В клетке у зверя (СИ) - Юта Анна

— Вадим, надо ехать домой, твой брат явился туда. — Произносит он обеспокоенно. — И он не один.

61. ♀

Валерия

Мне не хочется, чтобы Вадим уходил. Я понимаю, что это необходимо, что нужно расквитаться с Седым или как его там, Борисом, нужно защитить меня, но внутри мне кажется, что защита Вадима нужнее мне прямо тут. Рядом. Я хочу, чтобы он прикасался ко мне, гладил, обнимал. Это так трогательно и приятно, что, когда он уходит, в душе разливается тоска.

Однако усталость оказывается сильнее меня. Сильнее всего — даже желания побыть с Вадимом. Я вырубаюсь почти сразу, как за ним закрывается дверь.

— …открой гребанную дверь! — в сон бесцеремонно врывается голос Тохи. — Сейчас же, Амелия!

Раздаются провороты ключа в замке. Я спросонья слабо понимаю, что происходит.

— Ты не притронешься ко мне, Антон! — кричит Амелия. — Лера спит. Ты с ней поговоришь, когда приедет Вадим!

Подпрыгиваю на кровати. Тоха. Тут. Вадима ещё нет. А настроения за дверью, мягко говоря, напряженные. Головой я понимаю, что выходить нельзя. Тоха и так параноик, а Седой и Шутом, скорее всего, выставили меня предательницей в его глазах. Так что он пришел вершить правосудие. Но нельзя, чтобы из-за меня пострадали Амелия или Света. Они ни в чем не виноваты. А я знаю, какими словами убедить Тоху в подставе Шута.

Сердце колотится в пищеводе, но я спускаю ноги с кровати и прямо босиком иду к двери. Стучу.

— Амелия? — произношу аккуратно на случай, если Тоха спустился вниз, а она тут.

— Выходи, сука! — ревет Тоха.

Не спустился.

— Лер, я не дам ему войти, — произносит Амелия. — Ключ проглочу, если что.

Вот же отчаянная девчонка!

— Открой дверь, Амелия, — на лице сама расползается улыбка. — Мы поговорим с Тохой, и я ему расскажу, кто сдал его склад.

— С ума сошла?! — долетает из-за двери.

— Выходи! Вывезу в лес, там поговорим! — поддакивает Тоха.

Мне почему-то совсем не страшно. Я уверена, что смогу донести до него правду, даже при том, что он на меня рычит.

— Ты никуда меня не повезещь, Тох, — произношу серьезно. — Если хочешь узнать, кто крыса.

Снаружи повисает тишина.

— А тебе-то откуда знать?! Ты сейчас что угодно выдумаешь! — наконец отмирает Тоха.

— Это длинная история. Прекрати кошмарить остальных, и спокойно поговорим, — сама не знаю, откуда во мне берется такая решимость. Но я откуда-то знаю, что Тоха меня и пальцем не тронет. Точнее, знаю, что если тронет, останется без руки. — Ну так что? Будем разговаривать? Или ты продолжишь быковать?

— Будем, — доносится из-за двери, и скрежещет ключ. Вдыхаю поглубже, видя, как поворачивается дверная ручка.

Тоха рывком открывает створку и втыкает в меня взгляд, который из разъяренного быстро становится удивленным. Заметил синяки? Или удивлен моему неформальному виду?

— Что за… — выдавливает он, будто не узнает меня.

— Я не одета, прости, не до того было, — бросаю ему и выхожу из спальни Вадима. — Поговорим в гостиной.

Не понимаю, откуда это берется. Как я, маленькая, слабая физически девушка, могу прогнуть бандита, вроде Тохи, который в два раза больше, тяжелее и сильнее. Со мной что-то произошло. До последнего похищения я бы тряслась как осиновый лист при виде Тохи. Краснела, бледнела, дергалась бы, опасаясь, что он меня ударит. Похоже, я чувствую незримое покровительство Вадима. Иначе не объяснить, почему Тоха ничего мне не делает. Только хлопает глазами. Я просто знаю, что зверь, который объявил меня своей, уничтожит любого, кто причинит мне хоть малейший вред. А в глубине души я уверена, что уничтожит жестоко. Тоха, походу, тоже чувствует, что тронь он меня, места будет мало.

Я спокойно прохожу по балкону второго этажа и замечаю в гостиной четверых мужчин бандитской наружности. Грубые лица, кожаные куртки, черные джинсы, в руках оружие. На войнушку ребята собрались. Идиоты. В этом доме нельзя никого убивать.

Я усаживаюсь в кресло у журнального столика по центру, в этом кресле я наблюдала падение Олега. Тоха тяжело плюхается на диван напротив. Подходит Света. Даже мне заметно, как она дрожит.

— Я выпью воды, желаешь что-нибудь? — спрашиваю у Тохи.

— Виски, — бросает он.

Дурак.

— Тебе чистое сознание нужно, чтобы воспринимать информацию, — произношу укоризненно, но Света уже приняла заказ и пошла исполнять.

— А ты не учи меня, малолетка, — вроде злобно говорит Тоха, но в голосе слышатся нотки то ли сарказма, то ли настоящей улыбки.

Света приносит нам напитки, Тоха салютует мне бокалом с виски.

— Жги давай! — подгоняет. — Почему я должен поверить, что склад слила не ты?

Краем глаза я вижу Амелию, которая кому-то звонит, стоя на балконе второго этажа. Только бы не в полицию, у меня все под контролем.

— Ну для начала, потому что я вообще не в курсе твоих дел, — отпиваю воду. — А во вторых…

И я рассказываю ему все, что со мной случилось с момента возвращения из Петрозаводска.

— А я-то думал, куда ты пропала… — тянет Тоха.

Настораживаюсь. Кто ему сказал, что я пропала? Кто мог? Света — исключено. Амелия — тем более. Из более-менее приближенных к дому остается Николай. Но это неточно. Да и смысл ему…

— Это Коля сказал тебе, что мы с Вадимом уехали? — спрашиваю как ни в чем не бывало.

— Он сказал, что только ты слиняла, — огрызается Тоха. Настроение у него испортилось после моего рассказа. — Про Вадима ничего не говорил.

— Мама… Я уехала к маме, — произношу вроде ровно, но голос садится, стоит вспомнить, что она так и лежит в больнице, одна, не зная, что со мной. В глазах появляются слезы.

— Он ну не реви только, — досадливо бросает Тоха.

— Ты черствый… — замолкаю, не зная, какое слово лучше подойдет. — Черствый долбак! Не смей мне ничего указывать! Лучше потрави крыс у себя во дворе!

Тоха собирается мне что-то ответить, как вдруг дверь в особняк открывается, и врывается Вадим.

— Ты посмел напасть на Леру! — Его искаженный яростью голос обжигает уши.

Он диким взглядом выхватывает Тоху и налетает на него с кулаками.

— Не! Смей! Трогать! Мою! Женщину! — ревет он, хватая брата за одежду, и вместе они падают на журнальный столик. Стаканы летят в разные стороны, сам столик разбивается в щепки. Я вскакиваю с кресла, не знаю, куда себя деть.

Вадим впечатывает сокрушительный удар в лицо брату, тот защищается, переворачивает противника, бьет в ответ. Вадим перекидывает Тоху через себя, забирается сверху. Жутко смотреть на эту потасовку. И, кажется, мой зверь сейчас в таком состоянии, что его могу успокоить только я.

— Вадим, стой! — перекрикиваю звуки борьбы, и оба мужчины поворачивают головы в мою сторону. — Мы с твоим братом уже все обсудили.

— Обсудили? — ошарашенно переспрашивает Вадим отпуская Тоху. — С моим… С Тохой? Обсудили?!

— Да, — подает голос Тоха, с трудом поднимается на локти и потирает ушибленную челюсть. — Лера мне все рассказала. Мы… просто говорили.

Вадим поворачивается ко мне.

— Тогда почему ты плачешь? Он обидел тебя, Лер? — Голос твердеет до опасного к концу фразы.

— Не он, — произношу скомкано и опускаю взгляд. — Просто вспомнила о маме.

— Виктор в курсе, — бросает Вадим, слезая с Тохи, и жестом зовет меня к себе. — Иди сюда. Ты в порядке?

Он нежно обнимает меня, а я ощущаю, как колотится его сердце. Кажется, звук должен быть оглушительный, но я только чувствую вибрации под кожей на крепкой груди.

— С Шутом я сам разберусь, — цедит старший брат и поднимается с пола. — Спасибо за информацию. И… Прости за беспорядок, Вадим.

— Этого мало, — жестко отвечает тот, все ещё прижимая меня к себе. — У тебя ведь есть подвязки в ментовской тюрьме?

— Пока нет, но будут, если надо, — кивает Тоха.

— Тогда передай привет Трифонову Олегу, — совершенно хладнокровно произносит Вадим. — Он должен сдохнуть.

Соглашение достигается мгновенно, и по глазам старшего брата я понимаю, что Олег не жилец.