Её тень (СИ) - Головьева Светлана

— Это не конец, Делия. Не конец.

— Это меня и пугает больше всего…Незнание того, что он с нами ещё не закончил. Кто в его списке будет следующим. Ты? Или может быть я?

Я выпрямилась и посмотрела на него, сердце разрывалось от смешанных эмоций, но одно я знала точно, Заккари стал для меня очень близким человеком, и если бы с ним что-то случилось, то я бы этого не пережила. Поэтому коснулась его щеки, покрытой щетиной, и наклонилась к нему. Наши лица впервые находились в такой близости. Взгляды пересеклись, ладони вспотели от волнения, а пульс ускорился раза в два. Заккари тоже нервничал, я чувствовала это, видела по его напряжённому взгляду, по тому, как трепетали его тёмные густые ресницы. Его глаза горели неистовым зелёным огнём. Мы чувствовали одно и то же. Мы были совершенно разными, но прекрасно друг друга понимали. И видя мою нерешительность, Зак первым сделал этот шаг в пропасть. Его тёплые губы коснулись моих. Лёгко и осторожно, словно боясь меня спугнуть, он прошёлся кончиком языка по моей нижней губе. Его рука легла на мой затылок, и он притянул меня к себе. Поцелуй углубился, стал более смелым, страстным. В нём чувствовалась любовь, голод, какая-то неудержимость. Так целуются люди, которые знают, что в следующее мгновение их город накроет цунами, и они погибнут. Наш город уже погряз в руинах, наши жизни были навсегда сломлены, души изранены, нам нечего было терять.

— Знаю, сейчас не подходящий момент. Время надо сказать неспокойное, — я нервно опустила взгляд на наши сплетённые пальцы и улыбнулась, всё ещё не веря, что действительно собираюсь предложить такое. В последнее время я всё чаще делала, то чего сама от себя не ожидала. Но сегодня мне действительно было это нужно. Я нуждалась в Заке, в том, что он мне дарил, когда находился рядом. И пусть меня осудят, пусть скажут, что я плохая, раз вообще думаю о таком. Ведь мой парень находился неизвестно где, возможно он страдал или уже давно был мёртв. Но я не могла об этом думать. Только рядом с Заком я находила покой, только он заставлял меня забыть обо всём этом кошмаре. Я любила его, мне нужно было признаться в этом хотя бы самой себе. И я абсолютно точно чувствовала, что Заккари тоже меня любил. Это его любовь исцеляла все мои душевные раны. И я хотела быть с ним, пока могла. — Я хочу сказать, если мы доживём до завтрашнего утра, то я бы хотела, чтобы мы встретили его вместе. Не знаю, что нас ждёт дальше, но я больше не могу находиться вдали от тебя, не могу лгать самой себе, говоря, что ничего не чувствую по отношению к тебе. Не могу игнорировать то, как реагирует моё тело, когда ты рядом. Знаю, что всё это неправильно, может быть, кому-то это покажется гадким. Но разве может любовь быть неправильной? Ведь благодаря ей я чувствую себя гораздо счастливей и живей. Я всё пытаюсь понять, когда это началось. Когда я стала чувствовать то, что чувствую и понимаю, что это было со мной с самого начала. Да, с той самой первой встречи на школьном дворе. Помнишь, ты тогда приехал за Маркусом, потому что у него сломался мотоцикл. Ты тогда вёл себя, как настоящая задница, как впрочем и всегда.

Заккари улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Мои руки дрожали, я очень волновалась, говоря это вслух, то и дело заикалась, но он продолжал сжимать мои ладони и внимательно слушать. Поэтому я продолжила, но отвернулась к реке, не в силах одновременно выворачивать перед ним свою душу и смотреть в его глаза. Это было чересчур для меня и для моей нервной системы.

— Мне всё время казалось, что это от страха по моей коже бежали мурашки при виде тебя, что это из-за твоего нахального и грубого поведения всё моё тело немело, а ноги подкашивались. Но на самом деле, я просто не понимала своих чувств. Я обманывала себя и всех вокруг, продолжая себя убеждать в том, что ты кусок дерьма, который всем приходится терпеть. Но что-то в глубине души каждый раз убеждала меня в обратном, лишь сильней притягивая к тебе. Это не любовь с первого взгляда, даже не со второго. Это чувство, похожее на деревце, которое ты посадил в моём сердце и которое поливал с каждой нашей встречей. Оно выросло, окрепло и зацвело благодаря тебе. Я говорю полную чушь? — я снова перевела взгляд на Заккари, но он не смеялся надо мной, даже не улыбался. Его лицо было серьёзно, как никогда. Он внимательно смотрел на меня, словно пытался проникнуть мне в душу. Глупый, он не понимал, что уже давно пробрался мне под самую кожу и поселился внутри меня. Забрался так глубоко, как никому до него не удавалось.

— Нет, Делия. Это не чушь. Совсем нет. Ведь я чувствовал тоже самое. И поэтому вёл себя как скотина. Мне казалось, что это тебя оттолкнёт. Мой брат гораздо лучше меня, ты ему подходишь. Так я думал и не хотел ничего испортить между вами. Я действительно не самый лучший человек, моё сердце отравлено яростью и обидой ко всему этому миру, мне не хотелось, чтобы ты прикасалась ко мне. Ты слишком добрая, мягкая и милая, чтобы видеть это безобразие. Но, в конце концов, у меня просто не хватило выдержки. Тем более, когда в городе начало твориться чёрти что. Я пытался быть тебе другом. Держать дистанцию. Маркус всегда был ко мне добр, в этом ты была права. Мне не хотелось его ранить.

— Жизнь всегда такая сложная?

— Думаю, первые лет двадцать, а потом просто привыкаешь, — и опять эта кривая соблазнительная ухмылочка. И как я могла так долго закрывать на это глаза.

— Давай заключим договор хотя бы до завтрашнего утра?

— Какой?

— Мы не будем говорить ни про Маркуса, ни про Шарлотту, ни про этого маньяка, ни про чувство вины, которое мучает нас обоих. Давай на несколько часов будем просто Делией и Заком, согласна?

— Хорошо.

— Тогда пошли, — Зак встал и протянул мне руку.

— Куда? — он помог мне встать, но руку так и не опустил. На его губах блуждала улыбка, а глаза сверкали на солнце.

— Свожу тебя на свидание, давно ты была на пикнике?

— Вообще-то да.

— Тогда пойдём, пока погода опять не испортилась, — Заккари подмигнул мне, обнял за плечи и мы пошли по тропинке к парковке, на которой он оставил свой автомобиль.

Он отвёз меня на другую сторону Дарема, туда, где каждый дом обладал приличным пастбищем, просторным огородом. Эдакие миниатюрные фермы. Автомобиль свернул к одному из таких домиков. Небольшой, двухэтажный дом с массивной кирпичной трубой и старой черепицей выцветшей на солнце. На втором этаже было что-то на подобии балкончика, на котором в глиняных горшках стояли цветы. Два окошка выходящих на дорогу, закрывали белые кружевные шторы. К дому вела тропинка из булыжника наполовину заросшая сорняком. Некогда белый забор с калиткой, сейчас выглядел изрядно потрёпанный непогодой. Дождь и ветер сделали своё дело, и краска практически облупилась. Но хоть дом и выглядел старым и немного заброшенным, словно старый дедушка, живший в одиночестве. Тем не менее, от него исходило некое тепло и уют.

Заккари взял меня за руку и повёл к дому. Почтовый ящик возле калитки был открыт и пуст. А на самом ящике значилась фамилия Левингстон. Я обернулась к Заку, пока он открывал передо мной калитку. Мы замерли в проходе, и я решила спросить.

— Чей это дом?

— Мой, — просто ответил он, но во взгляде проскользнула печаль. Видно, что он не очень-то хотел мне об этом рассказывать. Зак отвернулся и с тоской посмотрел на дом из серого камня. Тихо вдохнул и с шумом выдохнул. Когда он снова взглянул на меня, то ему удалось улыбнуться. — Это дом моей матери. Я жил тут с ней, пока она не умерла.

С этими словами он пошёл дальше. Плечи его ссутулились, я понимала, что сейчас он скорей всего вспоминал её. Я чувствовала боль и грусть, исходящую от него. Этот дом снова возвращал краски его потускневшим воспоминаниям, раздирал раны, которые успели затянуться. Я нагнала его и взяла за руку, крепко сжала, давая понять, что я здесь, что ему не нужно проходить через всё это в одиночку. Заккари посмотрел на меня, чёлка снова упала на лоб, закрывая глаза, и он убрал её. На его губах заиграла улыбка, когда наши взгляды встретились. И от этого на моей душе стало гораздо спокойней.