Бывшие. Первая жена (СИ) - Устинова Мария

— Что? — распахиваю глаза.

Богдан полностью завладел моим вниманием.

Я даже о Романе забыла. Он координировал все это?

Ян даже близко на него не вышел!

— Это я приказал извалять тебя перед камерой, когда ты заартачилась. Но я считаю, ты сама виновата, — Богдан рассматривает мои губы. — Об одном жалею. Что меня там не было. Я следил за трансляцией удаленно. Видел, как тебя раздевали и раздвигали ноги. И знаешь, что я делал, детка?

Откровение Богдана парализует, словно яд змеи. Это даже хуже, чем просто рассылка видео. Я лицом к лицу встретилась со своим страхом.

— Я дрочил, сладкая. И потом снова каждый раз, когда о тебе думал. Если хочешь, я пришью всех, кто имел к этому отношение. А ты мне отдашься, — он слегка облизывает губы и замечаю, что пальцы на моем подбородке начинают дрожать. — Подумай об этом, сладкая.

Он отпускает.

Сам не свой, Богдан выходит из кухни, шатаясь. Как пьяный от своих похотливых мыслей. Это он рассылал видео. И каждый раз, глядя на них он…

О, боже…

Три года.

Значит, ему звонил с яхты Роман, когда запретил снова тиражировать видео? Может, поэтому и бесится. Сжавшись у еще открытого холодильника, смотрю, как он тяжело поднимается по лестнице.

В дом входит Роман и замечает меня.

— Он подходил?

— Я его предупредила, — лепечу я.

— Так, — из-за пояса он вытаскивает рацию. — Собираемся, нужно все обговорить. Не сваришь нам кофе, Вера?

Хотела бы сказать: «С удовольствием», только удовольствия в этом ни капли.

Богдан возвращается в кухню минут через пятнадцать, игнорируя меня. Садится к столу. К ним присоединяются еще трое мужчин.

Веду себя тихо, как мышка. Спиной к ним варю кофе, сосредоточившись на кофемашине. Себе тоже.

— Горский будет около девяти утра. Сколько с ним людей не знаю, ты, — Роман показывает на одного из них. — Со своими людьми нас подстрахуешь. Переговоры буду вести я.

Он ловит мой взгляд, и я отворачиваюсь.

Впитываю каждое слово, словно от этого жизнь зависит.

— Богдан, ты со своими будешь следить за путями отхода. Если что пойдет не так, гаси всех, чтобы мы вышли. Я не верю Горскому…

Переставляю чашки на поднос, одну оставив для себя.

Неожиданно Богдан встает из-за стола и лезет в холодильник.

— Сливки, — он передает пачку. — Люблю сливки.

Кадык дергается на небритой шее, когда он обшаривает меня липким взглядом. Пачку пытается передать ее так, чтобы наши пальцы соприкоснулись.

— Богдан, вернись за стол, — резко говорит Роман. — Ты не меня не понял?!

— Все! Я услышал тебя, — Богдан показывает открытые ладони.

Разливаю сливки по чашкам.

Рука дрожит.

Мне осталось немного потерпеть: до утра.

Горский приедет, но я уже не сомневалась, что он появится. Такой шанс добраться до врага, Ян не упустит. Вопрос в том, заберет ли он меня. Пойдет ли на условия.

По спине пробегают мурашки.

Я его знаю. Он бороться будет до конца, лишь бы не отдать свое. Тем более, не даст отрезать себе палец. Даже представить страшно, чем все закончится. У Яна много возможностей, а охрана уже напоминает маленькую армию. Но эти ребята тоже не просты. И судя по их разговорам, в доме только лидеры. Их боевики в другом месте. И их тоже немало.

— Можешь идти к себе, Вера, — сообщает Роман. — Там выпьешь.

Забрав чашку, поднимаясь по лестнице. Замираю на середине, чтобы послушать, но они говорят слишком тихо.

Как мне пережить эту ночь…

Но остаток дня я одна. Смотрю из окна, как мужики вооружаются и ходят по двору. Подтягивается пара машин с охраной, получают распоряжения. Планируют, как будут брать в кольцо Яна…

Надеюсь, он не дурак.

Что не попадется в этот раз!

Полночи сплю одна. Роман приходит под утро, ложится в постель, и я просыпаюсь от страха.

— Это я… Спи. Скоро вставать.

Несколько секунд напряженно жду приставаний, но Роман переворачивается на спину — отдых важнее. Может он просто знает, что Ян меня не спасет?! Вот и не торопится.

Чем ближе к утру, тем спокойней я становлюсь. Не зря говорят: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Я хотя бы буду знать, что со мной сделают. И очень хочу увидеть Яна… Даже не представляла, что так могу соскучиться по бывшему за несколько дней.

Словно сто лет провела в плену.

Утром мужчины выглядят по-деловому. Богдана и еще одного парня уже нет, к счастью, а Роман в столовой собирает оружие. Забивает магазинами патроны. На столе два черных пистолета.

Смотрю на них, затем Роману в глаза.

Я же знаю, для кого предназначены эти пули.

— Ты его убьешь?

— Кого?

— Яна.

Он усмехается. Убирает оружие в кобуры: одна наплечная, другая поясная. Набрасывает ветровку.

— Я получил приказ. Выходи на улицу, нам пора.

На крыльце вдыхаю сырой лесной воздух.

Смотрю в небо, пока Роман выходит за мной, закончив с оружием. Несколько вездеходов стоят перед крыльцом.

Я не хочу ехать!

Вдруг понимаю, что все плохо закончится. Не получится выйти без жертв. Не в этот раз.

Но Ян наверняка уже где-то здесь — это успокаивает.

— Погнали, мужики.

Сажусь на вездеход за Романом.

— Нужно было тебя вперед посадить, — ворчит он. — Держись крепче!

Стартует резко, последним.

Разгоняется так, что лицом утыкаюсь в спину и двумя руками обхватываю торс. Сначала держусь скромно, но слишком боюсь скорости. Уже скоро вцепляюсь изо всех сил.

Минут через тридцать он сбрасывает скорость.

Я успела отбить об кочки всю задницу. Спина болит и ноет.

Роман привстает на вездеходе — остальные ушли вперед.

Постепенно шум стихает, замещается шелестом леса.

Мы одни.

Я вглядываюсь вперед: где-то там Ян. Где ты?!

Сердце стучит, как ненормальное и Роман, к которому прижимаюсь грудью, должен это чувствовать. Отлипаю, садясь свободно.

Вокруг никого.

Он собрался отрезать моему бывшему палец в походных условиях?

До сих пор не верю, что Горский на это пойдет.

Нет.

Оба ловушку готовят, каждый хочет уйти с добычей и невредимым, но я знаю, что это будет кто-то один.

Холодный лесной воздух обжигает горло.

Роман оборачивается.

— Иди сюда, — он подает руку, помогая спуститься с вездехода, что на шпильках нелегко. Неужели не нашлось пары кроссовок или он специально купил такую одежду и обувь, чтобы далеко не ушла одна? — Нам нужно поговорить, Вера.

Не хочу.

Какие к черту разговоры?

— Я сейчас тебя отвезу и, если он все сделает правильно, ты уйдешь с ним, — Роман облизывает губы, смотрит куда-то вбок, как пацан, признающийся в любви. — Я решил, что так правильно. Мы не увидимся.

— Ты правда нас отпустишь?

— Сейчас так будет лучше… — прямой взгляд в глаза. — Я держу слово. Если Горский достаточно умен, чтобы смириться, то да. Проблема не в этом… Ты мне не безразлична. Ты ведь поняла это?

По спине проходит холод.

Поняла ли я?

Судя по тому, как он полруки сжег Богдану и так меня и не поимел, да… Поняла.

И нет.

Я этому не рада.

— Ты многое про меня узнаешь, — продолжает он. — Он наверняка тебе скажет.

Что еще я поняла — Роман Северный не вписывается в привычные рамки. Кто он, почему такой… Я его не понимаю.

— Что бы ты не услышала обо мне, просто запомни… — он перехватывает мою руку, играя пальцами, и подносит к своей груди. Ничего не говорит. Но прижимает напротив шрама, — я мог причинить тебе вред, но не сделал этого.

Сомнительные слова после похищения, домогательств на яхте, а потом этих чудовищных дней в доме. Он реально думает, я к нему проникнусь? У меня с головой все в порядке.

Но каждое слово. Его взгляд: немного пристальный, немного с поволокой, все это пугает до мурашек.

— Зачем мы остановились? — шепчу я, уже догадываясь, что это не часть плана.

Роман хотел поговорить без свидетелей.