Невинная для палача (СИ) - Кучер Ая

Ясир бросает мне что-то, я ловлю на автомате, зажимая ладонями. Металлические полоски холодят кожу, а внутри разгорается надежда. У меня в руках телефон.

Старенький, с треснувшим экраном, но телефон! Я бы тут же начала набирать заученный номер отца, если бы не предупреждающий взгляд Ясира.

– Подарок Палача, – объясняет, ероша короткостриженые волосы. – СИМ-ка отслеживается. Если кому-то позвонишь, то мы сразу узнаем. Ничего рассказать не успеешь, проблемы получишь.

– Я и не собиралась, – вру уверенно, кручу мобильник в руках. – Но зачем мне тогда телефон?

– Чтобы Палач позвонил, если захочет. На кухне доставка еды, разберешь пакеты.

– Я слушаюсь приказов Валида, не твоих.

Кусаюсь, скрещивая руки на груди. Мы с Ясиром одного возраста и роста, парень лишь немного крупнее меня. Его я почти не боюсь. Откуда-то внутри берется уверенность, что парень меня не тронет.

Ему за это Палач всё сломает.

Если мне что-то нужно делать, играть послушную заложницу, то я это буду делать для Валида. А не для всей его шайки беглых зэков, которые что-то себе придумали.

– Это не приказ, а совет, – Ясир теряет улыбку, подбирается. – Еда испортится, будешь голодной. По дому можешь двигаться спокойно.

– Но Палач…

– Мы все меняем локацию, будешь здесь одна.

Напрягаюсь, потому то это всё дурно пахнет. Если бы я писала то, как заложница попала в неприятности – именно такое было бы начало.

Телефон, пустой дом…

Валид собирается снова меня проверять? Брошусь ли я в бега? Нет, конечно. Или да? Ночью, в кромешной темноте…

Перед глазами вспыхнули картинки. Как я пробираюсь сквозь заросли, а за мной бегут люди Хасанова. Хвойные ветки бьют по лицу, я почти добираюсь до отеля и…

– Ты меня услышала? – Ясир щелкает пальцами, привлекая мое внимание. – Ясно. Повторю ещё раз. Я тоже следую приказам Валида.

– И?

– И если ты попробуешь убежать – нежничать не стану.

Холодок спускается по спине, стоит вспомнить слова мужчины. Что меня можно ловить как угодно, не стесняясь в методах. Нет, с побегом точно нужно подождать.

– Я буду в доме, – обещаю. – Мне проблемы не нужны.

– Надеюсь. Развлекайся.

Ясир уходит. Через окно я наблюдаю, как вся компания мужчин покидает дом. Загружаются в машины, уезжают. Я остаюсь совершенно одна.

Прям одна-одна…

И телефон магнитом манит.

Откидываю его на кровать, сама сбегаю на первый этаж. Я никогда не считала себя дурочкой, но сейчас тянет делать очень глупые поступки. Видимо, у некоторых инстинкт выживания выключает мозги.

Куда уехали люди Палача? Далеко? Или в лесу засаду устроили? Почему вдруг меня оставили одну? Ох, как много мыслей и предположений. Хочу понять задумку Валида, разгадать его.

Вроде зэк невежественный, но не глупый же.

Больше в нем скрыто.

А я хочу разобраться.

Жаль, что я не додумалась у Ясира попросить номер Валида. Я ведь тоже могу ему позвонить? Он может быть занят, но ничего. Отвлечется от своих шл… Развлечений.

Я не понимаю, откуда эти мысли берутся в голове. Сама придумала, сама обиделась. Но вытравить их не получается. И с каждой секундой всё больше верю в эту теорию.

Я разбираю еду, прячу всё в холодильник. В горло кусок не лезет, только пью чай. Кружку за кружкой, пока за окном не начинает темнеть. В какой-то момент не выдерживаю, забираю телефон, усаживаясь возле камина.

Открываю заметки, набираю первые строчки. Просто записываю всё, что помню за эти последние дни. Как приехала в тюрьму, как меня похитили…

Я не собираюсь писать статью про это, конечно. Но, с другой стороны, можно. Упустив пару маленьких деталей. Или совсем не маленьких, если оценивать ту дубинку честно.

Но писать – это верный способ отвлечься. Погрузиться в привычную работу, утонуть в буковках, а не думать о плохом. Пусть я никогда не публиковалась, но мечтала, чтобы мою статью прочитали тысячи людей.

Вдруг это действительно материал на миллион?

И тогда мне позволят освещать другие события…

Я резко подскакиваю, слыша грохот в прихожей. Настолько погрузилась в мечты, что ничего не слышала. А теперь понимаю, что в доме кто-то есть.

Что-то падает, раздается дикая ругань, от которой уши краснеют. Валид, никаких сомнений. Только у него словарный запас настолько богатый, что добрую минуту матерится, а не повторяется.

Хочу сбежать в спальню, но для этого придётся проскользнуть мимо мужчины. Набираюсь смелости. Сделаю всё быстро. Но стоит выскочить в коридор, как я тут же натыкаюсь на Палача.

– Блядь, маленькая, ты не вовремя, – морщится, держится за стенку. – Иди к себе. Сейчас же.

– Я и планировала. А ты… – осекаюсь, шумно сглатываю. Замечаю, что руки мужчины испачканы чем-то красным. – Это кровь? Ты… Боже, ты кого-то убил, да?

– Нет. Вали давай.

– Если не убил, то… Ты ранен?!

Палач морщится, посылает мне убийственный взгляд. Но я не реагирую. Взгляд приклеен к мужчине, сканирует раз за разом. Ищет какие-то аргументы. Не может Валид быть ранен, это…

Не может и всё.

Но только сейчас замечаю непривычную бледность загорелого лица, сжатую челюсть. Хасанов держится, но боль проскальзывает. Мужчина отталкивается от стены, сжимает ладонь в кулак.

– К себе иди, блядь, – цедит, хватая меня за запястье. Багровые полосы остаются на коже. – Ну? Мне повторять надо?

– Нет, но…

– Тогда замолкни и исчезни. Не до тебя сейчас.

Грубость Валида бьет по щекам, я сглатываю. Понимаю, что мешаю сейчас, но всё равно хочется сказать что-то обидное. Ударить словами в ответ, потому что Палач – редкостное хамло.

Вздыхаю, разворачиваясь. Поспешно ухожу на второй этаж, но всё равно прислушиваюсь к звукам внизу. Вздрагиваю каждый раз, когда что-то падает.

Ему к врачу нужно! Хотя бы к какому-то подпольному мяснику, который берет деньги и не задает лишние вопросы. Крови было много, не обычная царапина.

Тру пальцами запястье, стирая красный след. Нужно пойти в ванную, но сижу на краю кровати. Почему-то пошевелиться страшно. Будто тогда непременно произойдет непоправимое!

Палач наверняка сам влез в драку. Своими преступлениями занимался, нарушая закон раз за разом. Должен был понимать, что когда-то получит ответ.

Сам виноват!

Но всё равно нервничаю.

Если Палач умрёт – что со мной тогда? Я только о своей жизни беспокоюсь, естественно. Вот как отпустит, так сразу пусть помирает. Совсем неважно.

Изо всех сил себя пытаюсь убедить.

Дверь распахивается, я подбираюсь. Внимательно слежу за Валидом. Тот стягивает футболку. Шипит, когда ткань цепляется за рану. Стоит мужчине повернуться спиной, как я её вижу.

Залита кровью, невозможно рассмотреть насколько большая. На левой лопатке. Красная струйка сочится, стекает по спине. Заливает край татуировки.

Металлический запах щекочет рецепторы, меня начинает подташнивать. А Палач словно не замечает ранения. Двигается чуть рвано, быстро, но в целом – словно всё нормально.

Только я замечаю, как пошатывается. Вздрагивает, когда мышцы натягиваются, стоит расстегнуть джинсы. Оставляет их, разворачивается ко мне. Недовольно морщится.

Кажется, только сейчас понимает, что не один в комнате.

– Я тебе сказал к себе идти, – недовольно фыркает, падая на кровать. – Это моя спальня, маленькая. Прости, натянуть прямо сейчас не смогу. Но если прям дико хочешь, то отсосать можешь.

Я пропускаю мимо эту пошлость. Если Палач может грубить, значит, всё не так уж плохо. Вот если вдруг начнет со мной нормально разговаривать, тогда можно переживать.

– Ты не обработал раны? – спрашиваю аккуратно. – Нельзя так просто оставить рану открытой.

– Забей. На мне всё как на собаке – заживает быстро.

– Ты потерял кровь и…

– Блядь, лапуль. Я был уверен, что ты журналистка, а не врачиха. Перепутал походу?

– Нет, но…

– Вот и не базарь лишнее. Я сам разберусь. Либо съебывай, либо молчи.