Цветочница - Берндт Алёна

Майским днём та самая Оксана с завистью и ненавистью смотрела на то, как грузит Вениамин в свой «каблучок» остатки пожитков, чтобы устроиться на новом месте. Оксана знала, что работать в новом его магазине будет эта ненавистная выскочка Ленка! И за это она ненавидела её ещё сильнее! Ну, не только за это, конечно, а больше даже за то, что до неё дошёл слух – Саша решил жениться на этой деревенщине и зазнайке! Это просто смешно, думала девушка, у неё даже руки тряслись от злости, чтобы такой парень, и выбрал…это! Да чем только она его взяла?! Старыми брючонками что ли, и ногтями без маникюра?! Но самое огорчительное для Оксаны было то, что теперь и Саша не станет сюда приходить, в эту часть городского рынка… что ему тут делать, когда его деревенщина будет в другом месте работать! Вообще-то в глубине души Оксана надеялась, что Саша наконец прозреет, как несовременно и немодно выглядит его избранница! Да это просто смешно!

А Лена этого не видела, она помогала Вениамину Яковлевичу складывать в кузов коробки с вазонами и говорила без передышки, что им можно теперь будет придумать новенького, чтобы привлечь покупателей на новое место! Идей у неё было навалом!

Время летело так быстро… Лена сама не заметила, как на численнике, висевшем у них в Вишняках возле зеркала-трюмо, показался август месяц.

– Ленка! Посмотри, я не толстая в нём со спины? – спрашивала подругу Анютка, крутясь перед нею в белом пышном платье, – А то подумают ещё, что я… того, потому и замуж выхожу! Вот зря вы не хотите тут у нас в деревне свадьбу закатить! Дёшево и сердито, как мой отец говорит. Дед уж caмoгoнa вишнёвого нагнал, я всё боялась, что его за это в милицию загребут, старого самогонщика! А милиции сейчас вообще всё равно… такое ощущение, что они сами теперь… больше бандиты, чем милиционеры! В газетах такое пишут…

– Да не читай ты это всё, враньё одно, – махала рукой Лена, – А платье тебе идёт, ничего ты не толстая!

– Ну ладно! – удовлетворённо вздыхала довольная Анюта, она и сама видела, что платье ей очень к лицу, – Завтра я к тебе приду, покажешь мне своё. Не понимаю я, почему ты такой простой фасон выбрала, без пышной юбки и всё такое! Это же один раз в жизни бывает!

Лена молча улыбалась в ответ. Анютка была похожа на прекрасную снежинку, и платье ей в самом деле очень шло, но для себя Лена хотела другого. И потому скромное платье молочного цвета мягкими складками ниспадало до пола, подчёркивая стройный силуэт… Августовским днём она стала Сашиной женой! Всё прошло красиво и хорошо, молодые светились от счастья, бабушка плакала, гости радовались.

И только одно немного омрачило Лене этот день. Когда гости усаживались за стол в небольшом кафе, Милена Андреевна отвела её в сторону, задав какой-то простой вопрос. Но когда они отошли, крепко сжала локоть невесты и жёстко сказала, почти шёпотом:

– Если я только заподозрю, что ты вышла за моего сына, рассчитывая на… его имущество и связи… если я только подумаю, что ему с тобой плохо – берегись! У меня есть такие знакомые, что тебе даже не снилось! От тебя даже кончика пальца не останется, поняла?!

– Я люблю вашего сына, – спокойно ответила Лена и так глянула на свекровь, что та даже чуть отшатнулась, – И вас уважаю, просто за то, что вы – его мама. И я очень надеюсь, что мы с вами подружимся, ради Саши.

Никто не приметил, что после этого разговора невеста стала чуть грустнее, но постаралась скрыть это за милой улыбкой. Лене почему-то Лидия Васильевна вспомнилась… у той такое же лицо было, когда она перед почтой Лену костерила. Но ведь теперь всё у них с Сашей по-другому! Она очень на это надеялась.

Глава 24.

Небольшая квартирка, которую Саша нашёл для них с Леной, казалась ей просто раем. Она была во втором этаже старинного дома, небольшой балкончик в виде полукруга хозяйка, сдавшая им квартиру, называла «фонарём», и Лена предвкушала, как будущим летом она поставит на этом балкончике горшки с цветами.

Маленький уютный мирок, созданный двумя любящими людьми, был для них спасением от остального мира. Лене порой казалось, что как раз весь этот «остальной мир» окончательно сошёл с ума. Новости читать и смотреть было попросту страшно, ходить по улицам тоже, особенно в тёмное время суток… Лена несколько раз видела испуганных женщин, которые бывая на рынке вдруг обнаруживали, что их сумка разрезана, а кошелёк пропал! Начинали метаться в поисках, с надеждой глядя себе под ноги, может быть, потерялся…

Но нет, не потерялся. Так же, как и меховые шапки, которые отчаянные личности срывали прямо с головы чуть зазевавшихся прохожих. А вечером, где-нибудь в тёмном переулке могли и не только шапку снять!

– Я теперь украшения никакие не ношу, – говорила Вера Лене, – Страшно, сейчас даже за простую цепочку убить могут! Представляешь, моя одноклассница отмечала свой день рождения в ресторане, друзья потом её до дома довезли. А в подъезде на неё напали, по голове стукнули… серёжки из ушей вырвали просто, «с мясом»! Цепочку, колечко золотое… Ужасно просто! Хоть пальцы оставили, не поломали! До чего дожили!

Лена с ужасом слушала такие рассказы, и они ей казались какими-то нереальными, не верилось, что такое может происходить на самом деле… Хотя, если они с Верой ещё совсем недавно считали, что наступили странные и страшные времена, то теперь им казалось – раньше-то ещё ничего было, потому что теперь всё то, что ещё недавно только зарождалось, теперь «цвело буйным цветом».

Саша теперь чаще задерживался на работе – у него была подработка в нотариальной конторе, и работа в общем ему очень нравилась, но… Были там некоторые моменты, которые его даже пугали и о них он старался никому не рассказывать, тем более жене.

Закончив смену в цветочном магазинчике, Лена ехала не в общежитие, а на работу к Саше, и уже потом они вместе отправлялись домой. Сидя в небольшой приёмной и ожидая, пока Саша закончит работу, Лена стала подмечать, что посетителями нотариальной конторы часто бывают люди, очень похожие на того самого Сивого, или на Гирю… Что они тут делают, по какой надобности приходят, было непонятно… А однажды Лена встретила там и самого Сивого, которого помощница нотариуса пригласила в кабинет, уважительно назвав Владимиром Юрьевичем.

Вован Сивый и на того самого «Сивого» был уже мало похож, какого Лена впервые увидела тогда в ларьке. Одет он был в дорогое пальто, в руках держал кожаную папку для бумаг. Лену он узнал, когда она вошла в двери и слегка опешила, увидев его, сидящего на диванчике в приёмной. Они не перекинулись и словом, делая вид, что незнакомы, но, когда Сивый уходил, по-видимому, решив свои вопросы, он украдкой Лене подмигнул.

Потом, когда они с Сашей ехали домой, Лена осмелилась спросить:

– Саш… я пока тебя ждала сегодня, видела этого самого, Сивого. Он такой стал… на работу что ли устроился?

– На работу? – усмехнулся Саша, – Вован, наверное, ни дня в этой жизни не проработал, в прямом смысле этого слова. Нет, не в этом дело… Знаешь, я вот смотрю на это всё и понимаю – сейчас то, что происходило ещё пару лет назад, каким-то образом трансформируется во что-то другое, новое. Они теперь не «бандиты», а «бизнесмены и деловые люди», кто-то говорит –«новые русские». У них свои фирмы, офисы хорошие с дорогой импортной мебелью… В своё время они просто брали, что хотели, потому что оказались сильнее и наглее многих. И вот теперь пришло другое время – нужно как-то использовать то, что взяли. И кто имеет хоть немного мозгов, чтобы выстроить что-то, создать рабочую схему – те это делают. А кто уж совсем на голову отмороженный, так те уже давно на кривую дорожку свернули. Сивый не такой, он вовремя «мышей словил», как он сам выразился. И теперь у него своя торговая фирма, недвижимость и прочий… «капитал».

– Ты же… ты же не ввязываешься в его дела? – с испугом спросила Лена, – Я думаю, что такая дружба ни к чему хорошему не приведёт. Человек без чести и совести… ему не привыкать по головам других идти.