Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Я сажусь на диван рядом с Давиной и вздыхаю.

— Что тебя беспокоит, дорогая? — спрашивает она.

— Жизнь.

— Ты слишком молода, чтобы быть такой циничной.

— Я не циничная, я реалистка.

— Называй как хочешь, но ты в депрессии. Знаешь, что тебе нужно?

— Если ты скажешь слово «пенис», я уйду.

— Я собиралась сказать «бокал холодного шампанского». Это возвращает меня к жизни.

— Это лучшее, что я слышала за всю неделю. — Я встаю и направляюсь на кухню. — Три бокала?

Давина смеется.

— Как будто могло быть иначе.

Не обращая внимания на настенные часы, ведь я знаю, что еще нет полудня и что шампанское в это время пьют только те, кто в отпуске, или алкоголики, я нахожу в холодильнике бутылку брюта и открываю ее. Наливаю два бокала и несу их тетям, а затем возвращаюсь на кухню, чтобы налить себе.

Подняв глаза, я вижу Беа и Кью в оранжерее.

Он наклонился и показывает на растение в одном из сотен терракотовых горшков, расставленных на длинных деревянных столах. На моих глазах Беа аккуратно срезает несколько древесных стеблей и протягивает их Кью для осмотра.

Он кивает и похлопывает ее по спине; дочь улыбается и радостно пританцовывает, а у меня такое чувство, будто меня ударили в грудь.

Ей нужен отец.

Не старый смотритель, живущий на чердаке, не непредсказуемый богач с сомнительной моралью и тайными мотивами, и не мать-одиночка, которая изо всех сил старается быть и мамой, и папой, но в основном у нее ничего не получается.

А настоящий отец.

Если бы я сказала это вслух, тетушки бы меня отчитали.

Я несу свой бокал шампанское в гостиную, присоединяюсь к ним и погружаюсь в раздумья. Затем спрашиваю их, считают ли они, что ребенок может быть хорошо адаптирован, если растет в неполной семье.

— Конечно, — говорит Давина. — Один хороший родитель гораздо лучше, чем два придурка.

Я поднимаю бокал и пью.

Эсме кивает.

— Важно не количество, а качество воспитания. Хотя, признаю, с логистикой проще, когда родителей больше одного. Воспитание ребенка похоже на укрощение льва. Чем больше людей будут хлестать это существо, тем лучше.

Я смотрю на нее, приподняв брови.

— Это очень тревожная аналогия. Наверное, хорошо, что ты не хотела детей.

— О, я обожаю детей! — отвечает Давина. — Я просто не хотела беспокоиться. Став матерью, ты уже никогда от этого не избавишься, пока не умрешь.

— Это напомнило мне кое-что. Думаю, нам стоит эксгумировать несколько членов семьи и провести патологоанатомическое исследование их останков.

С таким же успехом я могла бы предложить им открыть передвижную свадебную часовню с двойником Элвиса в роли священника. Они смотрят на меня в недоумении.

— Выслушайте меня. Я ходила в суд, чтобы кое-что разузнать. Вы знали, что все наши родственники погибли в результате несчастных случаев?

— Ерунда. Мегеру повесили.

— Ладно, кроме нее. Все остальные после этого погибли при странных обстоятельствах.

— То, что ты считаешь странным, — говорит Эсме, — и то, что мы считаем странным, – это, наверное, две большие разницы, милая.

Она права.

— А как насчет того, чтобы провалиться в колодец? Это странно?

— Нет, это естественный отбор.

Ладно, она снова права.

— Я пытаюсь сказать тебе, что буквально все Блэкторны погибли при странных обстоятельствах. Среди нас нет ни одной, кто умер бы естественной смертью от старости. Или от болезни. Ни у кого не случается сердечного приступа, и никто не умирает во сне. Мы все падаем с деревьев, нас топчут лошади или мы загораемся во время готовки. Вам это не кажется хоть немного подозрительным?

— На самом деле это довольно гламурно, — размышляет Давина, потягивая шампанское. — Кому захочется умереть от какой-то распространенной болезни?

Эсме вздрагивает.

— Я всегда боялась, что с возрастом потеряю память, — говорит она. — Пожалуйста, накройте меня подушкой, когда я начину по несколько раз рассказывать одну и ту же историю.

— Я хочу сказать, что, возможно, кто-то нацелился на нас.

Давина приподнимает бровь и смотрит на меня поверх бокала с шампанским.

— Ты говоришь об убийствах?

— Да.

— Твоя бабушка упала с лестницы. Это вряд ли можно назвать убийством.

Все эти положительные моменты, которые она приводит, выматывают меня. Я допиваю остатки шампанского и иду на кухню за добавкой.

Пока я наполняю свой бокал, Эзра звонит снова. Я смотрю на телефон, размышляя, но в конце концов решаю снять трубку.

— Привет, Эзра.

— Привет. — Он ждет целых тридцать секунд, прежде чем вздохнуть. — Ты неумолима.

— И все же ты позвонил.

— Я надеялся, что мы сможем честно поговорить о нас.

— Мы уже это сделали. И оба согласились, что я ужасна в отношениях.

Он вздыхает с сожалением.

— Возможно, я был слишком строг к тебе.

— Нет, ты был честен и точен. Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать.

— Я пытаюсь понять. Ты не можешь открыться или не хочешь? Проблема во мне? Я что-то сделал или может не сделал?

— Эзра, пожалуйста, поверь мне. Проблема не в тебе. И никогда не была в тебе.

Он молчит на другом конце провода. Я не могу сказать, верит он мне или нет, но это уже не важно. Эта лошадь сдохла.

— Но у меня есть вопрос, на который, я знаю, ты можешь ответить, если не возражаешь.

— Какой именно?

— Какова математическая вероятность того, что каждый ребенок, рожденный в семье за последние триста лет, будет девочкой?

Его гениальный мозг вычисляет это за наносекунду и выдает ответ в понятном мне формате, а не в виде сложной формулы, которую могли бы понять только он и Эйнштейн.

— Гораздо меньше, чем вероятность того, что каждого актера из каждого состава мюзикла «Злая»⁸ загрызет медведь во время лыжного отдыха в Монтане.

— Я поняла, что это не очень хорошо.

— Я оставил тебе голосовое сообщение.

— Я еще не прослушала его. Что ты хотел?

Его голос становится мягче.

— Я хотел, чтобы ты дала нам еще один шанс. Это все, о чем я прошу. Думаю, я отпугнул тебя тем, что слишком многого хотел слишком рано, и я сделал это ненамеренно. Я могу стать лучше.

Я закрываю глаза и выдыхаю.

— Ты хороший человек, Эзра. Я не шутила, когда сказала, что ты заслуживаешь большего. Даже в свои лучшие дни я не была идеалом. А сейчас я живу, мягко говоря, в хаосе. Прости, но я правда хочу быть просто другом, и ничего больше.

Следует короткая пауза, затем он вздыхает.

— Хорошо. Я понимаю. Скоро увидимся. Береги себя, Мэйвен.

— Ты тоже, — тихо говорю я.

Если бы только все мужчины в моей жизни были такими понимающими.

Контракт с частным детективом приходит позже в тот же день. Я просматриваю его и подписываю в электронном виде, а потом отправляю ему предоплату. Затем в течение часа изучаю в интернете, как происходит эксгумация умерших.

Естественно, здесь много бюрократических проволочек. В процесс вовлечены как государственные, так и федеральные агентства, а разрешений и сборов предостаточно. По моим подсчетам, общая сумма возможных расходов составит около двадцати тысяч долларов.

Это большие деньги за доказательство теории.

С другой стороны, если моя теория о том, что мы стали объектом злонамеренных действий, верна, то оно того стоит. К сожалению, это откроет совершенно новую главу и поставит новые вопросы.

Кто? Почему? Когда все это началось? В этом замешан весь город или только определенная группа? Что мы можем сделать, чтобы остановить это? Достаточно ли у нас доказательств для судебного преследования?

И если да, то сможем ли мы это сделать?

Или к тому времени оставшиеся Блэкторны будут мертвы?

Потому что тот, кто достаточно организован, терпелив, умен и зол, чтобы играть в давнюю игру «Как ловко уничтожить род Блэкторн», наверняка будет недоволен тем, что его разоблачили.