Молодая девица в черном деловом костюме лежала на столе, судя по стоящим вокруг колбочкам и мензуркам, в кабинете химии. Как водится, юбка ее была собрана на поясе, ноги в черных туфельках задраны вверх, будто она опасалась, что на нее, грешницу, сейчас рухнет небесный свод. И было отчего опасаться кары небесной! Рядом с ней застыл ее ученик в полной боевой готовности, то есть со спущенными штанами.
Что меня особенно поразило, так это не какие-то обнаженные части тел, а такой простой предмет, как ее очки. Они были точь-в-точь с того самого доктора Айболита, что и у меня. «А у меня волшебные очки! Завидуйте и белки, и жучки!»
– А я похожа на эту учительницу. Ты не находишь? – спросила я, принимая в кресле одну из обычных для героинь этого сайта поз.
До Олега, видимо, уже начинал доходить характер неожиданного визита, моя же реплика окончательно подтвердила его догадки. Но как я смогла так лихо закосить под героиню порно-сайта, да еще под один из его любимейших сексуальных образов, он пока допереть не мог. В простые совпадения он, видимо, не верил, тем более в творческие озарения.
– Что у нас там по сюжету? – спросила я, меняя позу в кресле на еще более вызывающую, но не перескакивая сразу через несколько фотографий. – Я оставила тебя после уроков за плохое поведение или за «двойку»? У тебя вообще как с химией?
– У меня? Нормально, – первое, что смог сказать Олег членораздельно.
– Понимаю, значит, ты весь урок ронял ручку и слишком долго ее искал, и в основном в зоне прямой видимости моего нижнего белья? Я угадала? Ну хорошо, урони, пожалуйста, еще раз.
– А у меня нет никакой ручки, – мой ученик был удивительно туп.
– Поэтому у тебя есть повод искать ее еще дольше, – строгим учительским голосом сказала я.
Олег покраснел, чем вызвал во мне некоторую симпатию, как молодая особь, еще не потерявшая этой человеческой способности. Он неуверенно наклонился, я же сделала все по сценарию, то есть продемонстрировала искомое в самом лучшем ракурсе.
До Поливанова-младшего уже окончательно дошло, что сейчас происходит. Причем дошло явно не через голову.
– Итак, я оставила тебя после уроков. Мы в классе одни. Ты подошел ко мне…
Подросток выпрямился, уже совершенно адекватно понимая суть всего разыгрываемого спектакля. Казалось, все свое замешательство, смущение и растерянность он выплюнул, как комок жвачной резинки. Он подошел ко мне, даже не стесняясь естественной реакции своего гиперсексуального молодого организма на мои выкрутасы. Наоборот, я видела это по его красноречивому взгляду, знак принадлежности к наглому племени самцов внушал ему чувство уверенности в себе.
Но дальше все происходило совсем не по сценарию порнофильма.
Молокосос подошел ко мне, как к праздничному торту, выбирая на ходу, с чего лучше начать – с марципановых клубничек или кремовых розочек. Он даже вытянул обе руки, словно шел в темноте на ощупь. Ожидаемое прикосновение его пальцев было мне так приторно неприятно, словно они были и в креме, и в меде, и в «Финалгоне» одновременно.
Сама точно не знаю, как это у меня получилось… Солоха любила иногда щегольнуть нравоучительными восточными анекдотами, которых знала, по-моему, штуки две-три. Но туманность смысла делала их почти универсальными на все случаи жизни. Обычно Наташка брякала об стол этими самыми древними мудростями ни к селу ни к городу. После чего оживленный разговор замолкал, возникала неловкая пауза. Продолжить беседу можно было только другой, не менее восточной мудростью. Я, например, в таких случаях говорила:
– Я в этом ничего не понимаю, но, кажется, Наташка, ты – дура.
Другой или другому за эти слова пришлось бы отвечать немедленно, то есть испытать на себе бросок с последующим нажатием на сонную артерию. Меня же Солоха боготворила, почти как основателя дзюдо Кано Дзигаро или Дзигоро. Даже тень сомнения пробегала по ее волевому, но все-таки симпатичному лицу.
Любимая «узкоглазая» мудрость Солохи заключалась в следующем диалоге:
«– Что помогает тигру одним ударом лапы переламывать хребет буйвола? – спросил ученик.
Искренность, – ответил Учитель… »
Я бы ответила на этот вопрос иначе, тоже как китаец, но только из другого анекдота: «Очень кушать хочется».
… В этот вечер перед растопыренными пальцами Поливанова-младшего я тоже была совершенно искренней. Эта моя искренность была подобна вспышке. Ведь недаром «искренность» и «искра» – слова одного корня.
Я оттолкнула его ладонь одной рукой, а другой схватила мальчишку за рубашку в районе локтя. Потом крутанула его вокруг себя, как это красиво делает фигурист со своей партнершей. Только я ускорила его пируэт оплеухой по шее, перешедшей в плотный захват. В заключение я насадила всю эту разбросанную в пространстве, потерявшую равновесие, но не потерявшую возбуждения человеческую конструкцию на свое колено.
Раздался неожиданно гулкий звук, будто чем-то наполненным ударили по чему-то пустому. Этот звук так напугал меня, что я еще раза три ударила Поливанова-младшего коленом. А потом еще хотела локтем по затылку вдогонку. Хорошо, что завершающий удар у меня не получился…
Восточным философом Солоха была неважным, но вот тренером, судя по всему, оказалась неплохим. А еще говорят, что невозможно освоить рукопашный бой за несколько коротких уроков. Или все дело в искренности тигра?
Как бы там ни было, тигрице пора было собирать вещи и постараться незаметно покинуть джунгли. Буйвол, вернее, буйволенок с едва заметными рожками корчился на полу у моих ног, хватая ртом воздух и роняя слезы на ковролин.
В голове моей вертелись газетные заголовки о жестокости воспитателей в детских домах, какой-то американский триллер про страшную училку, терроризировавшую класс, и собственный школьный опыт. Я, например, давно считала нашего учителя литературы Вилена Васильевича тихо помешанным. Когда я дома в кругу семьи рассказывала про его камлания с завываниями на уроках, родители восхищались его творческой натурой и неординарным педагогическим методом. Я оказалась не права. Вилен Васильевич был не тихо, а буйно помешанным. На одном из уроков на невинное замечание Кольки Журавлева по поводу Маяковского Вилен Васильевич повалил шестиклассника на пол и принялся избивать его ногами.
Вилен Васильевич! Помните ли вы вашу ученицу Свету Чернову? Вы вполне могли бы подарить мне свой портрет с безумными глазами, с надписью «Победителю-ученику от победителя учеников». Я даже превзошла вас в искусстве педагогического мордобоя. Колька Журавлев много лет назад сразу встал и пошел к директору, а Олег Поливанов еще некоторое время корчился на ковролине. К тому же я не била лежачего мальчика. Это недостойно настоящего педагога!
Я не смогла бы добить даже такого гаденыша, как Поливанов, хотя понимала, что здоровой и красивой меня теперь из усадьбы не выпустят. Торопиться было некуда. Как говорится: за вами придут. Я уселась в кресло, опять почему-то вспоминая Зою Космодемьянскую.
Между тем, Поливанов-младший всхлипнул особенно громко и сел на пол. Я увидела смеющиеся сквозь слезы глаза. В них не было ни похоти, ни мстительной злобы, и я с удивлением узнала в них ту самую… искренность.
– Здорово! Это у тебя… у вас здорово получилось, – наконец произнес Олег, хлюпнув носом и поспешно проведя по нему рукавом. – Это ашихара-карате?
– Не знаю, – ответила я удивленно, не ожидая такой реакции. – Вообще-то моя подруга тренер по дзюдо…
– Нет, я точно знаю, что это ашихара, – упрямо возразил Поливанов. – Ко мне полгода привозили тренера по ушу. Он со мной индивидуально занимался, но у меня ничего не получалось. Тогда стал приезжать инструктор хапки-до, а потом уже был мастер ашихара-карате, чемпион мира… Это точно был уход в первую позицию, захват за рукав и за шею, а потом хиза-гери… Только надо было еще эмпи в основание черепа, в смысле, локтем…
– Локтем я не попала, – призналась я. – Не успела.
– Вот видите! – обрадовался подросток. – Чистое ашихара-карате! Почему у меня никогда всерьез этот прием не получался?
