держись, я тебе помогу, – сказал он мягко.

Затаив дыхание, я протянула руку. Он быстро притянул меня к себе, ставя на ноги, и на короткое мгновение я прильнула к его груди.

Вот бы и ты его поцеловала в ответ.

– Ты в порядке? – спросил он, все еще держа меня за руку и не давая отстраниться.

Между нами было не больше дюйма. Когда я сделала шаг назад, он внимательно посмотрел мне в глаза.

– Я в порядке, – только и удалось мне пробормотать.

А с ним как, все в порядке? Между прочим, мы упали на него сверху и прижали к земле, он, наверное, спиной ударился.

– А ты как? – Спросив это, я ощутила, что он убрал руку с моей талии.

– Что со мной может быть не так? – вздохнул он с облегчением и расплылся в улыбке. – Я чувствую себя отлично.

Ой, ну не нужно так явно это показывать.

– В смысле, я же упала прямо на тебя… – начала я, не очень понимая, что тут веселого.

Он ухмыльнулся уголком губ.

– Даже если десять таких, как ты, упадут на меня, мне ничего не будет. – Он быстро оглядел меня с ног до головы. – Я тоже в какой-то момент придавил тебя. Так что без проблем.

Он говорил так, словно ему это понравилось. Конечно, настолько понравилось, что не удержался от поцелуя.

Так ты признаешь, что он поцеловал тебя, Ляль?

Так ты же сам сказал, что поцеловал!

А что ты на меня равняешься, я тут так, слоняюсь без дела. Моя цель – подначивать тебя.

Проклятье!

Вблизи Каран казался еще красивее. Было что-то очаровательное в точеных линиях его скул, чуть заостренном подбородке, небрежной щетине, носе с горбинкой, а своим уникальным запахом он словно говорил всем «я здесь самый замечательный».

Ляль, у тебя крыша поехала.

Возможно, мне так казалось потому, что у меня давно никого не было?

При чем тут это, дорогая.

Мы уставились друг на друга. Каран внимательно рассматривал мое лицо. Не знаю, как это выглядело со стороны, но Каран всем своим видом пытался мне что-то сказать. Между нами было всего три шага. Он сделал движение в мою сторону, и расстояние сократилось. Его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но передумал, услышав голос Омера. Мы одновременно отступили друг от друга. Каран медленно покачал головой, стряхивая наваждение, а потом метнул взгляд в сторону приближающегося Омера и сказал тихо:

– Мы все в грязи, пойдем, приведем себя в порядок.

Вместе с ним пойдем, Ляль?

Наши спины действительно были в грязи. Комья земли застряли даже в моих волосах. Не говоря уже о голых ступнях. Срочно хотелось в душ. Я кивнула, приняв предложение Карана. Мы приблизились к дому, и, уже собираясь войти, я остановилась у порога. Мои ступни были такими черными, что если бы я вошла внутрь, то запачкала бы весь дом. Когда я подняла голову, чтобы сообщить об этом Карану, ко мне подошел Омер.

– С тобой все в порядке, Эфляль? – спросил он. – Ты не сильно испугалась?

– Испугалась, но сейчас все хорошо, – пробормотала я, а потом спросила, пытаясь скрыть страх: – Почему пес так внезапно на меня обозлился? Он всегда такой агрессивный?

– Нет, – ответил Каран, забрав мою обувь из рук Омера (честно, я даже не знала, что моя обувь была у него все это время) и поставив их у порога рядом со мной. – Босс, наверное, сильно перенервничал, заметив тебя у будки, ведь ты для него незнакомый человек. Даже если бы он подбежал к тебе, то никогда бы не напал, поэтому я и попросил тебя не двигаться и стоять на одном месте.

Он взглядом указал на мою обувь.

– Надевай и пойдем внутрь. Ты промокла, и ноги голые. Простудишься.

Я сделала так, как он сказал, и даже попыталась предварительно надеть носки, стараясь не показывать, как мне противна грязь на ногах.

– Если бы я не побежала, он просто подошел бы ко мне и начал лаять? – спросила я, ожидая разъяснений. – Мне так не показалось.

– Но так бы было, – сказал Омер. – Самое страшное, что он мог бы сделать, – это кружить вокруг тебя, лаять и обнюхивать. Он погнался за тобой, потому что увидел в тебе угрозу, которая стала от него сбегать.

– Но он бы никогда не напал, – подтвердил Каран слова Омера. – Он никогда ни на кого не нападает.

Я управилась с обувью. Каран секунду смотрел на меня, а потом указал головой внутрь дома:

– Давай, заходи.

Он пропустил меня вперед, и я прошла, не говоря ни слова. Мы вытерли обувь о коврик и по одному прошли в гостиную. Я стала подниматься по лестнице. Услышав, как Каран громко шагает позади меня, я невольно выпрямилась. Задержала дыхание (инстинктивно) и втянула живот. Интересно, как я выглядела со спины? Размеренным шагом мы преодолели ступеньки и поднялись на второй этаж, где находилась моя комната. Я обернулась и встретилась со взглядом Карана, который неотрывно смотрел на меня.

– Я пойду, – пробурчал он себе под нос, – тебе тоже нужно привести себя в порядок. Встретимся внизу.

Прежде чем я успела что-либо сказать, он поднялся вверх по лестнице и пропал из виду.

Мне потребовалось время, чтобы выровнять дыхание и унять неспокойное сердце. Уже в душе, стоя под напором воды, я не смогла сдержать улыбки. Обычно меня трудно было настолько взбудоражить. Внешне я просто отключалась и смотрела на свою жизнь как будто со стороны, двигаясь на автопилоте. Это не было вызвано какой-нибудь глупой причиной, например, мыслью «я не заслуживаю счастья в этой жизни». Я верила, что заслуживаю счастья, но каждый раз, когда после таких моментов все разваливалось на части и рушилось, я не могла долго задерживаться в таком состоянии.

«Стой, – говорила я себе обычно, – прекрати наслаждаться своим счастьем, чтобы потом не пришлось так сильно страдать». Но сейчас я не хотела говорить себе «стой».

Разве тот момент, который я проживала сейчас, не стоил того, чтобы грустить после? Сожалеть об упущенных возможностях человеку всегда больнее, чем жалеть о случившемся.

«Оно того стоило, – хотелось сказать мне, – каждый момент в моей жизни достоин того, чтобы потом грустить».

Я переоделась в шерстяное платье кремового цвета и подошла к зеркалу. Было заметно, что крой платья удачно подчеркивал все преимущества моей фигуры. Стоит ли ходить в нем по дому или это слишком? Может, переодеться во что-то другое? В конечном итоге это было обычное платье, но я все равно ощущала себя неловко.

Я предлагаю тебе надеть красивое платье, а ты говоришь, что тебе неудобно. Эти ребята носят костюмы 24/7, как будто каждую минуту готовы отправиться на свадьбу, но как знаешь…

Внутренний голос прав. Рядом с Акдоганами я чувствовала себя немного неряшливо. Поэтому я постаралась уложить высушенные волосы в аккуратную прическу и пригладить пушистость. Мне нравилось наносить макияж, но сейчас совершенно не было желания этим заниматься. Поэтому я ограничилась румянами, слегка наложив их на щеки, чтобы придать здоровый цвет лицу. Мне казалось, что для передвижения по дому не нужно было добавлять что-то еще. Может, даже румяна не нужны были. Я привыкла гулять по собственному дому босиком, поэтому с этими светло-коричневыми ботинками, которые мне пришлось надеть, я чувствовала себя странно.

Ну тогда надень свой депрессивный кардиган и ходи так, Ляль.

Ты не знаешь, может, я так и сделаю, как только чуть обвыкнусь здесь.