Моя вина. Трилогия в одном томе - Рон Мерседес

Он кивнул.

– Твоя любимая еда? – продолжил он.

Я улыбнулась.

– Макароны с сыром.

– У нас уже есть что-то общее, – сказал он, поглаживая правой рукой мою руку. Быть вот так с ним… это было так здорово, так замечательно и ново.

– Почему тебе нравится Томас Харди? – спросил он.

Этот вопрос удивил меня. Это значило, что он наблюдал за тем, что я читаю.

Почему мне нравился Харди? Уф…

– Думаю… Мне нравится то, что не все его книги заканчиваются счастливым концом. Они реалистичны, они как сама жизнь… Счастье – это то, что ищешь, а не то, что легко получаешь.

Кажется, он несколько секунд взвешивал мой ответ.

– Ты не веришь, что когда-нибудь сможешь быть счастлива? – спросил он меня, нахмурившись. Эти вопросы становились уже более личными, и я заметила, как напряглось мое тело.

– Думаю, я могу стать менее несчастной.

Его глаза искали мои. Они смотрели на меня, как будто пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Мне не понравился этот взгляд.

– Ты несчастлива? – задал он следующий вопрос, гладя меня по щеке пальцем.

– Сейчас нет, – ответила я, и на его лице появилась грустная улыбка.

– Я тоже сейчас нет, – сказал он, и я улыбнулась в ответ.

Это было мое воображение или мы только что пересекли невидимую черту в своих чувствах?

– Что ты хочешь изучать, когда закончишь школу?

Ладно, это был простой вопрос.

– Английскую литературу в каком-нибудь канадском университете, я хочу стать писателем, – ответила я, хотя упоминание о Канаде в этот момент не было очень хорошей идеей.

– Писателем… – задумчиво повторил он. – Ты уже что-нибудь написала?

Я кивнула.

– Много разного, но никто никогда этого не читал.

– Дашь мне прочитать то, что ты написала?

Я тут же отрицательно завертела головой. Я бы умерла от стыда. Кроме того, то, что я писала, было больше похоже на дневник, чем на рассказ, которым я хотела бы поделиться с миром.

– Следующий вопрос, – сказала я прежде, чем он начал меня уговаривать.

Он смотрел на меня внимательно, сначала неуверенно, но потом более решительно. Казалось, он тщательно подбирал слова.

– Почему ты боишься темноты?

Я напряглась, как пружина, у него в руках. Я не хотела отвечать, и на самом деле я не могла. Тысячи болезненных воспоминаний зароились в моей голове.

– Я накладываю вето на этот вопрос, – объявила я дрожащим голосом.

30. Ник

Я внимательно следил за ее реакцией. С тех пор как я увидел, как она побледнела, когда мы играли в бутылочку, и ей выпало зайти в темный шкаф, я не мог перестать думать о том, что же, черт возьми, с ней произошло, что она так боится темноты. И теперь происходило то же самое. Ее тело стало напряженным, и она снова побледнела, как будто воспоминания о чем-то очень страшном преследовали ее.

– Спокойно, Ноа, – сказал я, прижимая ее к себе. Чувствовать ее в моих объятиях было моей мечтой, но теперь, после того как я заставил ее расслабиться, я проклинал себя за то, что задал этот вопрос.

– Я не хочу говорить об этом, – настаивала она, и я почувствовал, как она вся дрожит у меня в руках. Что же, черт возьми, с ней случилось?

– Все хорошо, не волнуйся, – согласился я, похлопав ее по спине. Я не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее снова, прошло слишком много времени с нашего последнего поцелуя. Ноа пленила меня, и я обнаружил, что родился новый Николас, который не мог перестать думать о ней, даже если бы очень захотел.

– Думаю, мне пора, – сказала она несколько минут спустя.

Я проклинал себя за то, что спровоцировал эту реакцию. Мне очень не нравилось, что она каждый раз уходит от меня, когда возникает какая-то серьезная тема или когда мы становимся ближе друг к другу.

– Нет, останься, – попросил я, опустив лицо ей на грудь и вдохнув ее великолепный аромат, пленительный, сладкий и невероятно сексуальный.

– Я устала, сегодня был утомительный день, – сказала она, поворачиваясь и вставая.

Я взял ее за руки, чтобы удержать.

– Оставайся здесь спать, – попросил я ее.

Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Черт, становилось все хуже и хуже. С Ноа я должен быть все время начеку.

– Просто спать, – сказал я и сам услышал мольбу в своем голосе.

Кажется, на мгновение она заколебалась.

– Лучше я буду спать в своей постели, – заявила она, отпустив мои руки. Она, казалось, сожалела, что ей приходится говорить мне это, но отчасти я понимал ее. После того как я пробудил неприятные воспоминания, ей не хотелось оставаться со мной.

– Ладно, я провожу тебя до твоей комнаты, – предложил я, вставая.

Она хихикнула, и мое сердце затрепетало от счастья. Это была та Ноа, которая мне нравилась.

– Николас, моя комната рядом с твоей, меня не нужно провожать, – напомнила она, входя в комнату и собирая свои вещи.

Она была такая соблазнительна в моей футболке. Футболка спускалась чуть ниже ее бедер, и я с трудом сдерживал себя, чтобы не приподнять ее.

– Мне не сложно.

– Спасибо, – улыбнувшись, сказала она.

Я взял в руки ее босоножки и открыл перед ней дверь. Не знаю, зачем я это сделал, но мне хотелось быть джентльменом.

Мы прошли через коридор к ее двери, и я увидел, как она достала карту из сумочки и просунула ее в замок. Зажглась маленькая зеленая лампочка, и с едва слышным щелчком дверь открылась.

Ноа повернулась ко мне. Она выглядела нервной или испуганной. После моего злополучного вопроса она стала отстраненной и далекой. Перед тем как она отвернулась снова, чтобы войти в комнату, я взял ее за талию и притянул к себе. Я поцеловал ее глубоким и волнующим поцелуем. Она поцеловала меня в ответ, но через несколько секунд отстранилась и забрала свои босоножки из моих рук.

– Доброй ночи, Ник, – сказала он со смущенной улыбкой.

– Спокойной ночи, Ноа.

На следующее утро я не знал, что меня ожидает, но, когда мы встретились с девушками у лифта, меня не очень волновало, что Дженна и Лион наблюдали за нами. Я подошел к Ноа и поцеловал ее в губы. Она не ожидала этого, но и не отстранилась. В отличие от прошлой ночи, сегодня на ней были джинсовые шорты, футболка и кроссовки. Я не мог вновь не отметить, что Ноа очень отличается от всех девушек, с которыми я встречался. Она была очень простой снаружи, но внутри она была сложной, как пазл из тысячи кусочков, и я до сих пор не понимал, вписываюсь ли я в него.

– Найдите себе свободную комнату, – усмехнулась Дженна.

Я отстранился от Ноа и улыбнулся ей, и она, слава богу, в ответ тоже мне улыбнулась.

– Заткнись, Дженна, – бросил я, даже не глядя на нее. – Ты прекрасно выглядишь, – добавил я, внимательно глядя на Ноа. Накануне вечером я думал, что ранил ее чувства, когда послал то сообщение, и мне не хотелось бы спровоцировать нечто подобное снова.

– Ты тоже, – ответила она как ни в чем не бывало.

Мы все вместе зашли в лифт и отправились на завтрак. Беседа вращалась вокруг того, что произошло ночью и что, по мнению Дженны, мы совсем сошли с ума. Ноа произнесла от силы пару слов, так что пришла моя очередь защищать нас от нападок.

В этот день мы собирались прогуляться по городу и походить по магазинам. На следующий день нам уже нужно было возвращаться домой, и я в душе боялся, что все, что произошло между нами, испарится, как только мы переступим порог дома.

Невозможно было отрицать, что мы как личности были полными противоположностями, и конфликты между нами вспыхивали в двух случаях из трех. Большинство моих воспоминаний о Ноа, были связаны либо с выяснением отношений, либо с тайными поцелуями. И это пугало меня. Я не хотел потерять ее, я хотел двигаться вперед в наших отношениях.

День пролетел незаметно, мы пообедали в хорошем ресторане, и мне было приятно позволять ей все, чего она хотела, и чего, надо сказать, было очень мало, по сравнению с Дженной, которая обошла все без исключения магазины в городе.