Бессердечный - Тодд Джек

Я смахиваю несколько конфет из вазочки у кассы в карман и, обернувшись напоследок, выхожу наружу и тащу за собой Терри. Камер на этой улице тоже до сих пор нет, популярна она в основном у кубинских мигрантов – да и в целом тусуются тут одни латиносы. А когда это копов и власти волновали латиносы? Тогда же, когда они в последний раз совались в дела уличных банд.

То есть никогда.

И когда я с осторожностью возвращаю на место навесной замок, всучив небольшую спортивную сумку с добычей Терри, позади слышится стук автомобильных дверей и едва различимый щелчок зажигалки.

Твою мать, все-таки вышел!

– Алекс, пора сваливать, – почти что шепчет друг, будто я сама не понимаю очевидного. – Бросай замок, они все равно настучат в полицию – деньги-то пропали.

Надо было слушать босса, когда тот говорил, что сегодня лучше сидеть дома. Твою мать. Украдкой я оборачиваюсь на стоящий неподалеку внедорожник, но его владелец в нашу сторону даже не смотрит. Курит, облокотившись на крышу и пялится на небо, словно там можно хоть что-то рассмотреть – кто знает, может, там давно не звезды, а всего лишь спутники. Луна – и та напоминает грязное пятно посреди затянутого городским смогом неба.

Что такой мажор забыл в Маленькой Гаване? Судя по машине и одежде, деньги у него водятся, а богатеньким лучше не шататься ночами по неблагополучным районам Майами. Спасибо, мужик, что не сунулся в Овертаун.

Замок наконец щелкает, и я как ошпаренная отскакиваю от двери. Выпрямляюсь и нагло шагаю мимо внедорожника, стараясь держаться уверенно. Терри поворачивает в другую сторону – мы встретимся минут через десять в переулке, как и условились еще до выхода на дело, а пока мне хочется рассмотреть этого странного мужика.

В тусклом свете фонаря видны лишь длинные темные волосы, вроде бы смугловатая кожа и наброшенные поверх рубашки ремни. Портупея, кажется? А где-нибудь там и пистолет наверняка. Мать его, он коп, что ли? Я прикусываю нижнюю губу и ускоряю шаг. Не хватало еще пересечься с легавым в гражданском. Выслеживает он тут кого-то серьезного или присматривается к мелким крысам вроде меня – плевать, копам только повод дай, скрутят.

А залог выплатить я смогу разве что после новой кражи. Босс за меня платить не станет. Терри и вовсе не того поля ягода – умная голова, но мелочный характер и никакой деловой хватки. Отправить его на дело одного – все равно что не отправить никого.

Но коп он или нет, мужик меня не замечает. И хотя мне показалось, что он пару раз оборачивался в мою сторону, ничего не произошло – он просто сел в машину, завелся и уехал дальше в сторону шоссе.

Слава яйцам.

Старый, кое-где проржавевший пикап болотного цвета, незаметный среди грязи Маленькой Гаваны, встречает меня в переулке за приземистыми домами. За рулем уже маячит знакомая фигура Терри, и вид у него все такой же мрачноватый и напуганный, будто нас и вправду копы в магазине накрыли.

Да не был он никаким копом. Рубашка красная, портупею небось для красоты напялил, еще и в перчатках – давно копы в таком виде разгуливают? Мужик просто вышел насладиться видом и покурить, у богатых свои причуды. Может, извращенец какой-нибудь или сутенер. Девочек присматривает.

И если о сутенерах и их девочках я еще что-то знаю, то о богатеньких – нихрена. Я выросла в одном из худших районов Майами, в Либерти-Сити, и лишь благодаря родителям лет до семнадцати думала, что смогу стать нормальным человеком. Только жизнь повернула совсем не туда, образ родителей сохранился лишь в моей памяти, а сама я забираюсь в старый пикап и перекатываю в кармане маленькие мятные конфеты, утащенные из сувенирной лавки вместе с дневной выручкой.

Хочешь жить – умей вертеться, особенно когда на тебя точит зуб Бакстер Моралес, самопровозглашенный король Отбросов из Либерти-Сити, а на деле – жирный ублюдок, которому давно на свалке место.

– Лицо попроще сделай, – фыркаю я, развалившись на пассажирском сиденье. – Это всего лишь маленький магазинчик. Для Гарольда мы и не такое проворачивали.

– Обычно с нами были его ребята, – откликается Терри, заводя мотор. Поворачивает ключ зажигания, и старый пикап вздрагивает, оживает и медленно, как черепаха, ползет вдоль переулка. – И у дел был какой-то смысл.

– М-м-м, смысл. Насолить Отбросам? Показать, кто держит Овертаун? Заработать денег для банды? А сейчас мы зарабатываем для себя. Не нравится – отдавай свою долю, ты все равно только на стреме постоял.

– А если бы не стоял и тебя заметили?

От дороги Терри не отвлекается, но в его голосе отчетливо слышно раздражение. Волнуется котенок, как же. Сколько лет мы уже общаемся? Года три, не меньше – со времен гребаного пожара, в котором и сгорела моя прошлая жизнь. Чего мы только ни пробовали за это время: дружить, встречаться, просто трахаться время от времени. Не был бы Терри таким занудой, цены бы ему не было.

Не будь он таким занудой, от меня уже мокрого места не осталось бы.

– Кто ляпнул, что внедорожник пустой? Я, что ли? Так что умерь пыл, котенок, – ухмыляюсь я, намеренно выделяя голосом дурацкое прозвище. Оно бесило Терри еще в те жуткие несколько недель, когда мы встречались. Если это можно так назвать. – И соберись наконец. Через пару недель я планирую забраться в логово Бакстера, так что мне понадобится твоя помощь. В его хоромах уж точно не навесные замки, кто-то должен будет отключить сигналку и разобраться со всем тем дерьмом, что он у себя накрутил.

Пикап едва не вписывается в ближайший столб, когда Терри дает по тормозам. Меня бросает вперед, я успеваю вставить руки и упереться ладонями в бардачок, но все равно бьюсь лбом о поручень над дверью.

– Терри, блядь!

– Ты собралась лезть к Бакстеру? Сейчас, когда Отбросы держат весь Либерти-Сити и намереваются пойти дальше? Хотят бодаться с самим Змеем? У тебя крыша поехала? – Он оборачивается и с такой силой сжимает руль, что белеют костяшки пальцев. – Где ты и где Бакстер!

– Не нуди, Терри, – отмахиваюсь я, но внутри мгновенно вспыхивает раздражение. – Ты знал, что рано или поздно это случится. Этот урод мне жизнь сломал, а теперь я кое-что умею, так что…

– Что ты умеешь, мать твою? Двери вскрывать?! И твоя метка…

– Да знаю я, что от моей метки никакого толку! Но я и без метки с ним справлюсь, так что закрой рот и тащи нас обратно в Овертаун. Не хочешь идти со мной на дело – найду того, кто хочет. Понадобится, и к Змею обращусь.

Терри качает головой, еще несколько мгновений сверлит меня взглядом и поджимает губы, но не говорит больше ни слова. Выкручивает руль, и пикап наконец выезжает на шоссе. Обычно он, в отличие от большинства водителей в Майами, не лихачит, но сегодня его как подменили: выжимает педаль газа до упора, и мы мчимся вперед по пустынной дороге.

Унылые пейзажи Майами проносятся мимо, превращаясь в размытые цветные пятна. Остается позади Маленькая Гавана, а впереди маячат небольшие дома Овертауна. Серые, старые и все как один убогие. Жить там до тошноты задолбало, но другого дома у меня давно нет.

Благодаря гребаному Бакстеру.

Не может же Терри не понимать, почему я хочу испортить тому жизнь. Заказать его не хватит никаких денег, а вот обчистить и показать, что у девчонки, которую он не сумел сцапать три года назад, длинные руки – в самый раз. Уж воровать-то я за эти три года научилась как следует.

– Одну я тебя не отпущу, – говорит наконец Терри, когда пикап тормозит перед нашей каморкой в Овертауне. – Ты говорила с Гарольдом?

– Босс не развалится, если чего-то не узнает. И не вздумай разболтать, котенок, меня улицы не только воровать научили, – огрызаюсь я, хотя и знаю, что злюсь зря. Друг просто хочет помочь.

– Не зови меня так, – выплевывает он с отвращением. Сверкает бледно-зелеными глазами и выходит из машины.

До каморки мы добираемся молча, в воздухе висят десятки невысказанных слов: от оскорблений до упреков. Наверняка Терри хочется разнести и меня, и мой план, но силенок не хватает. Он всегда был простым и прямолинейным парнем, даже удивительно, как улицы не сожрали его за эти три года. Сильно умный, видать. Только и знает, как сидеть в обнимку с телефоном или старым ноутбуком, собранным из ворованных деталей.