Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна

— Это она так говорила, а нам приходилось в это верить. Вернее, мы и не представляли себе, что может быть иначе. Но сейчас стало совершенно очевидно, что связь с ним она поддерживала и он нам помогал. — Светка поставила на краешек тумбочки безглазого слоненка с коротеньким и озорно вздернутым вверх хоботком, и гордо добавила: — Я это вычислила. Методом дедукции.

Женя резко поднялась с кровати.

— Понятно. Вся эта песня запевалась только для того, чтобы еще раз убедить меня в необходимости срочно броситься на розыск незабвенного папаши, которого мы и в глаза-то никогда не видели.

— Но ты-то видела!

— Если и видела, то не помню, Шерлок Холмс ты наш. Знаешь, пойду я лучше к настоящему следователю наведаюсь. Может, он что-нибудь поинтереснее нашел, чем тень отца Гамлета.

— Ни черта он не найдет! — вспылила вдруг Светлана. — А я тебе предлагаю не тень поискать, а нашего отца. Родного отца, понимаешь? А если тебе это без разницы, то я сама этим займусь.

— Непременно. Вымой только сначала посуду.

Когда через пару часов Евгения вернулась домой, она застала сестру вертящейся перед зеркалом трюмо в каком-то немыслимом наряде. На ней было изрядно помятое платье из голубого шелка с белой гипюровой накидкой, обшитой вокруг выреза глубокого декольте. Мало того что платье было слишком длинно для невысокой Светланы, так еще и в ширину оно явно было на три-четыре размера больше.

— Как я вам нравлюсь? — Девочка сделала реверанс, потом — пару шагов назад и, наступив на подол, чуть не грохнулась на пол.

— Чучело — оно и есть чучело, — устало отозвалась Евгения и отправилась на кухню разгружать пакет с продуктами. — Где ты откопала этот чудненький прикид?

— Нашла в чемодане на антресолях.

— А какого черта ты туда полезла?

— Искала что-нибудь.

— Что-нибудь — это что?

— Ну, не знаю. Мы же никогда не открывали этот чемодан. По крайней мере, я не помню. Наверное, мама с ним и приехала в Екатеринбург. Я думала, может, там письма какие-нибудь, фотографии…

— Ясно. Улики, — резюмировала Евгения и прошла в зал, где посреди комнаты на ковре стоял распахнутый коричневый чемодан из искусственной кожи. — Ну, и что тут интересного?

Она принялась перебирать вещи, часть из которых Светка уже выложила на пол. Женя подняла и встряхнула белую пуховую шаль, шерстяной женский джемпер, зимний детский комбинезон алого цвета, какие-то вязаные шапочки и варежки.

— Ну, и что тебя здесь заинтересовало? Мама просто решила сохранить то, что пока не нужно, но в дальнейшем может пригодиться. Комбинезончик, например, очень даже ничего. Кстати, ты паспорт мамин не нашла? Следователь опять спрашивал.

— Что он, кстати, сказал, следователь? — перебила Светлана.

— Пока ничего, никаких зацепок. В сумочке у мамы, что мне отдали в больнице, были только косметичка, ключи, водительские права и служебное удостоверение. Я даже в бардачке машины на стоянке пошарила. А паспорта нет. Она ведь не говорила, что теряла его?

— В том-то и дело, что ни паспорта, ни писем, ни фотографий. Тебе не кажется это странным?.. Кстати, в этом платье было завернуто вот это. Смотри, мамин диплом!

Женька осторожно взяла в руки синюю книжицу, раскрыла ее и торжественно прочла:

— Настоящий диплом выдан Смирновой Татьяне Александровне в том, что она в 1981 году поступила в Ростовский государственный университет и в 1986 году окончила полный курс по специальности экономист… Слушай, сними ты это дурацкое платье, а!.. Кстати, хотелось бы знать, чье оно?

— Я тоже подумала, что мама у нас навряд ли когда-нибудь была такой толстой. А может, она его носила, когда была беременной?

— Беременные шьют себе платье с оборочкой поперек, а не вдоль. Это платье вообще огромное. Смотри, какая пройма… А знаешь, я вообще не помню маму беременной.

— Было бы странно, если бы ты помнила: тебе было всего два года, когда я родилась.

— Да, конечно. Но я тебя и в пеленках-то не помню. У меня первое яркое воспоминание связано с поездом. Я помню, появилась ты, и мы сразу куда-то поехали на поезде. И еще был наш белый медведь. Наверное, ты тогда была с него размером. Мама несла тебя и вещи, а я — этого медведя, вцепилась мертвой хваткой, даже в туалет отказывалась без него идти. А потом… — Женя сняла с белой накидки волосок и принялась рассматривать его на свет. — Длинный и каштановый. Как у меня. Это точно не мамино платье. У нее волосы были пепельные.

— Откуда ты знаешь? Она их всю жизнь красила, причем чуть ли ни при каждом мытье.

— Но она говорила, что была пепельной блондинкой, а потом волосы с годами начали темнеть, появилась седина, вот она и… Где же все-таки ее паспорт? Я его вообще сто лет не видела.

— Ладно паспорт! Я даже договора о покупке нашей квартиры не нашла. Из документов в доме только наши с тобой паспорта. — Света стянула платье, еще раз внимательно оглядела его, сложила и опустила в чемодан. Потом принялась аккуратно складывать туда же другие вещи. — Давай я еще поищу где-нибудь, заодно фотографию подберу для памятника. А ты поесть что-нибудь сварганишь?

В ближайшие пару часов юная следопытка рыскала по полкам и ящикам, перебирала даже сложенное в ровные стопки постельное белье, но не нашла ничего такого, что могло бы пролить свет на прошлое их матери и указать, с чего можно начинать розыски отца. В спальне Светин взгляд случайно остановился на пластилиновом слоненке, у которого появились глаза — две крошечные бусинки: одна синяя, другая красная. Девочка рассмеялась и включила компьютер и принтер. Некоторое время спустя она вошла в кухню и положила перед читающей очередной детектив Евгенией лист бумаги, на котором было отпечатано следующее:

«Мать. Смирнова Татьяна Александровна. Родилась восьмого июня 1963 года в городе Магадане. Воспитывалась в детском доме. Родных нет. Фамилию дали в детдоме. В июле 1981 года приехала в город Ростов, поступила на экономический факультет университета. В феврале 1984 года родила дочь Евгению. В феврале 1986 года родила дочь Светлану, в июне того же года окончила вуз. В феврале 1987 года переехала на постоянное место жительства в город Екатеринбург и поступила на работу на завод, в сентябре получила малосемейное общежитие. В июне 1993 года перешла на работу в частную фирму. В августе 1995 года приватизировала и продала малосемейку, приобрела двухкомнатную квартиру. Погибла второго июля 2002 года.

Отец. Имя — Дмитрий. Фамилия неизвестна. Год рождения предположительно 1963, место рождения предположительно город Ростов. Возможно, там же живут его родители. Служба в армии 1981–1983 гг. Афганистан. Учеба в МГУ на экономическом факультете 1983–1988 гг. Дальнейшая судьба неизвестна».

Евгения дочитала незамысловатый текст, отложила листок в сторону, потом выключила газ под стоящей на плите кастрюлей и задумчиво произнесла:

— Немудрено найти в России человека по таким «особым» приметам. У нас всего-то каких-нибудь там сто пятьдесят миллионов населения.

— Это да, господин надзиратель! Но надо просто-напросто съездить в Ростов и сходить на экономический факультет университета. Там мы попросим список выпускников 1986 года. Это примерно человек семьдесят. Так? А потом попробуем кого-то из них разыскать по горсправке. Ведь мама пять лет проучилась с ними вместе. Должен же кто-то из ее близких подруг помнить нашего отца. Вот и узнаем все подробности их романа, а заодно — и где его искать или хотя бы фамилию выясним.

— Ну, во-первых, не думаю, что у мамы были особо близкие подруги, иначе бы она с кем-нибудь из них переписывалась. Она и здесь-то ни с кем, кроме Виолетты, близко не сходилась. А во-вторых, мало ли кого и куда за эти пятнадцать лет судьба закинула. Прикинь, если бы кто-то приехал в Ростов, чтобы разыскать там нашу маму! А она уже пятнадцать лет как живет в Екатеринбурге. Не говоря уже о том, что многие могли и вовсе из страны уехать. Или умереть. Как мама. Мы даже не знаем, жив ли наш отец и чем он занимается.