должен быть главный стол.
— Тебе не нравится? — голос позади заставил меня
вздрогнуть.
— С чего ты решил? — нахмурилась я.
— Знаю, малышка, — усмехнулся Гарри и подошёл ко мне,
останавливаясь слишком близко за моей спиной.
— Так что? — его дыхание согревало мою кожу.
— Нет, но если этого хочет Патриция, то я буду за, — я
сделала шаг от него вперёд.
— А как ты видишь то самое место? — Гарри шагнул ко мне, и его руки оказались на моей талии.
— Что ты делаешь? — выдохнула я от этого контакта.
— Мне кажется, ты замёрзла, — прошептал он мне на ухо.
— Тебе кажется, — фыркнула я.
— Малышка, ответь, как ты видишь место, где должна
состояться свадьба, — его руки прошлись по талии и сжали её,
притягивая к себе.
Я спиной ощущала тёплое тело, а моё предало меня, опуская
все чувства к низу живота, где тугой узел сжимал всю меня.
Развратная мокрица!
— Хорошо, — выдохнула я, позволяя себе насладиться этим
теплом. — Что-то менее яркое, а спокойное, романтичное. Ведь
Патриция и папа так долго не могли быть вместе, и их свадьба
должна стать чем-то личным, а не очередным спектаклем. Я хочу
место, где будет церковь, и какая-то усадьба с историей. У наших
родителей она тоже имеется. Должен быть смысл, во всём всегда
должен быть смыл, намёк на продолжение. Это место просто орет
о своей цене, но оно не отражает характеры жениха и невесты. И
вряд ли они оба будут чувствовать себя тут комфортно и
насладиться таким долгожданным днём.
Пока я говорила, мои руки чудесным образом легли на его, а
голова упёрлась в плечо мужчины. Это было так просто, так
понятно и так больно, что захотелось вновь разрыдаться.
Неужели люблю? Неужели чувства не умерли? Неужели папа
был прав? Неужели его страх оправдан?
Дура, какая же ты дура, Лив, — я внутри билась в панике.
— Малышка, прости меня, что я был таким идиотом, — слова
Гарри повисли в тишине. Меня больше никто не обнимал, сердце
остановилось, а глаза защипало.
— Простила, давно простила, — одними губами сказала я в
пустоту, а по щеке прокатилась слеза. Даже злости внутри не
было на себя, одно одиночество. Он играл не по правилам…
Примечания:
*Перевод:
Весь год мне снятся сны, но это скорее кошмары,
Крупная дрожь пробирает меня до лопаток словно лезвием.
Глава 19.
Once upon a time I was all alone.
How you like me not, do I turn you on?
Now I got you drunk, hot, and vulnerable.
Show me what you want, give me what you want, want.
Tinashe – Vulnerable (Dave Luxe Remix).*
Я не знаю, как долго я стояла одна, пока меня не окликнул
Гарри, и я не повернулась, встречаясь с ним глазами. Не было
вызова, его лицо стало мягче, как будто мы перешли какую-то
грань между нами, и сейчас стало все легче.
— Ливи, поехали, — он подошёл ко мне.
— Домой? — спросила я.
— Нет, посмотрим ещё одно место, — улыбался он.
Нет, не хочу. Я не смогу, мне необходимо время. Долбанное
время без тебя! Я жажду быть от тебя подальше, не видеть тебя,
не оживать и не убивать саму себя воспоминаниями. Морально
меня выпили, оставив только боль в сердце.
— Это обязательно? — нехотя подала я голос.
— Хм, — на минуту Гарри нахмурился, а затем сделал шаг ко
мне, а я от него. — Малышка, что случилось?
Господи, почему так сладко, что рот склеился?
— Ничего, просто обещала Винсу с ним встретиться, а мы
тут, итак, долго, — я сложила руки на груди и посмотрела на
своего противника. А противник ли он мне?
— Прости, что рушу вашу волшебную сказку, но я должен
посмотреть. А ты можешь идти пешком к своему Винсу, — грубо
предложил Гарри и, повернувшись, зашагал к выходу из зала.
Через несколько минут я устало поплелась следом за ним,
когда дошла до центральных дверей я не увидела Гарри, да и зонта
не было. Урод! Захотелось топнуть ногой.
— Мисс, мистер Стайлс ушёл, сказал, чтобы вам вызвали
такси. Но, к сожалению, никто пока не согласился сюда приехать,
— недовольно сообщил мне наш провожатый.
— Класс, — зло просвистела я и вышла из этого здания.
Какой же ты мудак, Гарри! — кричало все внутри, смотря на
стену из дождя.
— Не промокнут ли перья у гусыни? — я услышала
ненавистный голос и повернулась.
Гарри спокойно стоял возле стены и крутил в руках зонт.
— Чтоб у тебя язык отсох! — закричала я, сжимая кулаки.
Мне хотелось врезать по его самодовольному лицу, стереть
эту усмешку и заставить его стоять на коленях. К чёрту любовь,
к чёрту всё! Я снова в игре!
— Ох, какие мы страстные, — издевался он.
— Не по твою душу, — бросила я в него слова, желая
задушить ими.
— Да, я как-то и не рвусь, — пожал он плечами.
— Мы едем? Или ты продолжишь свой детский лепет? —
сухо произнесла я и отвернулась.
— Только не плачь, малышка Ливи, тебе никогда меня не
задеть своим ядом, ты как беззубая акула кусаешься и
заставляешь смеяться, — тянул он слова.
— Господи, дай этому человеку мозгов, а? — взмолилась я.
— Господи, нашли на эту шлюху чуму, а? — вторил он мне.
— Хватит меня оскорблять! — завизжала я и подлетела к
нему, ударяя в грудь.
Он упёрся спиной в стену, а зонт выпал из его рук. Сейчас
меня пытались зарезать взглядом, но во мне было ещё больше
обиды.
— Задолбал! — крикнула я и снова стукнула. — Ненавижу
тебя!
— Проверим, насколько ты меня ненавидишь? — он схватил
меня за локти, и теперь я была прижата к стене.
— И что дальше? Поцелуешь или задушишь? — нервно
рассмеялась я.
— А вот что, — одно резкое движение, и я уже стояла под
дождём, а этот нахал смеялся. Снова смеялся надо мной!
Собрав в кулак всю ненависть, я протянула руку и схватила
его, таща за собой. Теперь и он был рядом, наслаждаясь
холодными каплями.
— Остынь, Стайлс, — усмехнулась я и, развернувшись,
пошла, с каждым шагом промокая всё больше.
И кто меня потянул надеть шелковое платье? — спрашивала я
себя.
— Идиотка, — услышала я рядом и надо мной навис зонт. —
Ты больная дура!
Я только продолжила идти, смотря вперёд. Нет, я не поведусь
на твои слова, Гарри. Хватит! Итак, слишком много сегодня было
сказано!
Мгновение, и тёплая рука схватила меня за талию и повернула
к себе. Я не успела среагировать на это действие, как последовало
другое — интимное, показывающее насколько сильна между нами
страсть. Я отчётливо ощущало горячую плоть под тканью джинс,
и моё тело опять сказало: «Да».
— У тебя стояк, — я должна была сказать это со смехом, а
получилось со страхом в голосе.
— Ещё бы, твоё платье ничего не скрывает, — вот у него
получилось усмехнуться.
— Отвали, похотливый орангутанг, — я упёрлась в его грудь
руками, но он сильнее сжал мою талию, что теперь его
эрегированное достоинство было рядом с тем местом, где все
накалилось до предела.
— Знаешь, с кем ты вчера целовалась? — зло прошипел он, а
я с глупым интересом подняла голову. — Со мной. Ты стонала,
вздыхала, позволяла лапать тебя. Это я похотливый? На себя
посмотри, шлюха неудовлетворённая!
Я хрюкнула от смеха, затем просто расхохоталась. Это были
нервы, защита от нападения на мою душу, хотя она ревела от
обиды.
— А я смотрю, тебе понравилось, ведь я помню только…
Я не успела закончить издевательскую фразу, как его губы
дотронулись до моих. Всё это конец. Мой конец.
