Внимание! Мы ищем маму (СИ) - Лотос Милана

– Мы идем сейчас к участковому. Оттуда можно будет вызвать соцработника из города.

– Может, не надо, - канючим мы уже вместе со Стёпкой. И понимаю, что, кажется, мы влипли по самые помидоры.

– Пожалуйста, - просит за нас двоих мой сын.

И тут девушка оборачивается и смотрит на наши жалкие во всех смыслах лица. Я передаю коробку сыну, а сам складываю руки в просящем жесте.

– Мы правда больше не будем. Простите нас, красивая девушка.

– Меня Настей зовут, – сообщает она вскользь и мне кажется, она со мной флиртует. - Вы обещаете следить за вашими детьми? Мыть, одевать, кормить, лечить, наконец…

Я смотрю на Степку и понимаю, что Настя-то на самом деле права.

Мой сын, чумазый и нечесаный, и одежда на нем какая-то старая и поношенная. Порванная к тому же. Степка не лучше. Выглядят как бездомные.

– Но… они же деревенские, что с них взять? - пожимаю плечами, пытаюсь торговаться.

– Это что такое оправдание вашего бездействия? - наседает на меня. - Сами то вы выглядите хорошо, даже очень хорошо. По меркам деревни. Или вам на ваших детей денег жалко?

О как! Надавила так надавила. Можно сказать, размазала по поверхности.

– Нет, не жалко. Тут другое, - пытаюсь оправдаться перед незнакомой девушкой и вдруг осознаю: Андрюха, блядь, а какого хрена? Она вообще кто такая, чтобы так со мной разговаривать? Я бывший мент, бля. Не позволю!

Хотя уже позволил.

Вот что с нами делает женская красота. Чувствую себя гребаным подкаблучником, который вцепился за женскую сиську и держится за нее ручками и ножками. Тьфу, отвратительно.

Хотя женскую красивую грудь просто обожаю.

А вот подкаблучников и слизняков, терпеть не могу.

– Что другое? - вдруг спрашивает она и смотрит на меня таким хитрым взглядом, словно пытается проникнуть под кожу.

– То, что это мои дети, - быстро подхожу к ней, протягиваю руки и перекладываю мелкого себе на плечо, - все остальное не вашего ума дело.

Пахнет она, конечно, обалденно. Я даже подзавис малость, хотелось поглубже вдохнуть… а потом еще и еще… и это я, кажется, не про духи.

Вот это тебя, Андрюх, занесло!

– Мужчина, что вы себе… - закончить она не успевает, я отхожу от нее и иду с Темой и Степаном дальше.

Она нагоняет и встает перед нами.

– Не пущу! - протягивает ко мне руки, точнее, к спящему Теме. - Вы не понимаете, ребенку нужен уход и медицинский осмотр. Он бледный и явно недоедает.

– Я с этим сам как-нибудь разберусь, - обхожу стороной настырную барышню. - Отец как никак.

– Плохой из вас отец, раз вы не заметили, что оба ваших сына больны.

– Чего? - Возмущенно поворачиваюсь и ястребом смотрю на эту… ну блин, красотка же. Глаза можно сломать.

– Я вам как врач говорю, ваших сыновей нужно срочно обследовать.

– Вы что врач? - удивленно смотрю на эту худенькую маленькую женщину и не верю ни единому ее слову.

– Детский врач, педиатр. Работаю в клинической детской больнице, в городе.

– Вы сейчас серьезно? В клинической вы говорите? - удивляюсь тому, что говорит это Настасья. Я ведь работаю с этой больницей, мои ребята несут там охранную службу. Сколько раз там был, встречался с главврачом, а эту девчушку, которая величает себя педиатром, ни разу не видел.

– Именно. А что не так? - Хмурится и с удивлением смотрит на меня. Чуть улыбается, наверняка не может устоять перед моим обаянием, и на щеках у нее появляются милые ямочки.

– Ничего. Просто я знаю, про какую больницу вы говорите. Значит, завтра же, прямо с утра я приведу обоих пацанов к вам. В каком вы кабинете работаете?

– У меня сейчас отпуск, но я могу дать вам контакты моей коллеги. Она тоже очень хороший врач. Поэтому я и шла к участковому, чтобы позвонить Оле. Мой телефон просто сломался, а у брата есть телефон в участке.

– Участковый ваш брат? - Удивляюсь так, что аж подпрыгиваю. - Все интереснее и интереснее.

– Ну да, - непонимающе смотрит на меня, - Константин Петров - мой старший брат.

– Твою мать, а! - Кричу я так громко, что Тема просыпается и начинает хныкать. - Ой, прости, малыш.

– Ну, папаша, вы даете! - Слышу за спиной знакомый голос и оборачиваюсь. На крыльце одноэтажного кирпичного дома, именуемого участком, стоит невысокого роста с большим животом и лысиной Костик Петров. Мой одноклассник и дружбан. И тут я словно громом пораженный, понимаю одно: Настенька эта та самая мелкая сестричка моего друга, которая постоянно увязывалась за нами, куда бы ни шли. А когда я вернулся из армии, первую, кого поцеловал взасос, была Настя Петрова.

6.

– Не может быть, Костян, ты! - Ухмыляясь, я подхожу к здоровому мужику, в котором бы не в жизь не узнал того худощяго и прыщавого парнишку.

В общем-то, мы оба были одинаковой комплекции. После армии я вернулся в деревню, а Костик, насколько я помню, остался еще служить по контракту. Потом наши пути-дорожки разошлись.

Я осторожно передаю Тёму Насте, и в этот самый момент, Костик, широко ухмыляясь, до боли хлопает меня по плечу, а потом сжимает в своих объятиях.

Блядь, мне показалось, что кости скрипнули, а ребро как будто треснуло. Я недовольно крякнул и отодвинулся. Хрустнул шейными позвонками и выдохнул. Кажется, все на месте.

Кабинет участкового пах пылью, старыми бумагами и приготовленным дошиком.

– Андрюха, старый хрыч! Неужели это твои орлы? - он с нескрываемым удивлением смотрит на Стёпку, который изучает милицейскую фуражку у него на голове, и на Тёму, который устроился на коленях у Насти и сонно клюет носом.

Презабавное зрелище.

– Мои, – кряхтя, ответил я, все еще разминая свои мышцы, которые пострадали при массированной атаке тяжеловеса. – Не топорщись, как индюк. Сам до сих пор в шоке.

– А я помню, как ты клялся и божился, что «бабы и детишки – это не моё», – передразнил его Костик подмигивая. – А теперь глянь – целый выводок. И Настьку мою тогда, в восемнадцатом, ты тоже поцеловал с такими же словами.

– Ну… хм…

Я почувствовал, как горит шея под воротником. Украдкой глянул в сторону Насти. Она сидела на стуле, укачивая Тёму, и тихо о чем-то говорила со Степой. Мальчик, сначала насупившийся, потихоньку оттаивал, кивая в ответ на её мягкие вопросы. Кажется, она не слышала и вообще, вполне вероятно, что забыла про тот поцелуй. Если честно, вспоминать там особо нечего. Ну поцеловались разок, с кем не бывает.

– Давно это было, – буркнул я. – Водки тогда перебрали. И ты же сам подначивал: «Сделай ей сюрприз, она по тебе с пятого класса сохнет».

– Ага, а ты, такой весь из себя крутой, из армии только что вернулся и сделал. А потом как ошпаренный смылся. Она, мелкая, потом неделю не выходила из комнаты, по-моему, - потер репу и икнул, - ревела вроде.

– Врёшь, – неуверенно отреагировал, но в памяти вдруг отчётливо всплыл образ той, шестнадцатилетней Насти: смеющиеся глаза, тёмные косы и её растерянный, но вовсе не обиженный взгляд после того поцелуя. А потом я и правда уехал, потому что испугался того нахлынувшего чувства, такого острого, что его нельзя было контролировать.

Я снова уставился на неё.

Настя выросла. Из гадкого утёнка-подростка превратилась в… в вот эту. В красивую женщину с ясным, умным взглядом и твёрдым характером, у которой на щеках, когда она улыбалась Стёпе, появлялись те самые, симпатичные ямочки.

Она ловко пристроила спящего Тёму поудобнее, и её движения были такими естественными, такими бережными, что у меня в груди что-то ёкнуло.

– Так о чём это я? – Костик развёл руками, прерывая его мысли. – Ах да! Значит, Настька моя тебя, такого грозного, на месте преступления и повязала? Детей запустил, борода тебе дороже сыновей? Ну, Андрюха…

– Да не запустил я их! – взорвался я, но без былой уверенности. – Они просто… с бабкой и дедом живут. Свободно. А городские, они всегда чистенькие, как с картинки. Понимаешь, - я отвел его в сторону, чтобы Настя не слышала, - я про Степана узнал пару дней назад. А Тёмыч вообще мне неродной. Машка обоих бросила и умотала куда-то с очередным любовником. Ну а мне что делать? Тесть с тещей вообще никакие. Больные и старые. Детей запустили. Степка вон, воровать начал. Я вытряхнул из коробки украденные кошельки. Пробей их по базе. Может, кто заяву писал на поиск?