Немой крик (СИ) - Стар Дана

Как наркоман треклятый… Вот она моя дозушка! Наконец-то! Как же меня штырит, как ломает, как заводит эта её невинность, от которой ноздри разъедает, от которой сперма в члене острой лавой пульсирует!

Пизд*ец…

Понял, что не из-за воровства желаю избить девчонку.

А потому что меня это, придурка озабоченного, нереально заводит.

Думал так полегчает. Думал пар выпущу и всё окей будет. Поиграюсь, забуду, новую игрушку найду, если не погрязну в рутине семейной жизни.

Но бля, а рука то не поднимается!

Хоть и чешется!

Я замахиваюсь, а она в воздухе застывает, будто в бетон превращается.

Не могу. Всё-таки жалости во мне больше, чем похожи.

И это хорошо.

Потому что с Линой из монстра я превращаюсь в человека.

Когда её платье разорвал, у меня в глотке слюна в песок превратилась. Такая кожа нежная… Та и хочется гладить, целовать, вдыхать её цветочный запах. Уложить в сено и любить эту хрупкую малышку всем телом и душой. Нежно. Медленно. Не спеша… Толчок за толчком, толчок за толчком… Делая её своей девочкой. Первой и единственной.

Так. Сумасшедшие мысли… Бедный мозг сейчас в шоке.

Такие перлы он исполняет впервые. Что со мной? Странные ощущения.

Никогда не думал, что с девушками можно вот так вот обращаться. Больше дарить… чем брать.

Когда Лина зарыдала, на пол упала и больше не встала, мне захотелось себя лично морду расквасить! Жалко стало. И больно в душе. Видеть её слёзы, её страшную истерику. А потом я вдруг понял. Понял насколько ей нелегко пришлось и насколько она маленькая, хоть и сильная девочка. Внутри. Она даже сильнее меня, раз сумела пройти через настоящий Ад голыми ногами, ступая по раскалённому углю жестокой жизни. Смерть семьи, издевательства в детском доме, рабство… Сколько же грязи свалилось на её хрупкие плечи?

Я самая настоящая мразь и чудовище.

На руки бедняжку подхватил, к себе прижал и вдруг понял, что, когда вот так вот просто её обнимаю, чувствую необычное тепло. От которого сердце в разы ускоряется, от которого на душе лёд начинает таять, от которого я себя иным чувствую — свободным и счастливым.

***

С каждым новым днём я всё больше и больше привязывался к Лине. И с каждым днём осознавал, что не к добру это. Погублю девочку. Сломаю… До того, как она осознает, что я с ней просто играю.

До свадьбы считанные дни. Планирование — залог успеха. А наша свадьба с Елизаветой была предопределена еще задолго до нашего рождения. Я не собираюсь рушить свои планы. Есть чёткая стратегия, а за стратегией чёткое исполнение. Меня так воспитали. Именно поэтому я стал таким… успешным и всемогущим. Это брак приумножит мой статус на несколько ступенек вперёд к славе. И уже послезавтра я доберусь до самой вершины пьедестала.

А пока… нужно сделать ещё одно невероятно важное дела.

***

Не знаю какой овод меня укусил, но я начал усердно обучаться языку жестов. Так как память у меня была развита на уровне таланта, кое-что я уже запомнил. И когда я смотрел на малышку Лину — у меня сердце кровью обливалось… Когда я порой видел, как она ротик свой маленький открывает и сказать что-то другим пытается, но они не слушают. Отворачиваются, уходят. А она голову в пол опускает и беззвучно рыдает.

Мне захотелось от души помочь девчонке. Отправить на обследование, а также… выяснить кому мне голыми руками придется рвать глотку за то, что вот так вот жестоко всучили девочку в грязный «дом шлюх».

Какая такая тварь это сделала!?

К счастью, долго искать не пришлось.

Один звонок — и в моих руках адрес нужного сиротского приюта.

***

— Мне нужна Алина Левина.

В кабинет главной сутенёрши, приторговывающей обездоленными детьми, я, естественно, вошёл без стука и без приглашения.

— А вы, собственно, кто? — жирная курва, которая восседала своей целлюлитной задницей в кресле «заведующей детского дома номер 11» резко подскочила на месте, скривившись от недовольства.

Меня передёрнуло от отвращения, когда я в рожу её надменную взглянул. Ну теперь всё понятно! Неплохо пригрелась тут, мразь лощёная. Я сначала было подумал, что в сельхоз дворик случайно забрёл, а тут вдруг смотрю — человек это, иль нет? Или всё же животное? Помойное. Вроде в одежде сидит, вроде говорит… даже серьги из чистого золота в ушах поблескивают, а с виду — ну просто вылитая свинина!

— Её брат. — Грозно ответил и подошёл вплотную, уничтожая выдру мощью своей разрывающей в клочья энергетики.

— Ох, ничего себе! — ублюдина вжимается спиной в офисное кресло, так что кожаная обивка противно хрустит по швам, а у самой, крысиные глазёнки нервно по сторонам бегают, — К сожалению… девушки больше нет в живых.

Пауза.

На красной роже сверкает некое наигранное сожаление.

— Умерла. — Сглатывает ком «боли», продолжает врать, — Спрыгнула с крыши. У малышки были проблемы с психикой… Мне очень жаль. Явились бы на пару месяцев раньше… Лину бы спас…

Эта старая сука меня выбесила!

Схватил её за патлы и лбом к клавиатуре несколько раз приложил.

— Ты зачем врёшь, скотина жирная?! Ты ведь её впарила? Да? Как тряпку бездушную?? Пидорам-тиранам на забаву?! Отвечай!!! В рабство продала, так ведь?

Кнопки на клавиатуре затрещали, а заведующая заскулила от страха, боли и вытекающей из разбитого носа крови.

Я не Я, когда мои чувства задеты!

А Лина… Чёрт!

Кажется, я к бесу рехнулся!

Я как огромный кусок тротила… А моя малышка — спичка.

И если что не так… Чирк… И вселенского взрыва не избежать!

— Да, даааа! Отпустите, прошу!!! — забилась в конвульсиях, продажная крыса, — Давайте поговорим! Пожалуйста! Я всё расскажу! Я признаюсь! Только не бейте…

Обратно на кресло тушу эту плешивую швыряю, скалюсь и ладони друг о друга отряхиваю, потому что гадко! Гадко и стыдно к этому дерьмищу прикасаться, которое с детьми… как с зверятами… направо и налево… извращенцам грязным…

— Значит так, слушаешь меня внимательно! — кулаками по столу с дури стукнул, глаза в глаза, взглядом не моргая, застыл, — Прямо сейчас пишешь заявление об увольнении и на выход. Мои ребята твою тушу гнилую уже внизу ждут. А через час у тебя прямой рейс на Бангкок. Мне кстати в «Долине персиков» сообщили, что они любят мясистых… — Подмигнул и улыбнулся.

Улыбка — не мой стиль, но в данном случае, как никак кстати!

— Нет, нет!!! — качнула головой, в чёрных зрачках паника, губы посинели от страха, а по опухшему носу красный ручей прямо на белый лист будущего «чистосердечного раскаяния» капает.

— У тебя три минуты. — Разворачиваюсь, направляюсь к выходу, потому что уже перед глазами двоиться начинает от этой грбёанной атмосферы вечной боли, в этом грёбанном клоповнике!

— А к-как же мои родные? У м-меня ведь трое детей? — ревёт.

— А мне насрать. — Не оборачиваясь. — Как и тебе на тех девочек, которых ты… просто убила. А если бы твоих дочерей так? А?? Я тут на тебя досье собрал, Жанна Михайловна. Что, дачку за городом достраиваешь, Госпожа заведующая? И сыну старшему уже квартиру прикупила? А сама свой дивный задок на «Ровере» катаешь?

— Это неправда! Мерзкая ложь! Да кто вы такой, чёрт подери! Что касается сирот — они и так были обречены! Безродные, никому ненужные мешки с мусором! Их всех просто выбросили на свалку, не успели они на свет родиться! А мы их выходили, откормили, жизнь новую дали, в людей превратили!

Я держался из последних сил.

Если сейчас не свалю… придётся где-нибудь искать мешок для трупов и ребят напрягать, чтобы в лес ночью тащились. Потому что, клянусь, ещё хоть слово и я убью эту чёртову суку! Голыми руками.

— Закрой свой поганый рот, пока я тебе язык не отстрелил!

— Вы ещё пожалеете! — захрипела эта самоубийца грёбанная, — Я на вас ментам доложу. За избиение! За угрозы!!!

Ну вот и всё.

И зачем я только сюда поперся?

Сказал бы пацанам, они бы этот вопрос за минуту уладили, а мне бы ни руки марать, ни нервы бы поганить лишний раз не пришлось.