Крылья (СИ) - Славина Ирена

— Можно, детка!

— Лети, Пончик! — визжит Дио и снова подбрасывает птицу вверх, в сине-чёрное сумеречное небо.

Сова пикирует вниз и Дио в шутку падает на землю, раскинув руки в стороны. Птица сидит на Дио, как на добыче, расправив огромные белоснежные крылья, и я слышу, как сестра смеется — так звонко и счастливо, как умеют смеяться только дети...

Смейся, Дио. Смейся, пока твой десультор спит.

20. Эланоидес

Я думал, что школа для десульторов притаится где-нибудь в старинном замке, построенном в те времена, когда драконы еще не вымерли, мы будем носить мантии и учиться насылать сонные чары.

Ничего подобного. Обыкновенный четырехэтажный коттедж у подножия самых обыкновенных Альп. С библиотекой, кухнями на каждом этаже, бассейном и спортзалом. И ни одного таинственного подземелья — скукотища. Девочки — северное крыло, мальчики — южное. Всего двенадцать подростков, которым едва стукнуло четырнадцать.

В первый день «учебы» в коттедж явился странный мужик лет сорока. Коротко стриженные волосы, серебристая щетина на лице, темно-загорелая кожа. Слово «учитель» подходило к нему из рук вон плохо. Он не выглядел так, словно зарабатывал на жизнь преподаванием. Он как будто только что сошёл с боевой арены: мышцы, бугрящиеся под одеждой, лицо, не знающее сочувствия и компромисса, походка гладиатора. Я видел его где-то раньше, но моя память отказывалась выдавать подробности.

«Неофрон», — сухо представился он, распаковал картонный ящик и выдал каждому из нас по книге — все как одна в кожаном переплёте и по пятьсот страниц, не меньше.

— Книга должна быть прочитана к концу следующей недели. Без вариантов. В следующую пятницу я вернусь и отвечу на все ваши вопросы. На этом всё, — бегло сказал он на латыни.

— Это что, Библия? — усмехнулся Бутео, один из новоприбывших подростков.

— Хуже. Эту ты будешь знать наизусть, — парировал Неофрон и покинул коттедж.

Мы высыпали на крыльцо и глазели вслед его чёрному ягуару, взметнувшему пыль на подъездной дорожке. И этот ягуар я тоже когда-то видел!

О книгах все тут же забыли. Нам было всего по четырнадцать, в нашем распоряжении был целый коттедж и ни одного надзирателя в радиусе километра. Разве что охранники и прислуга — но те были заняты своим делом. Холодильники четырёх кухонь были забиты отличной едой, вода в бассейнах была прозрачной, как стекло, а видео-коллекцию можно было принять за эталон: американские вестерны, японское кино про самураев, английские детективы... Три дня мы набивали животы лазаньей, смотрели кино и бросали дротики в стену гостиной. Девчонки — пять штук — держались особняком и, судя по их визгам из бассейна и взрывам смеха из северного крыла, книги в черном переплёте они тоже не открывали.

А потом — на день четвертый-пятый — в северном крыле воцарилась странная тишина. Ара Макао, один из новоприбывших, весельчак и затейник, пробрался в девичьи хоромы, а по возвращении из «тыла врага» доложил:

— Заучки взялись за «Библию».

***

Мне не спалось ночью, я спустился на кухню перекусить и выпить чего-то горячего. На кухне горел свет и пахло свежезаваренным кофе. Кофе! В начале первого ночи. На диване, прижав колени к груди, сидела одна из моих новоявленных «одноклассниц» и читала книгу в черной обложке. Флисовая пижама с капюшоном, рассыпанные по плечам волосы — темные, с медным блеском, веснушки на носу. Мы молча смерили друг друга взглядом.

— Кофе в полночь? Оригинально, — бросил я ей, открывая пачку Дарджилинга[22].

— Ты уже начал? — не поднимая глаз, спросила она.

— Начал что? «Библию»? Нет еще.

— Начни. И тоже не сможешь спать.

— Я выбираю спать, — пожал плечами я.

Девчонка посмотрела на меня с раздражающей насмешкой и снова уткнулась в книгу. Следующий вопрос она задала только тогда, когда я, покончив с чаем и куском пиццы, направился к двери.

— Ты когда-нибудь влюблялся?

Я застыл на пороге.

— Что, в «Библию» вставили очередную душещипательную историю?

— Я знаю, что не влюблялся, — сказала мне в спину девочка. — Как и я. Как все мы... Десульторы.

Я развернулся и встретился с её пристальным взглядом.

— То есть?

— Параграф восемь, — сказала девочка, водя пальцем в книге. — Эта вся... любовь, романтика... Ну когда твои одноклассницы сходят с ума по какому-нибудь Джорджио из параллельного класса — со мной такого никогда не случалось, и тут написано, почему. Мы не такие, как они: мы не влюбляемся.

Девочка развернула книгу еще шире и протянула её мне. Я подошел и сел с ней рядом.

— Эланоидес, — добавила она.

— Крис, — представился я в ответ, принимая книгу из её рук.

— Почитай, пока я сварю себе еще чашку. Но потом сходи поищи свою.

***

Книга была написана на латыни, и я прочитал её меньше, чем за двое суток. Казалось, еще никогда я не читал ничего более захватывающего. Там было всё — от и до — о том, кто я и что меня ждёт. Я листал страницу за страницей и не мог остановиться: вот как это было с другими, вот как это, скорей всего, будет со мной...

Как только мне исполнится пятнадцать, все эти невидимые связи между моим телом и душой — истончатся и начнут рваться. Спусковым крючком станет большая доза адреналина. Внезапная боль, волнение или возбуждение — что-то этакое обязательно случится рано или поздно — и тогда меня выбросит.

Я позвонил Кору и спросил, как его могло выбросить в тот момент, когда он просто шагал по саду к машине водителя. И Кор ответил: «Меня ужалила пчела, чёрт бы её побрал! Прямо в шею! Представил?»

«Обычно случается что-то крайне обыденное: ты случайно режешь палец ножом или прикусываешь язык, уминая лазанью, — и оп-па, ты в другом теле, — повествовала Книга-в-Черной-Обложке. — И, поверь, лучше пусть это случится на родительской кухне, чем в постели с одноклассницей. Девушка перепугается насмерть, как только поймёт, что ты не приходишь в себя. Лучше бы твоей первой партнёршей была девушка-десультор, которая не начнет биться в истерике, а просто позвонит куда нужно. Или забудь о девушках вообще до поры до времени: меньше волнений — меньше «выпадений»...»

— Ара, ты должен это прочитать, — я трясу спящее тело в пёстрой пижаме. На часах начало шестого утра. Ара швыряет в меня подушкой и ныряет под одеяло с головой.

— Тут написано, что нам всем стоит лишиться девственности до пятнадцати, — смеюсь я. — Потом начинаются кой-какие сложности.

Ара медленно выползает из-под одеяла:

— Если я всё понял правильно, мы сегодня несём бутылку вермута в северное крыло?

***

— Параграф второй: «Тело-реципиент», — Ара залез в книгу чуть ли не с головой. Мы отрываемся от чтения только чтобы сходить отлить или набить желудок...

Оказывается, моя душа не будет прыгать куда попало. Ей подойдёт только пустая квартира. Какой-нибудь парняга будет кататься на велосипеде, упадет и треснется головой об асфальт. Его душа покинет тело и — мозг остановится, как останавливаются лопасти ветряка в отсутствии ветра, как часы без пружины завода. Три минуты до необратимых поражений мозга. Две. Одна. Прохожие успеют сделать бедолаге искусственное дыхание и хорошенько попрыгают по его грудной клетке. Только вот душа парня уже на полпути к праотцам и маршрут менять не собирается. Квартира пустует, хозяин выехал и не вернётся. Моя душа, которая в этот самый момент ищет подходящие апартаменты, распахнет дверь и забросит внутрь чемоданы. Я очнусь в теле того, кто так и не снял велосипедные перчатки...

Сколько их, таких тел, которые теряют душу, но которым не разрешают умереть до конца? Достаточно. Больше, чем можно представить. Заходи, живи.

Я испытал огромное облегчение, как только осознал, что не буду причиной чьей-то смерти — я лишь возьму то, на что хозяин больше не претендует. Это, пожалуй, хорошая новость. Плохая новость: человек не теряет душу просто так. Из человека её может выбить только такой удар, после которого череп редко остается целым... Я запросто могу очнуться в теле, которое только что подорвалось на мине где-нибудь в горячей точке планеты. Я открою глаза на поле, засыпанный землёй и осколками металла, и, однозначно, буду рад тому факту, что успел научиться останавливать массивные кровотечения...