Провинциальная девчонка - Гарвуд Джулия

– Что именно?

– Декан попросту нас боялся. Учтите, что при этом мы утали и были нетрезвы.

– А вы выяснили причину, по которой он вас боялся?

– Наши мозги. Он знал правду.

– Какую именно?

– У женщин мозги куда лучше работают! – пояснила она, меясь, добавила:

– Страх и неуверенность в себе – вот что лжит в основе этих предубеждений. Помню, как поразило нас это озарение. Разумеется, все это чушь, но тогда мы были слишком пьяны, чтобы соображать здраво. Теперь я понимаю, что все это вздор и что мы ничем не лучше и не хуже докторов-мужчин, но тогда возможность немного расслабиться и позлорадствовать помогла нам пережить самые трудные времена.

– А ваша ординатура? Так же тяжело пришлось?

– Нет, все было совершенно по-другому. Над нами всеми издевались одинаково, по двадцать часов в день и семь дней в неделю. Там никого не интересовало, женщина я или нет. Все что от меня требовалось, – поворачиваться как можно быстрее. Работа изматывала до крайности. Но я научилась урывать по пятнадцать минут сна, стоя у стены.

Мне повезло: моим руководителем оказался одаренный хирург. Правда, с омерзительно скверным характером, однако мы как-то поладили. Тогда я не вылезала из хирургических костюмов, так что мода в расчет не бралась.

– Мой доктор – женщина.

– Не может быть!

– Да. Она даже удалила мне аппендикс.

– Я не ваш доктор. А будь это так, посадила бы вас на низкокалорийную диету с малым содержанием натрия.

– Разве я не сказал, что не слишком люблю своего доктора и никогда не следую ее советам? Что же касается одежды, совершенно не важно, что вы носите, Мишель. Мужчины все разно не сводят с вас глаз. Будем надеяться, что братья Карсон не повысовываются из окон, пока я буду из кожи вон лезть, чтобы затерроризировать их до смерти.

– Собираетесь применить тактику запугивания? Прекрасно.

– Так и думал, что вы одобрите.

– То есть как это – «повысовываются из окон»? Я что, не пойду с вами?

– Простите, но вам не придется наблюдать, как братья трясутся.

– Это еще почему?

– Не хочу, чтобы вы слышали то, что я буду им говорить. Кто знает, а вдруг вам придется свидетельствовать в суде против меня…

– Скажите честно, что вы задумали? Он уселся напротив Мишель.

– Потерпите и увидите, – пообещал он, потянувшись к коробке с кукурузными хлопьями и насыпая себе огромную порцию. – Кстати, мне больше нравятся «Фростид флейкс» <Глазурованные сахаром хлопья.>.

С этими словами он высыпал сверху половину сахарницы.

От этого зрелища Мишель слегка подташнивало.

– В кладовой стоит пятифунтовый мешок с сахаром. Почему бы не притащить его сюда, взять ложку и орудовать, пока дно не покажется?

– Солнышко, сарказм с утра пораньше вреден для здоровья. Хотите кофе?

– Он только для вас. Сама я пью диетическую колу.

– Опять критикуете мою систему питания? – рассмеялся он. Мишель вынула из холодильника банку колы, потянула за колечко и с наслаждением глотнула.

– Действительно кто-то звонил в дверь на рассвете, или мне показалось?

– Курьерская служба привезла из Нового Орлеана кое-какие бумаги для меня. Поразительно, что водитель сумел найти ваш дом. Мои указания были весьма приблизительными.

– У вас есть отделение в Новом Орлеане?

– Просто друзья. Потолковав с Дарилом, я позвонил кое-кому в Бостон. Поскольку я не знаком с законодательством Луизианы, особенно в тех разделах, что касаются компенсаций пострадавшим работникам, пришлось задействовать связи.

– Мне всегда казалось, что если несчастный случай произошел на работе, пострадавшему должна быть выплачена компенсация.

– Имеются некоторые исключения.

– Какие именно?

– Если инцидент произошел по вине самого работника, появившегося, скажем, в пьяном виде, в компенсации ему откажут.

– Или если рабочий встал за станок, заведомо зная, что он неисправен?

– Именно этот аргумент используют Карсоны.

– Но вы к этому готовы?

– Совершенно верно.

– Почему вы так торопитесь?

– Чтобы не оставлять Дарила в подвешенном состоянии. Я здесь долго не пробуду и хочу все уладить до возвращения домой.. Я ему обещал.

Мишель опустила голову, наблюдая, как медленно набухают хлопья. Она с самого начала знала, что Тео скоро уедет.

Конечно, знала. И именно по этой причине старалась не слишком к нему привязаться. Но, как ни противно было признаваться, ей больше всего хотелось схватить его и не выпускать.

Ах, жлоб здоровый! Это он во всем виноват. Не поцелуй он ее, ей бы не было сейчас так худо на душе.

– Что-то не так? – осведомился он.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– У вас такое лицо, словно хотите лягнуть кого-то.

– Просто думала.

– О чем?

Мишель отодвинула недоеденные хлопья, откинулась на стуле и сложила руки на груди.

– О неспецифическом вирусе, – злобно прошипела она.

– В жизни не предполагал, что вы способны думать о подобных вещах. Вирусы. Поди догадайся!

– Неспецифические вирусы, – поправила она.

– Простите, ошибся. Итак, что вы думаете о неспецифических вирусах?

– Они вероломны, коварны и разрушают человеческое тело, атакуя его исподтишка и неожиданно. Только сейчас вы были совершенно здоровы, а через минуту горло скребет и все тело ноет. И когда вы думаете, что хуже уже быть не может, начинается кашель, и не успеете оглянуться, как на вас наваливаются всяческие осложнения.

Он смотрел на нее несколько секунд, прежде чем спросить:

– И вы думали об этом потому…

Потому что ты уезжаешь.

– Я врач. Моя работа думать о подобных вещах.

– Вы себя хорошо чувствуете?

– Да, но кто знает, что будет через пять минут? Они так жестоки, эти вирусы. Наносят внезапный удар… и все.

Мишель красноречиво прищелкнула пальцами и кивнула.

– Но если только они не смертельны, рано или поздно силы их истощаются и болезнь проходит, верно?

– О да, можете не сомневаться, – отрезала она.

– Да что это с вами такое, черт возьми? – удивился Тео.

– Чувствую приближение вируса.

– Вы только что сказали, что прекрасно себя чувствуете, – указал он.

– Не желаю больше говорить об этом. Больные люди меня угнетают.

– Мишель…

– Ну что еще?

– Вы доктор. Пусть я говорю банальности, но вы целый день имеете дело с больными. Не так ли?

Неожиданно поняв всю ребячливость своего поведения, Мишель попыталась как-то оправдать временное помрачение.

– Простите, по утрам я редко бываю в хорошем настроении.

– Но разве большинство операций не делаются с утра?

– Да, но пациенты обычно уже под наркозом. Им все равно, в каком я настроении. Вы хорошо спали? – спросила она, намеренно меняя тему.

– Да, а вы?

– Очень. Хорошо, когда телефон не поднимает тебя по ночам. От вашего друга Ноэ не было известий?

– Нет.

– Ему придется заехать сюда, чтобы взять ключ от клиники. Так что мы его дождемся.

– Ноэ ключ не понадобится.

– Но как он войдет?

– Откроет замок отмычками, но не волнуйтесь, все будет Сделано аккуратно и тщательно. Умение действовать бесшумно – предмет его особой гордости.

– Вы договорились о месте и времени встречи?

– Нет. Но меня это не тревожит. Ноэ нас найдет. Что у вас на сегодня?

– Поскольку вы не хотите, чтобы я убирала клинику до приезда Ноэ, день у меня свободный. Правда, нужно позвонить доктору Робинсону, узнать насчет сложных пациентов. А самая главная задача – затащить вас на футбольную тренировку в три. Вы обещали мистеру Фриленду заехать, а поскольку я врач команды, с весьма неопределенными, впрочем, обязанностями, все равно должна там быть.

– Им нужен доктор во время тренировок? – усмехнулся Тео.

– О да! Мальчики рады любому случаю порезвиться, следствием чего является множество травм. Они вечно стукаются друг о друга головами и другими частями тел. Странно, но даже шлемы и подкладки не помогают. На прошлой неделе у меня было вывихнутое плечо, а два дня назад – сильный ушиб колена. Мальчишки просто ужасны, только никому не говорите, что я так сказала. Кстати, о мистере Фриленде. Он написал на бумаге число. Вы видели его и, надеюсь, были потрясены суммой?