На мели - Вильямс Чарльз

— Ингрем! Она движется... — Голос Рей сорвался. Она плакала впервые за все это время.

Яхта прошла целый фут, потом два и остановилась. Капитан налег на рукоятку, молясь в душе, чтобы якорь удержался в дне, а трос не разорвался. Еще несколько дюймов выиграно. Киль по-прежнему сидит в песке, подумал он. Только бы удалось оттащить ее футов на пятнадцать. Ингрем обливался потом. Рей, упершись ногами в палубу, изо всех сил тянула отходящий от лебедки конец троса.

— Не перестарайся, — предостерег он ее, — просто держи, чтобы чувствовалось натяжение.

— Я понимаю, — задыхаясь, ответила она, — но не могу себя остановить.

Яхта медленно, но верно ползла назад. Уже пять футов троса были перетянуты из-за кормы на борт. Вдруг движение прекратилось. Ингрем налег на ручку. Боже, молился он, не дай ей застрять, только еще несколько футов, только несколько... И она послушно сдвинулась с места, прошла десять футов.., пятнадцать. Трос теперь вытягивался легко, практически без усилий. Киль освободился из песка, яхта держалась на воде. Капитан бросил лебедку и перебежал на корму. Прыгнув в кокпит, он схватил трос и потянул за него. “Дракон” шел даже без помощи лебедки, только нельзя было останавливать это движение. Рей подбежала и присоединила свои усилия. Они тащили трос бок о бок, тяжело дыша, в кокпите росла груда мокрого нейлона. Сейчас яхта уже дошла до протоки, под килем было, по крайней мере, шесть футов воды, трос уходил вертикально вниз, к якорю. Ингрем обернул его вокруг утки, закрепил узлом и выпрямился.

Рей смотрела на него, не замечая, что по ее щекам текут слезы радости. Она стерла их рукой и рассмеялась, но голос сорвался, и она всхлипнула.

— Не обращай на меня внимания, — очень тихо проговорила она. — Это просто обещанная истерика.

Схватив ее в объятия, капитан стал целовать ее в губы, шею, мокрые от слез щеки. Потом они принялись смеяться как сумасшедшие, пока не рухнули на сиденья кокпита.

— Ингрем, тебе удалось! Ты просто бесподобен!

— Нам удалось, — поправил он.

— Какая от меня помощь!

— Неужели ты считаешь, что я мог бы справиться со всем этим в одиночку?

— А что мы будем делать теперь?

— Постоим, пока не начнется отлив, а потом отдрейфуем по протоке подальше от Моррисона с его винтовкой. Подождем, пока подует бриз, чтобы мы могли уплыть с отмели. Сейчас яхта неуправляема, поэтому есть опасность снова сесть на мель.

— Бог мой! Я совершенно забыла о Моррисоне. Как ты думаешь, почему он не открыл стрельбу, когда увидел, что мы плывем?

— Он может об этом и не знать, — решил Ингрем. — Заснул, наверное. Хорошо бы он проспал до тех пор, пока мы не уберемся подальше.

Капитан взял бинокль и оглядел островок, но было еще слишком темно, чтобы хоть что-нибудь разглядеть на таком расстоянии. Моррисон вполне мог спать и за грудой ящиков.

— А с ним что будет? — спросила Рей.

— Вода у него есть. Продержится, пока береговая охрана не пришлет сюда лодку или самолет.

Они сидели, наслаждаясь отдыхом. Теперь, когда напряжение спало, им стало ясно: еще немного, и они не выдержали бы.

— Ты можешь поверить, — спросила Рей, — что мы попали сюда всего два дня назад, почти минута в минуту?

Ингрем покачал головой:

— Это невероятно.

Яхта покачивалась на вступающем в свои права отливе. Сейчас уже достаточно рассвело, чтобы можно было поточнее проверить глубину воды за бортом. Капитан поднял якорь и, позволив судну медленно дрейфовать в сторону открытого моря, опустил за борт лот.

— Пятнадцать футов, — удовлетворенно сообщил он, — и множество воды со всех сторон. Мы уже отплыли от Моррисона на полмили, так что он стрелять не будет. Подождем здесь, пока не подует бриз, а я приберу в трюме, чтобы запустить насос и выкачать за борт бензин.

Всходило солнце. Рей оглянулась и сказала с благоговейным вздохом:

— Не верится, что мы уплыли с этой мели. В каюте внизу что-то упало. Похоже, книги свалились с полки из-за сильного левого крена.

— Пойду взгляну, — предложил Ингрем, — все равно мне надо открыть иллюминаторы.

Внизу было достаточно светло, ему удалось рассмотреть озерцо бензина, разлившегося по всей каюте. Оно оказалось глубже, чем он ожидал. “Наверное, в пробитые пулями дыры набралась вода, а бензин плавает поверху, — решил капитан. — Пока яхта накренена, больше не затечет, а все, что здесь, я выкачаю, когда уберу хлам из трюма”. От запаха бензина тошнило. На краю лужи капитан увидел две свалившиеся с полки книги, поднял их и швырнул на койку.

— Молодец, Герман, — раздался за спиной знакомый голос. — Так я и рассчитывал, что ты за ними нагнешься.

Ингрем обернулся. Полуголый великан облокотился о лестницу. В левой руке он сжимал пачку сигарет, в правой — спичку, которой готовился чиркнуть об ноготь большого пальца, сигарета свисала в уголке губ. Бандит ухмыльнулся и бросил пачку ему:

— Закуришь?

Глава 12

Сигареты шлепнулись в бензиновую лужу. “Все напрасно, — подумал капитан с холодным безразличием, в котором не было места страху. — События повторяются. Моррисон уже стоял так однажды, сотню лет назад, ничего с тех пор не изменилось, разве что на нем сейчас одни трусы, да в руках он держит спичку вместо автомата. Такого не победить, как нельзя победить стихию. Сейчас этот тип ждет, что я запаникую и буду вопить: “Не зажигай спичку!” Возможно, так и будет, я еще не решил”.

Нужно что-то сказать, но Ингрем боялся, что его голос сорвется.

Если этот человек поймет, что я вот-вот сломаюсь, для нас все будет кончено, впрочем, как и в том случае, если он действительно ненормальный. Выходит, единственное, что следует делать, это выжидать. Капитан вытолкнул пачку из бензина ногой, наклонился и швырнул ее на койку. В этот момент он услышал крик Рей. Моррисон даже не удосужился посмотреть на люк, он просто отступил в сторону, чтобы не стоять прямо под ним, и приказал:

— Отдай револьвер, Герман.

Ингрем отрицательно покачал головой и подумал, что пора заговорить, только бы его не выдал голос.

— Когда ты взобрался на борт? — спросил он самым невозмутимым тоном.

— Да пока вы оба возились с тросом, — ответил Моррисон. — Я спрятался в передней каюте. Кстати, насчет этого револьвера, Герман. Могу сообщить, если тебе это неизвестно, что при выстреле вслед за пулей вылетают несколько горящих крупинок пороха...

— Я об этом знаю, — спокойно ответил Ингрем. — Погоди-ка минутку...

Повернувшись к отверстию люка, он чуть повысил голос:

— Рей, на стенке кокпита висит спасательный круг. Возьми его и иди прямо на нос. Понадобится — прыгнешь, и помни, что плыть нужно против прилива.

Моррисон покачал головой:

— Крутой ты парень, Герман, но все-таки недостаточно для такого дела. Отдай пушку и поплывем на Кубу. Всего сотня миль. Вы высадите меня...

— Непременно, — перебил его Ингрем, — мы тебя высадим и поплывем назад, в Ки-Уэст, тем же манером, как должны были вернуться из Сан-Фелипе. Знаешь, Моррисон, ты надоел мне до чертиков. Хочешь, можешь зажигать свою спичку.

Взгляд великана стал холодным как лед.

— Думаешь, мне слабо это сделать?

— Представления не имею, — ответил капитан. — Но если решишь, то помни, повезет мне, ведь кольт у меня.

Он понял, что до бандита дошел смысл сказанного. Наступила гнетущая тишина. “Дракон” слабо покачивался на зыби, дошедшей из пролива Сантарен. Бензин плескался о стенки каюты и растекался по круто наклоненному дну. “Правильно я блефовал, — решил про себя Ингрем, — осталось меньше минуты, пока мы не одуреем от паров, причем Моррисон знает, что он не сможет отобрать у меня револьвер и выбраться отсюда живым. Один из нас должен сломаться”.

Тут капитан заметил слабое движение в отверстии люка. В него просунулась рука и вынула из зажима около лестницы огнетушитель, а потом довольно уверенно, как ему показалось, направила его внутрь каюты. Он не знал, смеяться ему или плакать. С таким же успехом эта женщина могла пытаться погасить адское пламя мокрым носовым платком, но она была готова попытаться.