Порочный контракт (СИ) - Ковалева Анна

Резкий толчок, мой глухой вскрик. Струйка пота, скатившаяся по виску.

Шум в ушах, тяжесть ладони, сжавшей шею. Дрожь в конечностях, истома разрывающая мое тело на части. Первобытное животное желание, темной волной захлестнувшее разум.

— Скажи — и я дам тебе кончить…

— Да, да, я твоя… шлюшка, твоя, — в полуобмороке промычала я. Держаться сил больше не было, и я позорно капитулировала…

И в тот момент даже стыдно не было. Хотелось только получить удовлетворение и унять ноющую боль, свернувшуюся в животе в тяжелый плотный комок.

И я получила свое освобождение. Удовлетворившись своей победой, Горецкий в два счета довёл меня до финиша, а потом кончил и сам. Излившись глубоко в меня.

— Мне нравится, когда ты смущаешься, — потерявшись в своих мыслях, я не заметила как Стас подошел ко мне.

Очень близко подошел, почти вплотную. Так, что наши тела почти соприкасались. Поднял руку, погладил по щеке, спустился ниже и начал наглаживать шею.

— И я даже знаю, о чем именно ты сейчас думаешь. Плохая девочка, Юля. Очень плохая. Хочешь повторить то, что было утром?

— Нет, — нервно облизнула пересохшие губы. — Вовсе не хочу.

— Не ври мне, я же все по твоему лицу читаю.

— Ммм, — не дав мне ответить, мужчина притянул меня к себе за шею и впился в губы жестким поцелуем. Как бы наказывая за ложь.

А когда наконец оторвался, то глянул с долей превосходства, в стальных глазах сверкнула опасная искра:

— Что и требовалось доказать. — ухмыльнулся, нахально потискав за задницу. Наклонился ближе, прошептал на ухо: — Знаешь, я почти готов послать к черту этот ресторан и разложить тебя прямо здесь и сейчас. Но…

— Но? — пискнула я, не понимая, чего хочу больше. То ли избежать поездки в ресторан, то ли ненадолго отложить сеанс плотских утех. Все же такой сексуальный натиск был перебором для меня.

— Но я тебе обещал вчера, что мы сходим поужинать. А я обещания привык держать. Так что пошли.

— Ладно.

— Хотя нет, постой, — Стас придержал меня за руку у самого порога. — Я кое-что забыл.

Он подошел сзади, чем-то пошуршал и надел мне на шею золотую цепочку с подвеской в виде маленького ангелочка. Потрясающе красивую.

— Это что? — обомлела я, чувствуя легкую прохладу металла на шее.

— Подарок на день рождения. Нравится?

— Да. — больше ничего говорить не стала. Смысла не видела. Потом разберусь куда девать этот якобы подарок.

— Тогда пошли, столик нас уже ждет.

Снаружи я снова замерла, стоило увидеть стоящих охранников. Страх все еще не отпускал. Казалось, он так глубоко въелся под кожу, что уже не выветрится.

— Тшш, — Стас положил руку мне на плечо. — Дыши, Юля, дыши. И расслабься, тебя никто не тронет. Смертников тут больше нет.

Боже. А я и не заметила, что практически перестала дышать. С шумом выдохнув накопившийся в легких воздух, почувствовала, как становится легче.

Но до машины все равно добиралась в объятиях Стаса. Отпустить его казалось равносильным тому, чтобы отпустить спасательный трос, сорвавшись в пропасть.

Он, казалось, это прекрасно понимал. Поэтому крепче прижал к своему плечу и сам усадил в машину. От водителя тут же отгородился перегородкой.

— Все, хорошо, Юль, постепенно все пройдет.

— Хотелось бы в это верить, — пробормотала я, отвернувшись к окну. За то время, что нахожусь взаперти, я успела жутко соскучиться по городу.

Вряд ли Стас позволит мне пройтись, поэтому только и остается, что понаблюдать за ночной столицей из окна авто.

Приоткрыв окно, впустила прохладный воздух. Легкий летний вечер ласково коснулся лица.

Почему-то внезапно вспомнилась песня, которую в детстве часто пел мне отец.

Кружит Земля, как в детстве карусель

А над Землёй кружат ветра потерь

Ветра потерь, разлук, обид и зла

Им нет числа… Им нет числа…

Но есть на свете ветер перемен

Он прилетит, прогнав ветра измен

Развеет он, когда придёт пора

Ветра разлук, обид ветра

Как же мне хочется, чтобы по моей жизни поскорее пронесся этот ветер перемен. Пронесся и унес с собой все плохое. Позволив спокойно жить дальше…

От автора: в тексте песни использованы слова из песни «Ветер перемен.» Слова — Наум Олев, музыка — Максим Дунаевский

Глава 24

В машине легче мне не стало. Чем дальше машина отъезжала от дома, тем нервознее я становилась. Да и Горецкий моему душевному равновесию не способствовал. Под его горящим дикой похотью взглядом я беспрестанно ерзала на сиденье.

Больше всего на свете хотелось выйти из машины и пройтись по улицам, по набережной, подышать пусть и загазованным, но воздухом. Только кто же мне позволит такую роскошь?

— Да не нервничай ты так, — усмехнулся Стас. — Ужинать будешь ты, а не тобой.

— Очень на это надеюсь, — пробурчала я, а в ответ получила раскатистый мужской смех. А еще через мгновение мне на колено легла рука. И начала его поглаживать.

Властно так, собственнически. Я закатила глаза, но дергаться не стала. Ждала, что Стас сейчас прекратит.

Только какой-там. С каждой минутой поглаживания становились все откровеннее, а потом Горецкий и вовсе перешел в атаку, начав задирать подол моего платья.

— Стас, не надо! — у меня тут же полыхнули щеки. Нас же увидят!

— Кто? Петр? Он следит за дорогой. И вообще, он прекрасно знает, куда смотреть не нужно. И чем чревато ослушание. Так что стесняться тебе некого.

Но несмотря на свои слова перегородку, отделяющую нас от водителя, он все же поднял. А потом возобновил свои поглаживания.

Задрав юбку, провел ладонью по нежной коже бедер, надавил на чувствительную плоть, скрытую полупрозрачной тканью трусиков. Удовлетворенно рыкнул, глядя на меня заблестевшими глазами.

— Течешь как гребанный Ниагарский водопад, Юля, — прошипел, прихватив зубами мочку уха. — Моя маленькая похотливая сучка. Хочешь меня, да? Хочешь, чтобы я тебя хорошенько отодрал?

— Стассс, — жалобно простонала, чувствуя, как внизу живота начинается бешеная пульсация.

Признаваться безумно стыдно, но эти грубые слова меня возбудили донельзя. Влажность в трусиках увеличилась на порядок, а по бедрам начала стекать тонкая струйка прозрачной жидкости. В этот момент я и правда чувствовала себя похотливой сучкой, которой хочется, чтобы ее поимели прямо здесь и сейчас.

— Да, — губы шевелятся сами собой. Сама не верю своим ушам, но произношу то, что так хочет услышать Стас, выражая именно то, что хочет одичавшая сучка, запертая где-то в глубине моего тела, моего разума: — Да, именно это я и хочу…

Толчок. Поединок взглядов. Сумасшедшие удары сердца. Застывшее на миг дыхание. Жесткий, почти жестокий поцелуй, порабощающий меня, превращающий мои губы в припухшее и окровавленное нечто.

Жадные руки, шарящие по моему телу, жалобный треск платья… Длинный гудок клаксона, скрип тормозов…

А затем стук в перегородку, разделяющую салон надвое. И голос водителя:

— Босс, мы приехали.

Я тут же отшатываюсь от Стаса, спиной прижимаясь к двери. Ошарашенно смотрю на мужчину, и он отвечает мне таким же полубезумным взглядом. Боже, еще немного — и он бы трахнул меня прямо так, в машине. Почти на глазах у водителя. И я бы ему позволила. Причем без всякого принуждения.

— Дашь мне пять минут? — попросила, оценив свой помятый вид. — Мне нужно привести себя в порядок. Не идти же в ресторан в таком виде?

— Ладно, — Горецкий нехотя кивает и выходит из машины. Видимо, ему тоже надо успокоиться. А то флагшток уже из брюк выпирает.

Оставшись наедине с собой, беру минутную передышку. Дышу часто-часто, усмиряя порывы тела. Потом дрожащими руками расстегиваю сумочку и достаю зеркальце.

Вид в отражении не радует. Глаза огромные, блестят как у обдолбанной травкой или пьяной, на нижней губе запеклась кровь, волосы растрепались. Лопнул небольшой шов на талии, но некритично. До конца вечера платье доживет.